— Это вряд ли. Я слышал это будут его выпускные испытания.

— Что это меняет?

— Ну… Против него выставят Дикого. А там, либо пан, либо…

— Нет, вряд ли. Его берегут. К тому же он только через полгода Академию заканчивает…

— Надо подумать, как от него избавиться. Или ослабить.

— Ладно, потом подумаем.

— Кстати… А чем эта девчонка Церсу обработала?

— Я не знаю, но точно! Это идея! Надо ее потормошить.

Меня остановили, и я замычала, чувствуя на себе одновременно четыре руки, ощупывающие каждый сантиметр моего тела.

— Не, ну ты смотри как извивается! Я могу понять Рипли, из-за чего он на нее запал.

Запал? На меня? Да они гонят! Церса слух пустила, а они и поверили.

— Ага, кажется нашел. Глянь?

Парни добрались до кармана и вытащили бомбочки с щекотуном.

— Опробовать бы…

— Давай позже. Как случай представится. Но если это то самое…

— Тогда Рипли от нас не отделается, — подло захохотал один.

— Тише ты, чурбан! Без имен! Веди ее к Церсе. Кажется, у Нины скоро появится соседка.

О чем это он? Нина же умерла, а я живая! Я не могу стать соседкой Нины! Нет! Церса не посмеет!

Я ощущала, что вокруг много людей. Ну да, ведь Церса обещала большое развлечение.

С меня сдернули мешок, глаза заслезились от яркого света. Кляп оставили на месте, и это был плохой знак.

Церса стояла в окружении своих подруг, но помимо них в общую комнату набилось слишком много одаренных. Очень много. Неужели со всех этажей?

— Здесь у тебя нет друзей, Возник, можешь не оглядываться, — сухо сказала Церса, привлекая к себе внимание.

На ней было глухое плотное платье с высоким воротничком. Вряд ли она выбрала его из-за стиля, скорее уж скрывала раздражение от щекотуна. Так ей и надо.

Я бы ей ответила, что не ищу друзей, а просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Но с кляпом поддерживать беседу неимоверно трудно.

— Ты оскорбила меня, оболгала, обидела и нанесла раны, — трагическим голосом разыгрывала спектакль Церса. — Но я не побежала сдавать тебя, жаловаться. Я старалась уладить все между нами.

Да неужели? Мои брови удивленно взлетели вверх.

— Но ты оказалась грязной, нечестивой девчонкой, — завершила свой суд Церса. — И сегодня мы тебя изгоняем из нашего сообщества! Разденьте её!

Что?!

Нет, я многое могла придумать, что Церса сделает со мной, сколько уже делала! Но чтобы созвать всех студентов Академии в общую комнату и при всех раздеть? Как я потом буду смотреть им в глаза? Как буду учиться рядом с ними? Есть в одной столовой, зная, что каждый пристально разглядывал мое обнаженное тело?!

Я в ужасе завертела головой и замычала. Дурацкий кляп не давал произнести ни слова. А я помнила слова ректора — из Академии не было выхода! С этим позором я останусь до конца дней!

Более того, теперь ни один маг не возьмет опозоренную девушку в невесты!

Двое парней, сально ухмыляясь, приблизились ко мне.

Я отступила, но сзади встал третий.

Я завыла, брыкаясь, пытаясь вырваться из рук палачей, но куда там.

— Мальчики, у меня есть ножницы. Срежьте с нее эти лохмотья. Посмотрим, на что соблазнился Дик Рипли, — произнесла Церса.

Я вскрикнула, чувствуя, как лезвия вспарывают мое платье на спине, затем рваный разрез спереди, и платье повисло на рукавах, подставляя тело всем жадным взглядам.

Глаза наполнились слезами, ослепляя.

— Нижние тряпки тоже срежьте, — распорядилась гадина, и я опустила голову, чувствуя себя поверженной. — И сделайте фотографию. За завтраком покажем тем, кто не успел увидеть.

Теперь я знала, что сделали с Ниной, раз та прибегла к последнему выходу, чтобы сбежать из Академии.

Ножницы клацнули, скользнув по моему обнаженному бедру, когда раздался громовой голос Рипли.

— Что здесь происходит?

И он здесь. Пришел посмотреть на мой позор. Белобрысый придурок! Такой же, как все. Напыщенный Рипли!

