Он действовал стремительно. Движением пальца закончил рисунок на бумажке, обернул вокруг рукояти клинка и напитал оружие атрой, вложив настолько много, насколько вообще мог за неполную секунду. Не теряя времени, парень сорвался с места и, огрев метающуюся тварь молнией, вогнал меч прямо туда, где должно было быть сердце. Вырвал оружие, мощным ударом ноги отбросил огромное тело на несколько шагов и, использовав второй талисман со словом Смерти, вонзил клинок в голову твари. Вернее, попытался. От удара череп треснул, но клинок соскользнул, не нанеся урона, а Эдван получил удар лапой, отбросивший его на десяток шагов. Счёт шёл на мгновения.

Зарычав, парень быстро начертил в воздухе три слова Смерти, заключил их в огромный круг и, наполнив всю конструкцию атрой, запустил в Мао тусклый грязно-серый шар. Страшная атака накрыла беснующуюся тварь с головой, отчего раненый зверь заметался ещё сильнее, а зелёная дымка его силы пропала совсем. Вдруг, огромный кот резко замер и, принюхавшись, бросился наутёк, но не успел пробежать и десятка шагов, как его настигла молния с неба. В мгновение ока оказавшись рядом с врагом, Эдван, наконец, вонзил костяной клинок тому прямо в затылок. А затем вырвал меч из глубокой раны и принялся неистово рубить шею, пока ублюдок пытался исцелить дыру в черепе.

Тварь оказалась невероятно живучей. Несмотря на неоднократное использование слова Смерти, Мао до самого последнего мгновения цеплялся за жизнь. Зелёная дымка то и дело возникала на огромном теле, пытаясь залечить страшные раны, но, увы, не могла проникнуть в части, поражённые силой Смерти. Зверь отчаянно брыкался, пытался уползти, отбивался хвостом и пытался отмахнуться покалеченными лапами, убрать покалеченную шею, но попробуй убеги от озверевшего мастера Озера. Лаут не обращал внимания на эти попытки и с остервенением рубил тому шею, методично нанося удар за ударом. До тех пор, пока с диким хрустом невероятно прочная кость, наконец, не поддалась и проклятая башка твари не отделилась от тела.

Когда зверь рухнул на землю, Эдван ошалевшим взглядом пронаблюдал за откатившейся в сторону головой, после чего с ненавистью пнул обезглавленную тушу, упал на колени и громко завыл, подставляя лицо дождю. Ярость ушла, месть свершилась, но он не почувствовал даже тени удовлетворения или хоть какого-то намёка на спокойствие. Наоборот, приглушенные чувства после боя накатили на него с новой силой — душа кровоточила. Он подтянул к себе отрубленную голову, но та вдруг дёрнулась и вцепилась ему в руку, а удивлённый парень почувствовал лёгкую боль во всём теле, отдалённо похожую на те жуткие ощущения, когда из него высасывали жизненные силы.

— Да как ты ещё не сдох, ублюдок?! — взревел Эдван, ударив голову кулаком. Челюсти разжались и та, отлетев в сторону, замерла без движения на жухлой траве. Несколько долгих мгновений он сверлил взглядом ненавистную кошачью морду, но та больше не дёргалась. Похоже, это был последний отчаянный порыв Чёрного Мао.

Поднявшись на ноги, Эдван использовал слово Жизни, залечивая раны, убрал клинок в ножны и, подняв трофей за ухо, медленно побрёл на поляну с дубом. На душе было невероятно мерзко, скорбь и боль пожирали его изнутри. Теперь, когда месть свершилась и ярость ушла, ничего не мешало чувствам выплеснуться наружу.

Добравшись до одинокого старого дуба, Эдван бросил отрубленную голову к его корням и упал на колени рядом. С неба доносились раскаты грома, хлестал дождь, скрипели ветви сосен, а ветер трепал мокрые волосы прибитого к дереву блондина.

