Но для уверенности в себе… К тому же, с одного шага попадет и слепая курица. Ирия всегда это говорила… Поражая абсолютно все мишени. И вовсе не с одного шага.

— Кто здесь? Я собираюсь ложиться спать.

Глава шестая.

Эвитан, Лютена.

1

— Будьте любезны, сударыня, откройте, — мужской голос. Насмешливый и веселый.

Настолько, что мороз по коже. Хотя у Эйды он от любого будет. Особенно — в таком месте.

Это — не бордель-маман. Так почему нет облегчения?

Потому что этому типу здесь делать абсолютно нечего! И раз его пропустили…

— Простите, сударь. — Ответить в его манере, да еще и не дрожащим голосом, стоило почти невозможных усилий. — Но, кажется, вы ошиблись комнатой. Веселые девушки находятся внизу. А я — всего лишь скромная…

Кто⁈

— … гостья.

— Поверьте — я не ошибся дверью. Мне нужны именно вы. И если вы немедленно не откроете эту дверь — я ее вышибу. И поверьте — с легкостью. Она — достаточно хрупка.

— Сударь, если вы выбьете дверь — я вас пристрелю! — изрекла Эйда.

А чего ей уже терять, в самом-то деле?

Смех за дверью продемонстрировал, насколько ей не поверили. Или просто плюнули на безопасность. И на умение «гостьи» стрелять.

Несчастная дверь аж содрогнулась под ударом беспардонного кулака. К сожалению — сильного.

— Я не открою, пока не узнаю, что именно вам понадобилось. Вряд ли мы знакомы.

— О, мне нужна девица Эмили — и немедленно. Это ведь вы?

— А вот вы девице Эмили совершенно без надобности, — осмелела Эйда.

Деваться-то куда? «Ты ведь уже ничего не теряешь?»

Трясущиеся поджилки вообще способствуют храбрости. Оказывается, даже мышь способна укусить — если ее загнать в угол.

— Эмили, я вас предупреждаю в последний раз: сейчас вышибу дверь. Лучше хотя бы отойдите от нее.

Какая трогательная забота об ее безопасности!

А злополучная дверь в подтверждение дрогнула вновь. В отличие от Эйды. У нее весь ужас будто отшибло. Враз.

— Я тоже не шучу!

На сей раз в дверь ударил взрыв наглого смеха и еще более наглая нога. В наверняка тяжелом сапоге. Кованом.

— Сударь, сударь, мои двери! — Оказывается, бордель-маман умеет еще и визжать. Да еще и тонким голоском. Как поросенок.

— Я заплатил вам за всё. На эти деньги вы купите себе двери хоть для трех таких заведений. Новые. У лучшего мастера Лютены. Во все комнаты. И это еще вы мне должны за сбежавшую девицу. Так что отойдите и помалкивайте.

А вот теперь Эйде стало не до злорадства. Вряд ли бордель-маман не понимает, что в комнате «скромной гостьи» всё слышно.

— Жюли, тебе придется прыгать немедленно! — шепнула лиаранка спущенному пологу. — Слышишь? Этот не только под кровать, но и в ящики заглянет. Вот, держи бумагу.

Она уже даже высохла — от ужаса.

Проследить, удачно ли спрыгнула беглянка, Эйда не успела. Да даже к окну подойти.

Крюк не выдержал раньше двери. И на пороге вырос обладатель смеха.

Черный колет, черные штаны, ухмыляется смазливая рожа. Тоже смуглая. И чисто выбритая. Возраст — между папой и братцем Леоном где-то посредине. Точнее определить сложно.

А из-за его плеча выглядывает еще более занимательная физиономия бордель-маман. Выражает всю проглоченную ее хозяйкой злость. И будущую месть виновнице. Обеим виновницам. А то еще и Мирабелле!

В общем, бежать отсюда придется. Без вариантов. И немедленно. Едва эта парочка уберется.

Обладатель горячей илладэнской внешности будто подслушивал. Потому как первое, что сделал, — кинулся поднимать полог. Всё с той же насмешливой ухмылкой, чтоб ему!

И не обнаружил ничего, кроме пыли. Облачком. Служанка сегодня как раз не приходила… Зачем ежедневно прибирать комнату какой-то бесплатной «скромной гостьи»?

Ого, сколько насобирал на свои щегольские штаны.

А вот теперь — держись, Эйда. Ибо уставился он на открытое окно. Настежь.

Но уж закрыть-то времени не было точно.

