Натянув извлеченные из багажника белые дождевик и резиновые сапоги, Грейс нырнул под ленту ограждения. Джо Тиндалл, точно в такой же «униформе», тотчас повернулся к нему. В руках у него была большая камера.

– Здорово! – бросил Грейс. – Классные получились выходные!

– И у тебя, и у меня, – досадливо скривил губы Тиндалл, кивнув в сторону поляны. – А ведь мама хотела, чтобы я стал бухгалтером!

– Трудно представить тебя в роли канцелярской крысы, – фыркнул Грейс.

– Зато у бухгалтеров есть личная жизнь, – возразил Тиндалл.

– Да, но что это за жизнь?

– Воскресенья они проводят дома, с женой и детьми.

– Все известные мне женатики, – отвечал Грейс, – ждут не дождутся минуты, когда избавятся от жены и детей на целый день. Особенно по воскресеньям. – Он похлопал коллегу по спине. – Один мечтает копаться в саду, для другого такое времяпровождение – ад кромешный.

Тиндалл махнул рукой, и Рой увидел почти незаметное в густом кустарнике тело.

– Вот у кого воскресенье точно не задалось, как ни крути.

– Не лучшее сравнение при таких обстоятельствах, – вздохнул Грейс, подходя к уже облепленному трупными мухами покойнику.

Черчмен, атлет с младенчески невинным лицом, в белом халате стоял на коленях и что-то бормотал в маленький диктофон.

Грейс посмотрел на труп довольно рыхлого молодого человека с короткими жесткими волосами, в клетчатой рубашке, мешковатых джинсах и коричневых ботинках. Он лежал на спине с закрытыми глазами. Челюсть слегка отвисла. Лицо одутловатое, кожа – мертвенно-белая, в правом ухе – крошечная золотая серьга-колечко. На круглом, уже окоченевшем лице застыло выражение детской обиды.

Рой попытался воспроизвести в памяти виденные им фотографии Майкла Харрисона. Цвет волос тот же самый, черты лица – похожи, но Майкл вроде бы выглядел покрасивее. Хотя… Грейс знал, что черты лица после смерти меняются по мере того, как высыхает кровь и кожу стягивает.

Найджел Черчмен оглянулся.

– Рой, – улыбнулся он. – Привет, как ты?

– Нормально, а ты?

Патологоанатом кивнул.

– Что мы имеем?

– Пока не знаю – слишком рано. – Руки в резиновых перчатках осторожно приподняли голову покойного. Грейса замутило, когда с нее в воздух взмыл рой потревоженных мушек. На затылке зияла глубокая рваная рана, покрытая спутанными волосами и запекшейся кровью. – Парня сильно стукнули сзади каким-то тупым предметом, – пояснил Черчмен и, со свойственным людям его профессии черным юмором, добавил: – Удар оказался вредным для здоровья.

– Знаешь, с каждым разом твои шутки все более дурацкие.

Черчмен широко улыбнулся, словно услышал комплимент:

– Ты говоришь прямо как моя жена.

– Мне казалось, ты развелся?

– Да.

Их перебил громкий треск: у одного из констеблей вдруг ожила рация. Грейс обернулся: тот о чем-то докладывал начальству. Потом он вновь оглядел труп. Лицо… одежда… дешевые наручные часы на еще более дешевом пластиковом ремешке… На правом запястье – сплетенный из зеленых проводков браслет. Рой помахал рукой над лицом покойного, отгоняя мух. Да, место сходится, но можно ли быть уверенным, что перед ним Майкл Харрисон?

– При нем ничего не было – ни кредитной карты, ни документов?

– Нет, мы ничего не нашли.

Грейс задумался. Так ли оделся бы жених на мальчишник? Судя по рассказам, Майкл Харрисон должен бы выглядеть более респектабельно. А этот юнец смахивает на мелкого жулика. Но кем бы этот парень ни был, он не заслужил того, чтобы валяться здесь с пробитым черепом, облепленным мухами.

– Сколько он, по-твоему, здесь пролежал? – спросил Грейс.

Черчмен встал и выпрямился во все свои шесть футов.

