На всякий случай я остановился. Мало ли кто и зачем мчится по дороге, но вот быть убитым в спину мне совершенно не хотелось. Закон шпаги и пистоля никто не отменял, а дорожной стражи здесь и не было. А если нападут, то всё равно мой конь не сможет долго, упорно и быстро скакать, и, судя по всем раскладам, придётся давать бой.
Съехав на обочину, я стал спокойно ждать, вынув, при этом, из перевязи два пистоля. Добрых слов у меня не было, а пистоли были… А всадников уже можно было хорошо рассмотреть. И чем ближе они подъезжали, тем яснее я понимал, что придётся давать бой.
Рассмотрев преследователей, я узнал в них наёмников из личной гвардии графини. А вот и она сама, скачет в мужской одежде позади всех. Её увечного муженька нигде не было видно. Да и вправду, с его телосложением только на коне скакать с шашкой наголо.
Завидев мою одинокую фигуру, они радостно завыли и пришпорили лошадей. Крестьянская повозка, выехавшая на дорогу и оказавшаяся в пределах видимости, тут же повернула обратно. И маленькие фигурки, сидящие в ней, стали неистово нахлёстывать клячу, стремясь убраться как можно дальше. Сообразительные.
Приближаясь, всадники на ходу стали обнажать оружие и изготавливать пистоли, но мне бы не хотелось начинать бой первым, и я решил спешиться. Они это поняли превратно.
— Трус! — закричали первые двое и, обнажив палаши, решили меня заколоть. Дебилы, что ли? Спрятавшись за круп коня, я выстрелил в них в упор. Сначала с левой, а потом и с правой руки. Бросив пистоли на землю, вытащил следующую пару и также разрядил в приближающихся всадников.
Кони заржали и, сбросив с себя мёртвых и раненых седоков, поскакали в разные стороны, освободив место для следующих. Но у солдат тоже были пистоли. Резко осадив коней, они стали палить из них в меня, попадая, при этом, в лошадь.
Конь заржал от боли и, будучи раненым, рванул с места. Но его бегство не входило в мои планы. Мне необходимо было прикрытие от пуль, а тут пока ещё живой «бронежилет» решил от меня сбежать. К тому же, к нему были привязаны мои деньги, и их потерю я коню простить не мог. Извини.
Абордажный клинок в одно мгновение покинул ножны и сильный удар в брюхо коня совершенно не оставил ему шансов на побег. Снова дико заржав и размахивая копытами, конь рухнул на землю, попутно сбив с толку нападающих.
Все, кто решил напасть на меня, защищая, видимо, честь и достоинство графини, спешно приближались, окружая меня. Их оставалось всего шестеро, во главе со своей госпожой.
— Ну что, граф! — кривя губы, крикнула она, разглядывая меня сверху вниз. Я же, отскочив от уже мёртвого коня, стоял с абордажной саблей наготове.
— Ты убил четырех моих людей, и ты заплатишь за это. Сдавайся, и я обещаю тебе быструю, но мучительную смерть.
— С чего бы это? — усмехнулся я. — А если я не сдамся?
— Тогда ты умрёшь не только мучительно, но и медленно.
— Никогда не думал, что женщины могут быть такими кровожадными!
— Мне не интересно, что ты там думаешь. Ты оскорбил меня, а тот, кто оскорбил графиню замка Груф, ещё никогда не оставался в живых.
— Ммм, не помню, когда это я оскорбил вас?
— Ты отказался встать в моём присутствии.
Мне хотелось спошлить, но юмора эта сеньора всё равно бы не поняла, а потому и нечего разговаривать с моральными уродами. Они специально скакали за мной десять километров, чтобы поймать и убить. Так зачем же давать им возможность думать, что они напрасно это делали.
Я отступил и потянул нож из ножен, висевших на поясе. Солдаты продолжали меня окружать, надеясь одновременным натиском сбить с ног и связать, чтобы потом вдоволь помучить. Помучить в тёмных подвалах замка. Чувствуется, дама была садисткой. А казалось бы, благородная леди…
Что поделать, женщины, они все разные, да и психика у всех тоже разная. Надо лечить. Лечить и ещё раз лечить. Я спрятал саблю обратно в ножны, а нож-артефакт переложил в правую руку, чтобы было удобнее.
Эти манёвры только насмешили нападающих, а зря. Я совершил удар ножом по воздуху, и ближайший ко мне гвардеец схватился за разрезанное горло, после чего стал заваливаться вперёд. Не тратя времени, я полоснул ножом другого, а потом и третьего.