Подлетел к находке незнакомец с приличной скоростью. И, судя по тому, что не кинулся немедленно к дверям, — Жюли не валяется сейчас на клумбе. Со сломанной ногой или еще чем.

Похоже, девушку Эйда недооценила. Может, у нее уже опыт побегов — ого-го? Или опять же — когда нечего терять…

— Девица таки утекла, — обернулся «покупатель» к бордель-маман.

— Как вы посмели спрятать ее в своей комнате⁈ — напустилась та на Эйду. — Вы лгали мне в глаза! Вы, мать ублюдка!

А сама бордель-маман всегда и всем говорит в глаза исключительно чистую правду? Кристальную?

И, интересно, почему гулящая мать незаконной дочери должна быть правдивее других?

— Я никогда никому не лгала, — пожала плечами Эйда. — Я вообще не понимаю, кто и откуда «утек». И что вы искали в моей комнате.

— Во-первых — она больше не ваша. И вы можете немедленно убираться на улицу, откуда я вас подобрала! В Бездну! В подворотню! В ту грязную клоаку…

Предположим, подобрала не она. И даже не совсем еще в клоаке.

— А во-вторых — почему вы не открывали дверь⁈

— Я не привыкла, чтобы ко мне ломились посторонние пьяные мужчины.

Да и не посторонние — тоже.

Кавалер, конечно, может оказаться и трезвым. Но зато поведение вполне соответствует. И знакомым его не назовешь.

— Если вы помните, у меня маленький ребенок. — Который скоро от матери научится так уверенно врать, что только держись. — И она боится пьяных.

— Она у вас всего боится, как погляжу! — ядовито процедила противница.

— Таковы все маленькие дети. И я покину вас немедленно — если вы на этом настаиваете.

— Убирайтесь! И чтобы впредь я вас не видела…

— Ничего она не покинет, — внезапно влез то ли пьяный, то ли нет охотник за беглыми дочерьми священников. — Вы задолжали мне строптивую девицу. И раз та не нашлась — я забираю эту. Ее тоже будет вполне интересно укротить.

Укротитель нашелся, чтоб ему!

— Я — не собственность борделя. И никуда вы меня не заберете! — разозлилась Эйда. — И…

И жаль, пистолета у нее нет! Только кинжал. Но далековато.

— И она, увы, уже не девица, сударь, — неожиданно вступилась бордель-маман. Похоже, сильно ее прижала Эйдина покровительница. — Это — распутная мать незаконнорожденного ублюдка. А вам нужна девица…

— Мать ублюдка — даже лучше, ломаться не будет! — фыркнул кавалер. — Давай, девица или не девица, живо собирай ребенка вместе с тряпками-побрякушками. И поехали!

— Вы, кажется, не поняли, сударь. Я не собираюсь становиться вашей любовницей!

— А я вас и не спрашиваю. Вы, сударыня, пойдите вон, — под локоток, но весьма бесцеремонно выставил он хозяйку. — А вы — собирайте барахло быстрее. Или поедете налегке. Новые шмотки получите потом… если заслужите, — широко ухмыльнулся он. — А вашу дочь могу понести я. Давайте мне ее!

— Благодарю — справлюсь и без вашей помощи, — ледяным тоном известила Эйда.

Придется ехать. И надеяться удрать по дороге. Бордель-маман, судя по удаляющемуся разгневанному стуку каблуков, никого спасать не собирается. А орать в этом заведении — только клиентов смешить. А то и кого из девиц.

Пронзительный вопль резанул уши. Не женский — детский. Девочки — не старше двенадцати.

— Помогите! Помогите!!..

— Кого там продают, а меня не позвали? — ругнулся укротитель строптивых девиц и распутных молодых мамаш. — Сударыня, не отставайте. Попробуете сбежать — вам не поздоровится. Да, мое имя — Игнасио Лоренцо Винсенте Вега, виконт Вэ.

Запомним. Чтобы впредь держаться подальше.

Сама представляться лиаранка не собиралась.Хватит с него «Эмили».

Кавалер несется вперед, перепрыгивая ступеньки. Эйда, сунув за корсаж кошелек и подхватив дочь, пристроилась в арьергарде.

Жаль, расстояние невелико — сильно не отстанешь. Да и свернуть здесь некуда.

Знакомая лестница — лиаранка спускалась по ней всего раза три. Еще бы — в сад можно выходить и черным ходом. А клиенты ей без надобности.