Стекло она готовила отдельно, постоянно добавляя туда всевозможные ингредиенты и прочее, пока оно не стало сначала жидким, а потом, тягучим, медленно вскипавшего пеной.

Насколько быстро остывало стекло в ванночке, настолько же быстро читала арии Мариз. Её лицо блестело от пота и она, израсходовав всю свою ману, пользовалась магическим накопителем. К нему она подключилась напрямую посредством информационного канала, и работала пока стекло не остыло. Стекло остыло, а Мариз без сил осела на рядом стоящее кресло.

— Всё получилось, Гарсия, как ты и хотел. Теперь ты мне больше не нужен. Я сейчас передохну, и мы пойдём с тобой наверх. Завтра я заберу нож и сделаю тебе амулет. Получишь всё вместе послезавтра, а сейчас пойдём, я страшно устала, — и, облокотившись на мою руку, мы пошли на выход.

Оказалось, что пока мы работали над рукояткой, уже наступили сумерки и был поздний вечер, оставалось только лечь спать, что я и сделал, заснув сразу и очень крепко.

В это время Мерседес не могла найти себе места. Она хотела увидеть Эрнандо, но он всё время отсутствовал и, едва появившись, почти сразу же исчезал. Скотина! Ну, что ещё могла сказать молодая сеньорита о своём предполагаемом парне? Нет, она знала много ругательств, но не в отношении же Эрнандо.

Тщательно скрывая подарок от Элеоноры де Тораль, де Сильва втихаря рассматривали жемчужины, наслаждаясь их красотой. Но практичный женский ум уже увидел в них прекрасное ожерелье, что так замечательно смотрелось бы на её шее.

Но… Вечное это женское, но! Жемчужин было мало для ожерелья, и они были очень крупные. А для весомости украшения нужно было ещё иметь хотя бы с десяток более мелких. Конечно, Мерседес могла их прикупить и сама, у неё были деньги.

Ну, нет! Раз Эрнандо подарил ей эти, то должен подарить и другие. У него есть! Она точно знала, что у него есть ещё… Надо только заставить его подарить их, надо…

И тут Мерседес внезапно поняла, что прекрасный жемчуг ей был подарен от чистого сердца. И заниматься вымогательством и требованиями недостойно её. И как бы они смотрелись на её шее? Одни даренные, а другие «украденные»!

Нет, хватит уже себя вести, как глупая девица. Она уже взрослая и должна сдерживаться. А кроме того, она опять в него влюбилась. Ей так хотелось прижаться к нему, ощутить его объятия, его нежные и сильные руки, которые будут обнимать её за талию.

А потом, потом его жаркие обветренные морским ветром губы поцелуют её и… и…

Она сама задохнулась от собственных мечтаний. Сердце гулко бухало в её груди, любовь кружила ей голову. Она стала улыбаться, вся пребывая в своих мечтаниях, но, заметив удивлённый взгляд других студенток, тут же состряпала обычное выражение лица. Ведь ей ещё предстоит не раз и не два «держать» лицо. А это трудно. Но она сможет, сможет, а Эрнандо будет её. ЕЁ! Просто не надо переть напролом, а всё больше лаской и…

Подойдя к зеркалу, она стал оглаживать на себе платье подчёркивая ладонями достоинства фигуры. Талию, грудь, шею. В это время вошла де Тораль.

— Ты чего это перед зеркалом вертишься, случилось что, или на бал пригласили?

— Хотелось бы, но пока нет, — недовольно возразила ей Мерседес. — А смотрю платье, мне показалось, я его где-то порвала или оно загрязнилось. Сколько можно сидеть на скамейках в нём? Оно изотрётся и ткань будет лосниться.

— Так надень охотничий костюм свой или другое платье. Тебе приталенное идёт и бёдра подчёркивает. Хотя, тебе-то зачем, ты же ни с кем не знаешься?

Мерседес фыркнула и хотела резко ответить, что скоро начнётся встречаться, но передумала и сдержалась. Сколько можно разбалтывать собственные тайны? Сделав вид, что собирается заниматься другими делами, она плавно перевела разговор на украшения, чтобы выслушать хвалебные причитания Элеоноры, какой ей сделал ювелир красивое кольцо. 

