А сам хозяин забился под кровать, брошенный и слугами, и рабами. А уж солдатами — даже еще раньше. Те в Сантэе драпают первыми. Небось уже все предместья миновали. Даже самые отдаленные. А то еще и пограбили по пути — если успели.

Квиринская столица и вообще-то не сильна верностью. Как и любовью к нанимателям. А уж в домах бесчестных подлецов и садистов…

Андроник, сдирая маникюр, цеплялся за шелковое покрывало, пока волокли вон. Визжал, рвал тонкую кисею кружев. Как совсем недавно — чужие жизни.

— Прошу покровительства! — взвыл он, кидаясь в ноги Керли. — Где генерал Анри Отважный? Я знаю, он ведь благородный человек! Пощадите! Умоляю!..

— Встань! — брезгливо поморщился Рауль. — И дерись.

Андронику швырнули оружие. Точнее — в его сторону. Кому охота руки марать?

А вперед выступил Марк Юлий Лаэрон. Впервые за эти жуткие дни — на редкость спокойный. Только бледен, но к этому уже все привыкли. Тут и прочие-то — не больно румяны. Разве что от лихорадки.

— Нет! — томный патриций попытался нырнуть за ближайшего эвитанца. Не глядя. За Конрада.

Хорошо хоть лапами не схватился. С полуоблезлой краской.

Но Эверрата и так едва не вырвало. Прямо на слизняка в шелках. На мерзкую смесь вони духов и трусливого пота.

— Отвали к змеям, извращенец! — рявкнул Конрад. — Дерись, как мужчина, или и так пристрелим! Или вздернем к змеям крысячьим. За ноги.

Раскомандовался вперед Керли, но тот не одернул.

— Анри Отважный ведь благородный…

— Да! — рявкнул Рауль. — В отличие от тебя. Только его здесь нет. И скажи за то спасибо — он таких как ты очень не любит. И не Анри Отважный, а генерал Анри Тенмар, герцог Тенмарский.

Дальнейшее — мерзко, но необходимо. Драться Андроник не смог. Только валяться в ногах, молить о пощаде и пытаться лизать грязные, пыльные сапоги. Всем подряд. Умудряясь сквозь рыдания еще сулить какие-то спрятанные где-то «несметные богатства». Получив которые, все «заживут как императоры».

Оружие он ронял дважды — просто выскальзывало из потных ручонок. Будто тоже не желало мараться. Хоть и взятое с бою у беглых рабов, но таких-то мерзких клешней и оно не заслужило. Да еще и вонючих.

Конрад отступил подальше — и спасая от лобзаний безвинные сапоги, и от отвращения, и… просто от запаха. Тот усилился в разы. Андроник обмочил и шелковую тунику, и раззолоченные сандалии.

Да и выталкивать такое из-за собственной спины… Где потом руки щелоком оттирать?

На коленях Лаэрон мерзавцу горло и вскрыл. Одним росчерком. Отточенный годами тренировок талант парню не понадобился.

Жаль, слишком быстро. Куда милосерднее, чем Андроник заслуживал. Сам Конрад немного бы, да поиграл. Таким стоит не глотку, а кишки вспарывать.

Или отдавать на откуп толпе бывших рабов. Можно даже его собственных. Пусть Андроник попытался бы их подкупить. Вдруг кому захочется жить, как императору? И так же сдохнуть.

Но тех же озверевших рабов еще можно понять. С ними вот такие шелковые сволочи в кружавчиках обращались как со скотиной даже не годами — веками.

А вот самих сволочей пусть творец в светлом Ирие понимает. Для смертных такое — чересчур.

3

Анри даже не ощутил опасности. Наверное, потому, что грозила — не ему. Лишь что-то кольнуло сердце. Как тогда — во сне…

Он не успел бы уже ничего. Слишком далеко стоял. И ни один выстрел не отменит предыдущий. Вражеский.

Тот, что ты не успел предотвратить.

Успел Роджер. Нет, не выстрелить и не оттолкнуть Сержа. Для последнего — тоже был далековато. А кричать поздно. Серж не поймет. Не настолько боец.

Роджер просто успел рвануться вперед — на линию огня. Словить пулю вместо Сержа.

В грудь врагу Анри пистолет разрядил. Запоздало. Не спасти, так отомстить.

И уже потом кинулся к мальчишкам. К дико взвывшему Сержу и к молчаливому — ни кровинки в лице — Роджеру.

— Рауль, где Эрвэ?

