Однако, речи коменданта Эдвана не успокоили. Ночью ему не спалось, а ближе к рассвету интуиция завыла так, что Лаут просто не находил себе места. А поскольку Эдван не привык отмахиваться от предчувствия, дилемма — подчиниться приказу коменданта или поступить по-своему, была решена в одно мгновение. Облачившись в доспех, он прихватил с собой оружие и выскользнул из казарм, быстро поднялся на стену и, не обращая внимания на окрик Снора, который в тот момент стоял на часах, помчался в сторону старого тракта.

***

Алану было не по себе. Растянувшаяся колонна людей с пожитками перешла, наконец, Яль вброд и вступила под сень деревьев там, где начинался старый тракт, ныне больше похожий на заросшую лесную тропу, на которой по какой-то странной причине местами встречались сохранившиеся участки мощёные булыжником. Дорогу окутывал утренний туман. Он уже редел, но всё ещё не рассеялся окончательно, надёжно скрывая всё, что находилось дальше сотни шагов.

Блондин старался держаться поближе к старому Эйлу, который шёл в самом хвосте их длинной процессии и флегматично разглядывал окрестности из-под полуприкрытых век. Это был крупный седой мужчина с лицом, которое было словно высечено из камня. Мастер Озера выглядел сурово и грозно, но Алану его вид не внушал доверия. Он прекрасно помнил, как мастер Шин вытащил старика из лап смерти. Ядовитые когти айадов и жуткие обожженные раны от копья фоцианина не заживают за два дня. Слово жизни, конечно, творит чудеса, особенно вкупе с алхимическими целебными эликсирами, но Алан подозревал, что Эйл сейчас далеко не в лучшей форме. Чтобы проверить свои догадки, он даже пошёл на маленькую хитрость.

— Господин Эйл, мастер Шин настоятельно рекомендовал вам принимать настой с корой громового вереса. Для восстановления.

— Ох… даже здесь достал, старый хрыч, — тяжело вздохнул старик, закатив глаза.

— Он предполагал, что вы забудите, — невозмутимо подтвердил Алан и протянул командиру небольшой глиняный сосуд. Улыбнувшись, воин откупорил его и осушил одним мощным глотком.

— Гадость та ещё, конечно, — фыркнул Эйл, после чего внезапно широко улыбнулся, — спасибо, молодой алхимик. Я бы, и вправду, забыл… а здоровьем лучше не пренебрегать. После таких-то ран… эх, стар я стал для столь кровавой охоты.

— В наставники уйдете? — вежливо спросил блондин, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в голосе. Его опасения полностью подтвердились, а тревога и беспокойство, от которых он с таким упорством отмахивался всё утро и прошлый вечер, навалились с новой силой.

— Навряд ли, — покачал головой Эйл, — наставников сейчас хоть отбавляй, да и многовато Озера для молодняка-то. Нет, никто меня не пустит. Мало нас, Озёр-то. За последние пару лет из молодых только твой друг и прорвался. Так что… буду дальше биться за родной Перевал и, если даст Творец, переживу эту войну. А ежели ранг поднять удастся, может, даже, от старости не загнусь, — сказал он и добродушно рассмеялся.

Алан тоже невольно улыбнулся, но его улыбка тут же сползла с лица. В сотне шагов по левую сторону от дороги на небольшом пригорке стоял старый обгорелый дуб, с глубокой трещиной в стволе, как от удара молнией. Его голые почерневшие ветви широко раскинулись во все стороны словно жуткие тёмные щупальва. Под ними ничего не росло, а деревья вокруг пригорка были мелкими, словно сам лес не желал прикасаться к жуткому растению. Казалось бы, обычное дело, просто старая сухая коряга… но почему-то от одного взгляда на неё Алана охватил натуральный ужас. А через миг до его ушей донёсся чей-то испуганный визг, хлопок ударной волны и зычный крик одного из бойцов.

— Твари!

Эйл исчез мгновенно. Вот только стоял рядом, а в следующий миг фигура смазалась и где-то впереди колонны вздрогнула земля от удара чудовищной силы. Из леса вылетела целая стая тварей, среди которых Алан подметил и айадов, и волков и даже какую-то прыгучую зверюгу, похожую на помесь бобра и собаки. Крики простых людей смешались с рычанием тварей, рёвом пламени и грохотом молний. Блондин думал не долго. Сорвав с пояса склянку, он окатил напавшего на него волка жутко едкой кислотой, отправил того в короткий полёт до ближайшего дерева, и рванул назад, последовав совету Эдвана.