Что-то по утрам у меня одни события идут за другими, не успел я встать и собраться, как ко мне явился слуга и вызвал меня к ректору. Быстро добравшись до кабинета и постучав, я зашёл в него. Под взглядом двух пар глаз, я немного поморщился от неожиданности. Это были глаза ректора и инквизитора. Что же тут удивляться?

— Гарсия, а вы весьма пронырливый юноша, — начал разговор инквизитор. — А мы всё думаем, как да что? А о вас оказываются ещё помнят в Неаполитанском вице-королевстве. Вы же там тоже отбили судно от пиратов?! Но к вам появилась ещё пара вопросов. Ответьте, а что вы делали на Сардинии?

— Там я не был, — решительно отмёл я все подозрения. Тоже мне, удивили вопросом в лоб. Уж врать и не краснеть я обучен ещё в двадцать первом веке.

— Видите ли, виконт, — Роберто Беллармини встал и начал прохаживаться вокруг меня. — Уж очень сильно совпадает ваше описание и ваша фамилия с описанием одного человека, в связи с теми событиями, что произошли в Сардинии.

— А, это там убили чернокнижника?

— Да! Так вы сознаётесь?

— В чём?

Мне было откровенно наплевать, что думает инквизитор, это же не я занимался чернокнижничеством.

— В том, что вы были на Сардинии и убили чернокнижника?

— Нет, я там не был и никого не убивал.

— Чего вы боитесь, идальго? Если вы убили чернокнижника, то церковь щедро наградит вас, очень щедро.

— Я готов и дальше служить церкви и как только узнаю о чернокнижнике немедленно его арестую или сожгу на костре. Святая Дева Мария, ты слышишь мои слова! — и я распростёр свои руки вверх.

— Не переигрывайте, Гарсия! — поморщился инквизитор. — Вы там были, не отпирайтесь! — и его тонкий палец нацелился мне в грудь.

— Я был на Сицилии, а не на Сардинии, это разные острова, сеньор.

— Вы издеваетесь надо мною, Гарсия? А не хотите ли вы посетить казематы инквизиции? Они видели там и не таких строптивых, как вы.

— А в чём меня обвиняет святая церковь?

— На месте гибели чёрного мага были обнаружены высушенные досуха трупы. Такого же рода трупы были обнаружены и на острове Коссира, а вы там были.

— Когда я там был, на острове было всё спокойно и никто и ни с кем не воевал. Никто ни на кого не нападал и ничего подобного я не слышал! И это прекрасно подтверждает моя грамота. А про трупы я ничего не знаю и знать не хочу. Чёрный маг и есть чёрный маг, он использовал либо свои знания, либо амулет. И кроме того, если у вас свидетели моего пребывания на острове, то привезите их сюда. Пусть они посмотрят на моё лицо и скажут мне, что я там был лично.

Роберто Беллармини некоторое время молча шагал из угла в угол, потом сказал.

— Значит, вы утверждаете, что там не были и ничего не делали, и о магии крови никогда не слышали и не применяли её в бою?

— Я всего лишь маг воды и к тому же весьма слабый. Какая магия крови? Я первый раз о ней слышу.

— Ну не прибедняйтесь, Гарсия, — не выдержал уже ректор. — Я прекрасно помню, что вы справились с двумя десятками студиозов и они ничего не смогли вам сделать. А кроме того, Мариз де Брийон предоставила нам интересный отчёт о ваших способностях. У вас сила магии воды девяносто девять процентов. И это у восемнадцатилетнего юноши! А вы тут рассуждаете, что абсолютно ни при чём. В конце концов, кровь — это то же жидкость.

— Откуда я мог узнать заклинания магии крови, и кто им меня мог научить и когда? Это могло произойти только в стенах академии и кем-то из числа преподавателей.

— Ну мало ли, — сдал назад ректор. Поневоле он задумался над словами Гарсии и сдулся. Мало ли…

Инквизитор тоже понял это, а также абсолютную бездоказательность своих обвинений и невольно остановился, пристально посмотрев на меня.

— Значит, не были?

— Не был, — отрицательно мотнул я в ответ головой. — Требую личной встречи с тем, кто меня обвиняет в этом.

— Ладно, — сдался Беллармини, — Главного свидетеля и выгодоприобретателя убили совсем недавно из-за денег, которые он присвоил себе из сокровищницы синдика. Остальные путаются в показаниях и рассказывают совершеннейшие небылицы. Так что вам удалось доказать свою невиновность, пока.