— Сейчас пошлю. Держись, сопляк! — железный капитан уже зажимает рану Роджера. — Только умри мне тут — пристрелю!

— Полковник Тенмар… — Этому просто трудно говорить. — Полковник… Вы обещали… убить моего отца… но всё же… передайте…

— Сам передашь! — рявкнул Анри.

Шарль! Наконец-то!

Облегченно матерится Керли.

— Справедливо… я тоже стрелял…

— Заткнись, мальчишка! — Рауль прижал ему к губам кулак. — Шарль, ну же, мать твою так! Анри, не отвлекайся. Сами парня вытащим. Вы, главное, гадов режьте! И стреляйте.

Глава третья.

Мэнд, Тайран. — Аравинт.

1

Вальданэ — в прохладных фонтанах. Дамарра — в цветах. Весенних, летних, осенних.

А Мэнд — в грифонах. А также в саламандрах, химерах и прочих фантазиях древних живописцев и скульпторов.

Кармэн это даже понравилось бы. В малых количествах. Но когда почти в каждом доме…

Впрочем, есть еще один отнюдь не мифический зверь, чье изображение украшает уж точно каждый дом Мэнда.

Змея. Огромная, золотая.

В детстве Кармэн дико боялась ползучих тварей. Скользких и ледяных. Казалось, ночью они проберутся в ее комнату и насмерть ужалят — прямо во сне.

А теперь у Кармэн — давно взрослой женщины! — сердце замирает от отвращения. При одном взгляде на гибкие чешуйчатые тела — даже запечатленные на холсте или воплощенные в камне, в дереве или в бронзе.

И сейчас кажется, что не в пример лучше тьма, чем зловещий свет газовых фонарей. Потому что в нем твари на фронтонах кажутся еще страшнее. Хоть из окна не выглядывай.

Так они и на гобеленах вышиты. И на фресках намалеваны. И в коридорах, и в столовой. И в свете свечей и факелов смотрятся ничуть не приятнее. Какое чудо уберегло от них комнату гостьи — вот вопрос.

— Госпожа! Ваша светлость! Госпожа герцогиня!

Ее новая личная горничная? Она самая.

Путающаяся в титулах деревенская дурочка? И такую приставили к герцогине Зордес-Вальданэ? Дочери короля — пусть и незаконной?

Может, кто в такое и поверит, но только не вышеозначенная герцогиня. Значит… Только два варианта.

Ее здесь не ставят ни во что? Но тогда зачем поселили в доме брата правящего герцога? Ни много, ни мало — второго человека в стране.

Значит — специально суют в окружение пленницы ту, кого она заведомо недооценит.

— Госпожа, меня прислали помочь вам переодеться к ужину.

И проверить, не сунула ли Кармэн кинжал в складки юбок? А заодно — за корсаж, в обувь и еще куда-нибудь. И набор метательных стилетов — до кучи. Как и положено «розе». Главной из роз.

О дворе Вальданэ здесь наслышаны наверняка. Репутация подводит уже не впервые.

Смуглое простоватое личико, пышные формы. А глаза — глубокие, черные… Наверное, пронзительные — когда девушка не лжет, не лицемерит и не прикидывается простушкой. С кавалерами, к примеру. Или с родной матушкой.

Еще пятнадцать лет назад Кармэн рассмеялась бы лицемерке в лицо. Заявила бы, что раскусила игру с первой минуты. А сейчас… сейчас вовсе не нужно, чтобы взамен прислали кого-то поумнее и поопытнее.

— Вы — красавица, госпожа, — воркует неумелая льстица.

Хотя здесь лгать не пришлось. Вот если захочет похвалить, к примеру, добродетель Кармэн. Или политическое чутье…

Ладно, вздох поглубже, решительный шаг — и вперед. Сколько их уже пройдено, этих шагов? На бал с дядей Арно, на аудиенцию к королю Георгу… А теперь — на ужин к графу Валентайну. Где опять вживаться в столь привычную за последние два года роль приживалки.

Привыкать тяжело, а отвыкла всего за полгода. Так что теперь — опять тошно. И… страшно.

Но всё равно лучше уж думать о змеях. О змеях, графе Валентайне, его особняке или его правящем брате.

Только не о том, что Арабелла — неизвестно где! И рядом с ней — никого, кроме Грегори. А он и о себе-то позаботиться толком никогда не мог. Хуже только Виктор. Или сама Кармэн.

А еще Аравинт полыхает пламенем Бездны! Дочки может уже и не…