Отвел меня бывший псих к самой обычной деревенской школе для самых маленьких, где половина классов уже не использовалась. В одном из них, по словам Огавазы, меня и ждали новые ученики.

— Неохота им на глаза попадаться, — поморщился он, — Те еще личности. Как и ты. Так что, если не поладите, вам хотя бы будет весело. Но всё-таки, постарайся выжить. А я пойду, расскажу дочке о том, что из себя представляет нормальный японский парень, а не такое… как ты. Ей, кажется, это нужно.

— Можешь еще с хафу познакомиться, — бросил через плечо я, отправляясь по указанному направлению, — Если бы не она, твоя дочь по-прежнему была бы немым зашуганным хомячком.

— Познакомлюсь…

Люди, собравшиеся в этом классе, довольно вольно обошлись с школьным имуществом, хранившимся тут с незапамятных времен. Натащив сюда парт, за которыми младшеклассники тянули свои ручки с правильными ответами, новые ученики этой школы расселись прямо на них. И… надо признаться, вовсе не были похожи на хулиганов, дурачащихся ради забавы.

Скорее, на их богов, если бы у хулиганов были бы боги.

Мужчины от двадцати пяти и до пятидесяти, здоровенные, высокие, с прекрасно развитой мускулатурой. Кто-то в бинтах и с рукой на перевязи, у кого-то нога в гипсе, кто-то в повязках. Прекрасные образчики того, чем бы мечтал стать любой японец — здоровенные хомо сапиенс с выделяющимися на руках венами и жилами, с толстыми здоровыми волосами, напоминающими скорее конские, чем человеческие, с ярко выраженной мускулатурой. Глядя на этих людей, я впервые ощутил себя тем, кем являюсь — подростком.

Правда, рожи этих «надевших черное» доверия отнюдь не внушали, как и общая манера поведения. Даже после того, как я вошёл и встал у доски, они продолжили трепаться между собой, поглядывая на меня ехидно и с подначкой.

Как там рассказывал Рио проверяют новых претенденток на вступление в группу айдолов? Проверкой на вшивость?

Ну что же, приступим…

— К-кирью-кун, ты… в порядке? — нерешительный голос Кумаситы оторвал меня от чтения.

— Да, все нормально… — пробубнил я, подняв голову от своей книги, — Вы хотели, чтобы я ответил, сенсей?

— Нет-нет, просто проверяла, — толстенькая учительница быстро отвернулась, вернувшись к занятию. Ее примеру последовало несколько учеников, не удержавших в узде собственное любопытство.

Ну, это было понятно. У меня была забинтована голова, наружу торчал только нос и глаз (несколько ушибов и рассечений), левая рука была на перевязи и зафиксирована (сильный вывих), ну а пиджак слегка распух, показывая, что под ним тоже много чего перевязано. Фиксирующие повязки были на ногах, ребрах и спине.

Вообще, в таком состоянии человеку нужно не двигаться, а лежать, в крайнем случае медленно ползти в сторону реанимационной палаты, но «надевшие черное», особенно такие молодые как я, были почти исключением. Укрепление организма от Снадобья, бывшее в пике активной фазы, награждало крайне быстрым заживлением, у которого вполне были побочные эффекты. Многое могло срастись неправильно, либо одарить организм утолщениями и рубцами в местах травмы, поэтому предполагалось двигаться через боль, чтобы избежать возможных проблем с неправильно сросшимися тканями. Мне эта методика показалась насквозь сомнительной и неверной, но Бивако-сенсей, заслуженный врач и хирург, имеющая в моих глазах наибольший авторитет по вопросам «надевших черное», подтвердила, что это так.

Поэтому я и был сейчас в школе, вовсю наслаждаясь рядом очень острых ощущений с бонусами в виде воинственного игнора от Хиракавы и скромного боязливого игнора от Шираиши. Дома меня в качестве десерта должен был ждать яростный, осуждающий и негодующий игнор младшей сестры. Выпущенный мной в Огасаваре демон приносил горькие плоды триумфа.