Не успел Алан пробежать и сотню шагов, как вдруг почувствовал резкий приступ головной боли. Такой, словно под череп загнали раскалённую иглу. Он попытался сорвать с пояса склянку со снадобьем на такой случай, но не успел. Что-то тяжелое ударило его в затылок. Парень рухнул лицом на траву, проехал с десяток шагов и замер, ударившись в дерево. Кровь гулко стучала в висках, в голове били колокола, но Алан всё же попытался подняться. Перекатившись в сторону, он оттолкнулся от земли и, цепляясь за ствол ближайшей сосны, поднялся на ноги. Обернулся в поисках неизвестного врага и замер, почувствовав, как леденящий ужас сковывает всё его тело. Из густых кустов на него смотрел ярко-жёлтый глаз с вертикальным зрачком. В тот же миг на голову Алана обрушился незримый удар чудовищной силы. Вспышка яркой, невыносимой боли, и мир парня погрузился во тьму…

В воздухе витал запах крови, гари и потрохов. Обугленные тела тварей и людей валялись вокруг дороги, тихо трещали ветви поваленных сосен, подожжённые в запале битвы, грозя перерасти в настоящий лесной пожар, а мелкие капли начинающегося дождя изо всех сил пытались предотвратить распространение прожорливого пламени. Мао ошалевшим, неверящим взглядом единственного целого глаза взирал на свою лапу. В ней, среди окровавленных кусочков чужой плоти, тихо пульсировал тёмно-синий шар с голубыми прожилками. Бился, словно маленькое сердце. Бывший владелец столь ценного сокровища, седой человечишка, лежал на земле с огромной дырой в груди и, хрипя, дрожащей рукой тянулся к Мао, словно желая в последний раз прикоснуться к тому, что когда-то поддерживало жизнь в его дряхлом теле.

— М-мао… п… п… предатель, — тихо прохрипел волк, с трудом высвободив морду из-под мощной лапы огромной кошки. Мао резко оторвался от созерцания своего нового сокровища и взглянул на бывшего соратника.

На теле громадного хищника не было живого места. Обе задние лапы вывернуты под неестественным углом, нет половины морды, множество подпалин на шерсти и глубоких ран от ударов мастера Озера. И дыра в боку, на уровне сердца, которое валялось совсем рядом со зверем. От цепкого взгляда Мао не укрылась лёгкая зелёная дымка, окутавшая самые тяжелые раны хищника. Тот всё ещё цеплялся за жизнь. Мао злобно оскалился.

— Живучий… — хриплый, рычащий голос того, что когда-то было рысью, прозвучал так, словно исходил из самой бездны. Волк захрипел, дёрнул лапами и попытался откатиться в сторону, но тут Мао резко вскинул свободную лапу и, словно вцепившись во что-то невидимое когтями, потянул на себя. Зверь засипел, зелёная дымка, что клубилась в глубине раны на его груди, вдруг охватила всё тело, заколебалась, потемнела и, вытянувшись тонкой струйкой, за несколько мгновений полностью втянулась в лапу чудовища. Тело волка словно высохло и скукожилось, ныне напоминая больше останки старого и больного доходяги, нежели некогда могучего вожака стаи.

Мао довольно заурчал, чувствуя, как его собственные раны стремительно затягиваются. Не то, чтобы он и раньше не мог их залечить силой жизни, просто с некоторых пор предпочитал по мере возможностей пользоваться чужими. К счастью, кроме безмозглых айадов из всей толпы тварей в живых никого не осталось, и никто бы не смог уличить Мао в предательстве. Хотя… каком ещё предательстве? Он всего лишь облегчил мучения раненого товарища, только и всего. Точно так же, как и многих других до него. В конце концов… они ведь были слабее. Значит, он имел право делать с их жизнями всё, что пожелает. Даже во время боя. В любой момент.

Вспомнив о сражении, Мао невольно оскалился. Всё прошло как нельзя лучше. Люди сражались отчаянно, как и подобает загнанной в ловушку дичи. Стремительное нападение тварей мгновенно унесло множество жизней, и то, что могло стать тяжелым столкновением обернулось жуткой бойней, к которой присоединился и Мао, обездвижив белобрысого человечишку. Окутанный иллюзией и отводом глаз, он кружил жуткой чёрной тенью по полю боя, беспощадно уничтожая неодарённых людишек без всякой жалости, зачастую просто сжигая их никчёмные мозги одним движением мысли. Одарённых воинов же он старался не убивать, а просто жутко калечил и оставлял валяться обездвиженными. Впрочем, точно так же он поступал и со зверями, кто попался под горячую лапу.