И… вдруг ты прав?

3

Анри колебался слишком долго. Слишком долго не знал, куда вести своих. Пока не оказалось — больше некуда. Дороги кончились.

Это уже даже не ирония судьбы. Не попасться при освобождении Сильвии. Не угодить в ловушку по дороге от михаилитов. И оказаться взаперти лишь потому, что живучий подонок Поппей Август не нашел другой ночи, чтобы отправиться в Бездну Льда и Пламени.

— Туда ему и дорога! — проворчал Керли.

Он еще не знает. Никто не знает, кроме самого Тенмара. О том, что в Квирине им оставаться уже нельзя. И что стража у ворот — не просто плохо, а совсем паршиво.

— Как Конрад?

— Делаю, что могу, — покачал головой Шарль.

И оно не помогает. Но хоть не становится хуже. Роджер и впрямь угадал. Как-то.

Но за какие грехи Конраду хуже, чем было Ревинтеру?

Холод ночи, холод тревоги, лихорадочный жар у больных. Преторианцы в ночном саду. Тени среди теней.

— Шарль, выйдем на минуту. Рауль…

— Присмотрю.

Капитан, добровольно взваливший на себя обязанности няньки за обоими, даже не шелохнулся.

Знакомый зал. Здесь Анри вел беседу с Сержем, здесь гонял по залу Роджера Ревинтера. Теперь навещает статуи квиринских монархов в компании Шарля.

— Лихорадка — та самая?

— Все симптомы, — Эрвэ мрачно покачал головой. — Но как, как⁈ — не выдержал он. — Почему⁈ На Ревинтере клейма лепить некуда, но Конрад же чист…

Осталось лишь, чтобы понятия чистоты древних совпадали с нынешними. С конкретными нынешними. Бертольд Ревинтер тоже не считал, что его сын в чём-то неправ. Пока тот слушал папу.

Да и Ральф Тенмар осудил бы Ревинтера-младшего отнюдь не за то же, за что Анри.

— В древности… — сын Дракона на миг замолк. О только что всплывшем в голове он не имел понятия еще минуту назад. — В древности знали что-то, неизвестное нам. Существовали законы, и нарушать их нельзя и сейчас. Роджер Ревинтер нарушил точно. Конрад, получается, тоже.

— Но как? Ни за что не поверю, что наш Кор — подлец и насильник!

— Дело не в этом, Шарль.

Статуи молчат и правильно делают. У них нет ответа. А у Анри откуда-то берется.

— Тот, кто зимой разбудит спящего медведя, может прийти к берлоге с оружием, чтобы охотиться на медвежат. А может просто проходить мимо и случайно провалиться вниз. Медведю будет всё равно.

— Анри, я верую в Творца.

— Я тоже, Шарль. — Чем и кем бы тот ни был. — Но даже о Творце мы знаем слишком мало.

— Я не знаю не только о Творце, но и что мне делать, Анри! У меня нет лекарства. Роджеру Ревинтеру тогда помог не я, а ты.

— Не я. Его просто зацепило по косой. Иначе я ничего не смог бы сделать.

— Ты хочешь сказать, Конрада не по косой?

— Я попытался. Сумел остановить — сам не знаю, как. Но вряд ли надолго. Возможно, что-то могут банджарон. Или михаилиты.

— Нас отсюда не выпустят. — В глазах Шарля — черное отчаяние. Шумит, плещется. Закипает. — Ты же знаешь, преторианцы — не наш центурион. Их не убедишь.

Глава седьмая.

Квирина, Сантэя.

1

— Полковник, я не мог ее не пропустить.

Центурион выглядит виноватым. И чувствует себя вероятно так же.

Хорошо, что вернулся старый служака. Иначе Эста к ним не прорвалась бы. И ладно, если бы ее еще просто развернули назад.

А плохо — что новых преторианцев здесь всё равно больше, чем старых.

Черным огнем горит взгляд, вьются по плечам смоляные локоны. Глухой черный плащ, бледнее мела — лицо. Лихорадкой горят щеки. Будто недуг Кора передался и Эстеле.

Чернота чуть сползает по плечам, открывая темное золото. Платье Эста подобрала… подходящее. Для блужданий по ночным улицам. И для переговоров с квиринской солдатней. Наверное, выскочила, в чём была.

Нет. Тенмар, ты совсем спятил. И позабыл всё, что можно и нельзя. Она знала, куда и зачем идет. Бежит, сломя голову.

