Прочитав письмо, он заговорил на sabir:

— Поскольку я сам почти монарх, — тут он ненароком повысил свое положение до царского, — какой-то принц, похоже, считает, что может спокойно избавиться от хлопот, переложив их на мои плечи.

Мы вежливо промолчали. Молодой человек как ни в чем не бывало обрезал ногти: бах, вжик, щелк.

Остикан Багратуни продолжил:

— Вы прибыли сюда как раз накануне свадьбы моего сына. — Он показал на юношу, который обрезал ногти. — У меня полно других забот, ведь гости, приезжающие со всего Леванта, пытаются избежать того, чтобы их по пути не зарезали мамелюки, а торжества вот-вот начнутся, и… — И он продолжил с досадой перечислять проблемы, в число которых включил и наш приезд.

Его сын с шумом обрезал последний ноготь, а затем поднял глаза и сказал:

— Подожди, отец.

Остикан прервал свои жалобы и произнес:

— Да, Какика?

Юноша поднялся с пола, но не распрямился, а принялся, согнувшись, метаться по комнате, как будто для того, чтобы мы лучше рассмотрели его плоский затылок. Он что-то собирал, и я догадался, что молодой человек по какой-то причине отыскивает обрезки ногтей. Не прекращая своего занятия, он сказал через плечо остикану:

— Эти странники привезли с собой двоих священников. Так?

— Да, именно так, — нетерпеливо подтвердил отец. — И что из этого?

Один из обрезков ногтей приземлился совсем недалеко от моей ступни, я поднял его и отдал Какике. Он кивнул (казалось, юноша был доволен тем, что собрал все ногти), после чего сел рядом с отцом на диван и стряхнул обрезки ногтей в жаровню.

— Ну вот, — сказал Какика, — теперь никто не использует их против меня и не сможет наслать проклятия.

Однако обрезки ногтей, похоже, совсем не собирались спокойно сгорать: они шипели и потрескивали среди углей.

— Так что там с этими священниками, мой мальчик? — снова спросил Хампиг, по-отечески поглаживая плоскую голову сына.

— Конечно, у нас есть старый Димирджан, и этого вполне достаточно, чтобы совершить брачную церемонию, — вяло произнес Какика. — Но чем тогда мое венчание отличается от венчания простых людей, каких-нибудь крестьян? А вот если у меня будет трое священников…

— Гм, — произнес отец, переводя взгляд на братьев Никколо и Гильома. В ответ те окинули его надменными взглядами. — Да, это добавит пышности событию. — Моему же отцу и дяде он сказал: — Ну что ж, возможно, все к лучшему. Скажите, во власти ли этих священнослужителей совершить таинство брака?

— Да, ваша светлость, — ответил отец. — Они монахи-проповедники.

— Они могут помогать во время службы нашему митрополиту. Надеюсь, монахи понимают, что этим им будет оказана великая честь. Мой сын женится на pshi — принцессе из далеких адыгейских земель. Вы называете живущих там людей черкесами.

— Эти люди славятся своей красотой, — заметил дядя Маттео. — Однако… разве они христиане?

— Во время помолвки мой сын получил благословение самого митрополита Димирджана, а его невеста приняла нашу веру. Так что принцесса Сеосерес хоть и черкешенка, но теперь христианка.

— И несомненно, очень красивая христианка, — добавил Какика, причмокнув похожими на ливер губами. — Прохожие на улицах останавливаются, увидев ее, — даже мусульмане и другие язычники, — и склоняют перед ней головы и благодарят Создателя за такую красоту.

— Понятно? — спросил Хампиг. — Свадьба состоится завтра.

Отец ответил:

— Я уверен, что братья почтут за честь принять участие в церемонии, ваша светлость.

Оба монаха выглядели возмущенными из-за того, что во время беседы никто даже не поинтересовался их мнением, но не стали протестовать.