— Прости, Алан… — тихо пробормотал парень, — ели бы… если бы я только прислушался…

Если бы сразу решил найти эту мерзкую тварь, ещё по дороге на Уборг, ничего бы не случилось! Чувство вины иглами впивалось в сердце. Было больно. Безумно. Да, последнее время они общались не так уж часто, да и знали друг друга не слишком долго, но Алан был его первым другом в Городе. И сейчас, когда его не стало, Эдвану казалось, словно из его души вырвали целый кусок. Пустота, возникшая там, глубоко в сердце, причиняла боль не хуже клыков покойного Мао…

Раскаты грома разнеслись по округе. Обожжённое тело обезьяны рухнуло на землю, оставив глубокую борозду в слое дёрна. Фоцианин попытался было подняться, но не успел даже схватиться за выпавшее из рук оружие. Копьё, словно громадное шило, одним точным ударом оборвало его жизнь, оставив в черепе сквозную дыру. Спутники поверженного бойца даже не обернулись. Наоборот, они только быстрее начали перебирать ногами, изо всех сил стараясь спастись от неминуемой гибели. Смерть следовала за ними по пятам. Смазанная фигура в чёрном доспехе словно безмолвный палач мелькала среди деревьев, не отставая ни на шаг. До спасительных гор Ша-Маары было ещё слишком далеко. Пусть густой лес и давал им небольшое преимущество перед человеком, но было кристально ясно, что долго это не продлится. В их маленьком отряде не было никого ниже последней ступени Пруда, но даже так они не могли состязаться в скорости с вражеским мастером Озера.

Эдван не спускал глаз с удирающих обезьян, огибая попадающиеся на пути деревья. Эти были последними. Долгий забег по лесу уже изрядно утомил юношу и потихоньку выводил его из себя. После боя у поселения фоциан эти твари бросились врассыпную, вынуждая его и других бойцов порезвее вылавливать их поодиночке в огромном лесу. Лишь благодаря высокой чувствительности Озера он сумел отыскать беглецов. Перебить по одному. Этот отряд был последним и, пожалуй, в нём собрались наиболее опасные воины. Чтобы догнать их, Лауту пришлось постараться. Фоциане оказались на редкость проворными и благодаря своей животной натуре могли двигаться по густому лесу куда быстрее него, порой Эдвану даже казалось, словно лес сам немного расступается перед ними, настолько плавно и шустро они двигались, когда ему приходилось постоянно следить, чтобы не врезаться в дерево, или не зацепиться за какую-нибудь корягу. Не будь он на ступень выше — в жизни бы не догнал.

Однако, что раздражало юношу ещё больше, так это тактика ублюдков. Каждый раз, когда ему удавалось подобраться к ним достаточно близко, кто-то из фоциан разворачивался и набрасывался на него. Разумеется, нанести хоть какой-то урон ему не удавалось, но зато удавалось этой короткой стычкой купить своим товарищам несколько дополнительных мгновений форы. Одно радовало — обезьян в группе осталось всего пять.

Обогнув толстый ствол дуба, Эдван указал копьём в спину ближайшей твари впереди и ударил молнией, не замедляя бега. К сожалению, не попал. Разряд расколол надвое толстую сосну и поджёг несколько соседних деревьев, но тварь каким-то чудом успела уклониться. Впрочем, эта атака заставила тварей переполошиться. До Эдвана донеслось несколько обрывков слов на обезьяньем наречии, а через полминуты погони четверо фоциан резко развернулись и бросились на него, пока последний воин, облачённый в ярко-зелёный доспех с золотым узором, удирал со всех ног в сторону гор.

«Решили дать фору принцу, пожертвовав собой, да?» — подумал Эдван, мазнув взглядом по удаляющейся фигуре, и ухмыльнулся, — «Не поможет».

Он всё равно его догонит. Не сейчас, так чуть позже. Лаута встретили огнём. Широкоплечий воин, чем-то напоминающий крохотного маймуна, резко выставил вперёд руки и направил в Эдвана огромный вал ревущего пламени. Огонь мгновенно испепелил несколько деревьев, оставив после себя шлейф дрожащего воздуха, но цели не достиг. Смазанной тенью юркий человек сместился в сторону, избежав атаки. Грузный седой воин топнул ногой, рванув ему наперерез. Почувствовав движение земли, Лаут пинком повалил сосну и взбежал по падающему стволу, уклоняясь от множества каменных шипов, после чего одним длинным прыжком сократил расстояние между собой и тварями.

Приземлившись, он уклонился от огненной вспышки, ударил молнией в ответ и, сместившись так, чтобы хотя бы двое врагов находились на одной линии, атаковал копьём ближайшую тварь. Раскаты грома разнеслись по округе. Переполненное силой бури оружие отшвырнуло чужое древко при первом же прикосновении, вынуждая врага открыться. Атака последовала незамедлительно. Тварь попыталась уклониться, дёрнулась резко в сторону, но избежать удара не получилось. Наконечник копья угодил обезьяне в бок, оставил в доспехе глубокую вмятину и с треском грома отшвырнул тварь до ближайшего дерева.