До кучи еще не было Рио, зато была его сестра, отыскавшая меня на большой перемене, пока я одной рукой с зажатыми в ней палочками пытался расковырять приготовленный матерью бенто. Приготовленный, нужно сказать, с Очень Большим Осуждением. Ну да, женщины. В их мире мое поведение не просто непростительно, а архипреступно.

— Акира? Что с тобой? — Мичико, держащая коробку с собственным перекусом, смотрела на забинтованного меня с любопытством и опаской.

— Всё в порядке, скоро заживет, — отвлекаться от трудного приема пищи было нельзя, он и так грозил растянуться на всю перемену.

Мичико не ушла, и даже не села где-то неподалеку, чтобы утолить собственный голод, а, подойдя вплотную, нерешительно, но с нотками азарта предложила:

— Я тебе помогу, если расскажешь, что с тобой случилось!

Думал я недолго. Условия сделка показались очень привлекательными.

— Договорились. Но сначала скажи, где Рио.

Отложив собственную коробочку, Мичико забрала моё бенто и палочки, а затем принялась довольно ловко скармливать мне еду, попутно рассказывая, куда подевался её брат. Как оказалось, некая рыжая русская, громкая и сисястая, очутившись в их семейном пентхаусе, делала фотографии на свой мобильник, а затем показала их матери, которая у неё работает где-то с кем-то крупной шишкой, от чего и знала такую небезызвестную фамилию как Коджима. Звонок Рио, звонок его отцу, слово за слово и… вот, брат сегодня ушел с группкой известных японских порнозвезд снимать какую-то рекламу для западников.

— Порнозвезд, — с намеком повторила Мичико, убирая опустевший контейнер, — Понимаешь?

— Не особо, — аккуратно пожал я плечами, дожевывая и вынимая из кармана платок вытереть рот, — Спасибо. Быстро управились.

— Твой черед выполнять сделку! — схватила Коджима свою еду, вытягивая из бокса разрезанную в виде осьминога сосиску, — Кто тебя так⁈

— Просто неудачно бросил стул, — вздохнул я.

— Настолько неудачно? — Мичико торопливо жевала, косясь на часы, висящие над входом в пустой класс.

— Да, попал в голову действующему чемпиону подпольных боев Северного Канто.

Этот детина просто крайне невовремя решил расхохотаться, откидываясь назад, поэтому мой способ привлечения внимания несознательных учеников сработал процентов на восемьсот… потому что траектория стула и черепа этого придурка сошлись под очень хорошим углом.

Воспоминания прервала выплюнутая в меня сосиска. Коджима-старшая замерла с раскрытым ртом, а её глаза приобрели тускловатый, но интригующий стеклянный отблеск. Решив, что инцидент не заслуживает каких-либо мер, но сами старания девушки по помощи требуют продолжения рассказа, я счел нужным его продолжить, сообщив, что у этого самого чемпиона, Хигу Годаэмона, было шестеро временных подручных, у которых, в отличие от него самого, работали обе ноги. Но, как показала практика, даже очень мощные и тренированные бойцы с большим жизненным опытом плохо умеют в бег с препятствиями, ориентирование на местности и прыжки из окна второго этажа.

— А еще я выжил за счет того, что Годаэмон требовал у окружающих бить меня строго по лицу, — закончил я короткую душещипательную повесть, — Ты ешь давай, звонок через четыре с половиной минуты.

Перекус для японца — это святое.

— Ты вообфе вэ довжен выть вывым… — прочавкала спустя полтора полторы минуты Мичико. И была права.

Когда мне было шесть лет, к нам в дом пришёл Горо Кирью и буквально забрал меня у родителей. Он желал воспитать преемника, а маленький, но очень умный я для этого ему казался просто идеальным кандидатом. В тот же вечер пра-пра-дед вернул меня домой, громко и искренне жалея о своих заблуждениях, но не в этом суть, а в том, что мастер Джигокукен был далеко не единственным среди подобных себе. Преемника страстно желают многие бойцы, дожившие до седин.

Они берут детей, тщательно пестуют их, тренируют и взращивают, нередко получая в итоге элитных рукопашников Темного мира. Могучих, умелых, опытных и сильных, умеющих сражаться и побеждать. Но на этом всё. Предполагать, что мастер может воспитать полноценного человека, заменив собой школу, друзей, университет… не стоит.