— Хорошо, — сказал остикан. — Стало быть, на свадьбе у нас будет трое священнослужителей, причем двое из них — чужеземцы из дальних краев. Да, это произведет впечатление на моих гостей и подданных. В таком случае, господа, вы можете, если пожелаете… Вам совсем не обязательно задерживаться…

— Мы останемся здесь, в Суведии, на свадьбу столь высокой персоны, — мягко сказал дядя Маттео. — Конечно же, мы пожелаем продолжить наше путешествие сразу, как только все закончится. И разумеется, ваша светлость не преминет оказать помощь нашей миссии и снабдит нас верховыми лошадьми и провизией.

— Хм… да… разумеется, — только и смог ответить Хампиг, которому явно не слишком понравился такой оборот дела. Он позвонил в колокольчик, который держал в руке, и вошел один из его слуг. — Это мой управляющий, господа. Арпад, ты поселишь гостей во дворце, а затем представишь священников митрополиту. После этого сопроводи господ на рынок и окажи им любую помощь, о какой только они попросят. — Он снова повернулся к нам. — Прекрасно! Итак, добро пожаловать в наш город и примите официальное приглашение на свадьбу моего сына и на все последующие увеселения.

После этого Арпад проводил нас наверх; там были приготовлены две комнаты: одна для нас, а вторая для священников. Распаковав необходимые нам для непродолжительной остановки принадлежности, мы снова спустились вниз, где передали братьев на попечение митрополита Димирджана. Он оказался огромным стариком с массивным носом, тяжелой отвисшей челюстью, низко растущими бровями и большими мясистыми ушами. Митрополит сразу же забрал священников, чтобы отрепетировать с ними завтрашнюю церемонию, а мы с отцом и дядей в сопровождении управляющего Арпада отправились на городской рынок.

— Вы можете также называть его «базар», — сказал он любезно. — Это слово обозначает на фарси рынок и используется по всему Востоку. Вы пришли делать покупки в очень удачное время, поскольку в преддверии свадьбы сюда собрались торговцы отовсюду, они продают на улицах все мыслимые товары, так что выбор у вас будет огромный. Надеюсь, вы позволите мне помочь вам и поторговаться за то, что вы выберете. Бог знает какие обманщики и плуты арабские купцы, но армяне гораздо хитрей, и только армянин решается иметь с ними дело. Арабы могут просто раздеть вас. Армяне же сдерут с вас и кожу.

— В основном нам требуются животные, на которых можно ездить верхом, — объяснил дядя. — Чтобы одновременно несли нас и наши вещи.

— Я предлагаю лошадей, — сказал Арпад. — Позже, когда вам придется пересекать пустыню, вы сможете обменять их на верблюдов. А сейчас, поскольку следующий пункт вашего следования — Багдад, а путешествие отсюда туда совсем не тяжелое, лошади подойдут лучше: они быстрей и ими гораздо проще управлять, чем верблюдами. Мулы еще лучше, но я не уверен, что вы пожелаете заплатить столько, сколько с вас за них запросят.

На большей части Востока, как и в цивилизованной Европе, мул, из-за того что он такое послушное и покорное животное, считается наиболее предпочтительным средством передвижения для знати (читай: для очень богатых людей), а потому тот, кто разводит мулов, бесстыдно запрашивает за них непомерную цену. Отец с дядей согласились, что мулы нам не по карману, так что больше подойдут лошади.

Мы обошли несколько специально отгороженных загонов, расположенных неподалеку от базара, где можно было приобрести всевозможных верховых и вьючных животных: мулов, ослов, лошадей любой породы — от изысканных арабских скакунов до ломовых, а также обычных верблюдов и дромадеров — особую их разновидность, отличающуюся ровным ходом. После того как мы испытали множество лошадей, отец с дядей и управляющий остановили свой выбор на пяти: двух меринах и трех кобылах — красивых внешне и послушных, не таких тяжеловесных, как ломовые лошади, они больше напоминали элегантных тонкокостных арабских скакунов.

Покупка пяти лошадей означала пять разных сделок. В тот раз я впервые оказался свидетелем процедуры, от которой в дальнейшем постоянно испытывал невероятную усталость, потому что мне приходилось подвергаться ей на каждом восточном базаре. Я имею в виду любопытную восточную манеру заключать при покупке сделку. Хотя на этот раз управляющий Арпад любезно проделал все за нас, это занятие показалось мне долгим и утомительным.