— Ага, вижу, — теперь его голос раздавался почти рядом. — Новых методов издеваться ты не нашла, Церса? Фантазии не хватило?

Что-то большое накрыло мои плечи, я вздрогнула и в изумлении подняла лицо, видя, как Рипли закрывает меня от чужих глаз своим походным плащом.

— Черт! Какого…

Он выдернул кляп из моего пересохшего рта, и я застонала.

— Оставь ее нам! — закричала рассерженная Церса. — Ты найдешь себе другую подстилку.

— Что? — вот теперь рассердился Рипли, разворачиваясь к гадине и закрывая собой меня. — Что ты сказала?

Я никак не могла побороть мелкую дрожь, да и смотреть мне на других не хотелось. Было мерзко внутри и снаружи.

— То, что слышал! Тебя видели ночью в ее комнате!

Рипли присвистнул.

— Да… Могли видеть. Потому что она моя…

Тут он запнулся, и Церса ядовито вставила:

— Да-да, договаривай, твоя?..

— Я ее наставник.

В комнате воцарилась тишина. Похоже, наставник очень ответственная роль, раз Рипли так долго отказывался стать им, и произвел такое впечатление все же им став.

— Но она нулевка! — вышел вперед Рой Лювак. — Ты не можешь быть наставником бесполезного йота-уровня.

— А тебя это волнует?

Рой нахально усмехнулся.

— Нет, так даже интересней будет разложить тебя на арене. Прощайся с титулом, прошлогодний чемпион.

Рипли ничего не ответил, приобнял меня за плечи и толкнул сквозь расступившуюся толпу в коридор, по направлению к моей комнате. Я только успела мельком глянуть на вытянувшееся и побледневшее лицо Церсы.

Кажется, она сама себя переиграла, повысив мои шансы. Нет лучшей мести для гадины!

— Это ничего не значит! — процедила Церса, когда я проходила мимо. — Ты еще поплатишься!

— Все претензии к моему ученику будешь решать через меня, — отрезал Рипли.

— Ты не сможешь всегда прикрывать ее спиной, Рипли, — надменно ответила Церса, развернулась и быстрым шагом удалилась.

Я куталась в его плащ, сдерживая слезы из последних сил.

Пусть Рипли за меня заступился, но поздно. Как мне отмыться от позора? Я уверена, что фотокарточки уже утром разлетятся по все Академии, и только слепой не будет разглядывать меня с насмешкой.

Парень распахнул дверь в мою комнату, втолкнул и вошел внутрь.

— Н-нет… Тебе нельзя…

— Все-таки добилась своего? — сквозь зубы процедил Рипли, неожиданно выказывая свою злость. — Вынудила меня заступиться?

И тогда плотину прорвало. Я зарыдала, осев на пол там, где стояла, плевав на Рипли и свой жалкий вид.

У меня потекли слезы горечи и обиды, одиночества и беспомощности, злости и ненависти, и беспросветной жалости к себе.

Я не помнила, сколько так рыдала, когда блондинчик не выдержал, поднял меня за плечи, отвел к кровати и сел рядом, прижимая к груди. Я продолжала рыдать, пропитывая слезами его жилет и рубашку, вдыхая терпкий мускусный запах охотника и толикой сознания переживая, что Рипли на глазах у всех переступил порог комнаты, а теперь еще сидит на моей кровати и прижимает к себе.

Это успокаивало. И это беспокоило.

Мало мне слухов, мало позора, так теперь и граница моего порога не спасет от тех, кто захочет навредить мне, или отомстить через меня Рипли.

Пожалуй, с его защитой проблем только прибавилось.

— Не знаю, что с тобой делать, — вдруг заговорил Рипли. — Завтра с утра дойду до ректора и внесу тебя в списки, чтобы Церса отстала. Но, черт побери! За неделю до испытаний!

— Я не просила заступаться за меня, — прохрипела я, и тут же прижала ладонь к горлу, оно нещадно болело!

Рипли не держал меня, когда я встала и потянулась за стаканом с водой. Плащ пополз с плеча, оказавшись придавленным сидевшим Рипли. Я охнула, пытаясь удержать плащ и одновременно отскочить от парня.

Два противоположных нелогичных действия, из-за которых накидка с меня слетела, оставив обнаженной под странным тяжелым взглядом парня.