— Эста, зачем ты…

— Я не могла иначе, Анри. Я должна быть рядом с Кором. Я нужна ему!

— Простите, полковник, — покачал головой центурион. — Но назад девочку не выпустят. Эти ее вообще бы никуда не отпустили.

Значит, Анри угадал опять. К сожалению.

— Спасибо.

Эстелу винить поздно. Что бы ни ждало эвитанцев — ей суждено разделить их судьбу. Радуйся, Тенмар. На сей раз тебе точно не придется убивать невиновных. Эста — не Эйда Таррент. Пронзит себе кинжалом сердце вполне самостоятельно. Банджаронка знает, куда бить, даже лучше Ирии. Той, прежней Ири. Кто знает, чему ее выучили прошедшие годы?

Эстела тоже прежде не скиталась с табором.

— Не за что, полковник. Мне жаль, что больше ничего не могу сделать.

Он и так делает достаточно.

— Это не ваша вина. — Чья угодно, но не его. — Идем, Эста. Кор тебя ждет.

— Анри! — в холодном коридоре Эстела резко развернулась к собеседнику. Лицо побледнело еще сильнее. И построжело. — Анри, скорее всего, мне придется просить вас о помощи.

— Я к твоим услугам, Эста.

— Анри, я знаю, что с ним. И я могу ему помочь. Но заставьте всех выйти. Сами можете остаться. Даже лучше, если останетесь. Сама я могу не справиться. Он сильнее меня. А вас вряд ли еще хоть что-то способно напугать или шокировать.

Способно. И еще как. Но не то, на что готова любящая женщина.

— Анри, я вылечу его. Он будет жить. Клянусь.

— Не нужно клятв. Я верю тебе, Эста. Идем.

Совсем недавно Кор и впрямь выглядел лучше, или у страха глаза велики? Но черты лица больного пугающе заострились. Темный и все змеи его!

Шарль поднял к командиру измученный взгляд. Прояснившийся при виде Эстелы.

— Слава Творцу! — облегченно выдохнул он. — Ты все-таки пришла…

Кор зовет ее почти беспрестанно. А новость, что Эста теперь и не уйдет, для Эрвэ еще впереди.

Полумрак казармы здесь, кольцо стражи — за оградой. В полутьме десятки пар встревоженных глаз — вокруг. В рваном свете трех факелов и десятка свечей.

— Выйдите все, прошу вас. Я хочу побыть с ним наедине. Пусть останется только Анри… на всякий случай.

И Роджер Ревинтер. Он всё равно вновь лишился сознания. Зелье его перебороло.

Если кто и удивился, что оставили командира, а не врача, то вслух не спросил. Даже сам Шарль. Только приглушенно зацокали шаги. В спальне и впрямь осталось четверо.

По знаку Эсты Анри задвинул засов.

— Твое средство может помочь двоим?

— Нет, — взад-вперед метнулись растрепанные локоны. — Только тому, кого люблю. Ты сам увидишь, Анри. Только прошу… — ее голос чуть дрогнул. — Что бы ты ни увидел — не останавливай меня. Я хочу его спасти. И спасу. Поверь.

Анри коротко кивнул:

— Обещаю.

На сей раз плащ сполз на пол. И остался лежать скинутой змеиной шкуркой.

Эстела потянулась к корсажу. На свет (точнее — полумрак) явился темно-янтарный флакон.

Пока ничего шокирующего. Но о простом зелье так долго не предупреждают. Особенно знакомого с банджаронскими обычаями.

И не выставляют за дверь всех свидетелей. Сильных, закаленных боями и тюрьмой мужчин. Включая врача.

Хвала Творцу, Кор еще способен глотать. Эста влила в него полсклянки. Обезболила и одурманила, как смогла. Прежде чем пойти дальше.

…Когда-то в детстве Анри читал мэндские сказки, Что ж, уже ожило слишком много древних легенд, чтобы удивляться еще одной. А уж тем более — пугаться.

В конце концов, подобное часто лечат подобным. А Кор (еще знать бы, как!) уже зашел слишком далеко, чтобы вернуться светлой дорогой.

2

Ночь. Ровное дыхание Кора. Естественно, он дышит. И сердце бьется. И щеки порозовели. Легенды правы не во всём.

— Моя прабабушка родом из Мэнда. Мать баро, моего деда. Она была посвященной жрицей. Потомком одного древнего рода…

Голос Эстелы журчит прохладным ручьем. В холоде квиринской ночи.

А сама Эста зябко кутается в теплый плащ. Обряд отнял у нее слишком много сил.