Три солдата, оставшихся в живых, сообразили, в чём дело и выстрелили в меня из пистолей. Выставленный защитный барьер вспыхнул синим светом, благо воды вокруг было хоть отбавляй, и поглотил все пули. Последовавшие два резких удара по воздуху ножом породили ещё два трупа. Оставшийся в живых усатый начальник эскорта прижался к шее коня и, выставив вперёд руку с зажатой саблей, поскакал на меня.
Грамотное решение. Пришлось спрятать нож обратно и вынуть саблю. Как только враг поравнялся со мной, абордажный клинок схлестнулся с его саблей. Тонко взвизгнул металл, от силы удара сабля вырвалась из рук кавалериста и упала в грязь.
В это время до маркизы дошло, что у неё из всего отряда остался лишь один воин. Она владела магией, приберегая её на самый крайний случай. Вскинув руки, она подняла землю, создав из неё голема, и направила на меня. Выставив огромные лапы из липкой грязи, он медленно зашагал ко мне. Взмахнув саблей, я собрал всю воду в округе и обрушил её сильным ударом на голема, вырвав из его груди огромный кусок грязи и разрушив всё его тело.
Но маркиза не сдавалась и создала ещё одного, более сильного. Тот, также расставив руки, зашагал на меня. На этот раз я выбрал другую тактику и своим заклинанием резко высушил его. А от последующего удара водяным копьём голем превратился в пыль.
Но в этом поединке я совсем забыл о последнем воине, а вот он не забыл и бросил в меня копьё, что было приторочено у его седла. Защитный артефакт на минуту вспыхнул и почти разрядился. Вот же, сволочь!
Найдя его взглядом, я ударил по солдату водяной стрелой, но защитный амулет у него, как оказалось, тоже был, хоть и гораздо слабее, чем мой. Но следующего удара, уже водяной петлёй, он не выдержал и покатился по земле, выбитый из седла. Этот идальго был ещё жив, но не боеспособен, и я снова переключился на сеньору графиню.
Сеньора в это время наспех создавала следующего голема, который был уже в разы меньше, и даже не смог дойти до меня, рухнув под ударом абордажного клинка. Не теряя времени, я ударил в графиню заклинанием водяного копья. Женщина закрылась от меня земляным щитом и, не дожидаясь следующего удара, вскочила в седло и, пришпорив коня, быстро поскакала прочь.
Пару моих ударов, направленных ей вслед, она отбила, а меня взяло зло. Что же так быстро-то? Я пробежал за ней ещё пару десятков метров, но так ничего и не смог поделать. Пока я гонялся за женщиной, выживший начальник её охраны смог подняться, освободившись от моего заклинания, и, тихо взобравшись на коня, также бросился бежать.
Пока я сообразил, повернулся и начал атаковать, он был уже далеко и его амулет смог отбить моё заклинание, выпущенное уже на излёте. Вскоре только две чёрные точки показывали направление, в котором скрылись оба всадника. Бой был окончен, а я остался без своего Росинанта.
Оглянувшись, я увидел пару раненых гвардейцев и семь трупов, но что поделать, я всего лишь защищался. Добивать выживших я не стал, они и так загнутся в скором времени от сепсиса, только забрал оружие. Потом поймал себе двух коней и, обыскав трупы, стал обладателем хороших шпаг, палашей и пистолей, а также пятисот двадцати реалов.
Раненые молча ждали моего отъезда, допрашивать их не имело никакого смысла. Пусть с ними местные разбираются. Навесив на вьючную лошадь все трофеи и часть вещей, я запрыгнул на второго коня и, пришпорив его, поскакал по дороге. Трофейный конь оказался значительно лучше прежнего, и я стал передвигаться очень быстро.
При этом, я не был привычен к конным переходам, мне совершенно не нравилось быстро скакать, но другого выхода не было. Остановившись в придорожном селении, я купил еды и отправился дальше, жуя на ходу сыр и жареное мясо с хлебными лепёшками.
Через некоторое время я выехал на перекресток дорог, где свернул, держа путь на Валенсию, потом ещё на одном, и ещё, и, в конце концов, затерялся на просторах Испании. Где находился пресловутый замок Груф, я не знал, вероятно, севернее, и он остался уже далеко позади. Проведя в седле больше суток, я остановился на отдых в небольшом городе, выбрав лучшую гостиницу. Там я смог отдохнуть и обогреться.