– Пока точно не знаю. Но недолго. Никаких признаков поражения паразитами, кожные покровы не обесцвечены. Принимая во внимание погодные условия – несколько дней было тепло и сыро, – можно ожидать быстрого разложения. Он здесь максимум двадцать четыре часа, а возможно, чуть меньше.

Мозги у Грейса лихорадочно заработали: он вспоминал всех числящихся в розыске молодых людей в возрасте от двадцати до тридцати лет. Он прекрасно помнил статистические данные за долгие годы поисков Сэнди. Двести пятьдесят тысяч человек в год исчезают в одной только Англии. И треть из них – бесследно. Кто-то умер, и от трупов избавились так умело, что останков не нашли. Кто-то сбежал, и, как полиция ни старалась, на след беглецов напасть не удалось. Кто-то уехал за границу и сменил документы.

Ему известно далеко не обо всех. Ему достаются далеко не все дела о пропавших без вести при подозрительных обстоятельствах!

Время сходится. Внешность – вроде бы тоже. Вроде бы! Существует только один надежный способ все проверить.

– Везите в морг, – распорядился Грейс. – Посмотрим, сумеет ли кто-нибудь его опознать.

Голый, не считая полотенца, обернутого вокруг бедер, Марк вышел из душевой и направился в раздевалку спортивного клуба. Сегодня он выложился на все сто, но играл паршиво. Продул в теннис своему всегдашнему воскресному партнеру Тобиасу Кормайнду, управляющему инвестиционным банком, – смуглому, жилистому и решительному полудатчанину-полуамериканцу. Марк редко выигрывал партию целиком, но обычно ему удавалось взять хотя бы один сет. Нынче же, не в силах собраться, он победил только пару раз за весь матч.

Тобиас нравился Марку уже тем, что не входил в тесный кружок закадычных друзей Майкла. Именно хитроумный Тобиас, обладающий обширными связями в лондонских деловых кругах, дал Марку несколько ценных советов о том, как расширить деятельность «Дабл-Эм пропертиз» за пределами Брайтона и выйти на международный рынок. Но Майкл ни о чем подобном и слышать не желал. Он не видел смысла лишний раз рисковать, предпочитая топтаться на месте – заниматься каким-нибудь одним проектом, продавать его и только потом приступать к новому.

Тобиас дружелюбно похлопал Марка по спине:

– По-моему, сегодня ты совсем не об игре думал, верно?

– Да. Извини!

– Да что ты! С тобой столько всего случилось на этой неделе. Ты потерял четверых лучших друзей, да еще и компаньон пропал. – Обнаженный Тобиас яростно растирался полотенцем. – О чем только думает полиция? Ты должен подстегивать их, понимаешь, подталкивать в спину, как и всех остальных. Они там все заторможенные – если их не теребить, никто с места и не сдвинется.

Марк улыбнулся:

– Эшли – девушка цепкая. Она с них не слезет!

– Как она?

– Держится, сам понимаешь. Вчера ей пришлось особенно тяжко – несколько гостей, с которыми ей не удалось связаться, все же приехали на свадьбу.

Тобиас не был знаком ни с Майклом, ни с Эшли, поэтому добавить ему в общем-то было нечего.

– Паршиво, если он не явился на свадьбу.

Марк кивнул, вставил ключ в замок свого шкафчика. Не успел он его открыть, как дважды пискнул мобильник. На дисплее появилась надпись: четыре новых входящих сообщения.

Извинившись перед Тобиасом и отойдя от него на несколько шагов, он просмотрел список входящих. Первое – от матери: та спрашивала, есть ли новости, и просила не опаздывать к воскресному обеду, так как позже собирается на концерт. Следующее – от Эшли: похоже, она беспокоится.

Третье сообщение – от нее же.

Четвертое – опять же от Эшли.

Внутри все похолодело. Он отступил еще дальше от Тобиаса. Что там такое стряслось? Неужели Майкл?!

Всю ночь Марк размышлял, пытаясь сообразить, как его компаньону удалось выбраться из гроба и что говорить, если тот предъявит ему счет. Поверит ли Майкл, что он не знал о затее друзей? Все, что ему требуется, – одно-единственное «мыло» с карманного компьютера Майкла. Марк, как и остальные, послал ему несколько писем с намеками насчет мальчишника.