А смысл оправдываться перед телепатом, он и так всё знает!

— И далеко не всё, — прозвучал в голове Авантюрина усталый голос телепата. — Во-первых, я сам блокирую свой дар, чтобы не сойти с ума от витающих вокруг меня мыслей, чувств и ощущений. А во-вторых, способов защиты от моего дара великое множество.

— Ещё скажите, что вы про драку не знаете! — несговорчиво фыркнул Рин.

— Знаю, — ректор ответил вслух, чтобы Релли тоже могла принять участие в разговоре. — Я внимательно выслушал доклад профессора Дарррентала и даже…

Ректор замялся, подбирая слова.

— Прочитали его мысли и чувства, — кивнул Авантюрин и решительно перешёл к главному вопросу, который больше всего его заботил. — Нас выгонят?

— После первого замечания не выгоняют, — покачал головой ректор, изучающе глядя на стоящую перед ним пару. — Но если подобное повторится…

— Вылетите вон, — прошипела Вечерняя звезда. — Понял?

— Ага, — кивнул Рин и отчаянно поскрёб макушку, от телепатического вторжения страшно зачесалась голова. — Простите, господин ректор, а что именно вы пытаетесь найти в моих мыслях?

— Раскаяние, — чопорно поджала губки Релли. — Только лично мне кажется, что его у тебя даже в самых глубинах души нет.

— Ты уверен, что тебе подставили подножку? — ректор проигнорировал слова девушки, полностью сосредоточившись на её напарнике. — Но за тобой никого не было.

— Наверное, о корень споткнулся, — нарочито беспечно пожал плечами Авантюрин. — Бывает.

— Бывает, — согласно кивнул ректор и решительно дёрнул шнур колокольчика, висящего рядом со столом.

На звонок в кабинет зашёл мощного телосложения гоблин, выполняющий в Академии функции надзирателя за провинившимися студиозусами.

— Этих двоих под особый надзор, — резко приказал ректор. — Нарушение дисциплины второй степени.

«А звучит как награда», — хмыкнул Авантюрин и пожал похолодевшие пальчики напарницы. И чего она так переживает? Из Академии не выгоняют, а дополнительный надзор можно пережить, в конце концов, когда во дворец послы от тех же орков приезжают, каждому члену семьи персонального телохранителя приставляют, в целях повышения авторитета в глазах послов, так сказать.

В стенах Магической Академии существовало три степени нарушения дисциплины: при самой лёгкой, третьей, студент выполнял исполнительные работы. Мыл посуду в столовой, чистил картошку, убирал коридоры и аудитории Академии. Короче, любым трудом искупал свою вину. При нарушении дисциплины второй степени к провинившемуся приставляли надзирателя, который сопровождал студента целый день, следя, чтобы тот ещё чего-нибудь не натворил. Такое наказание здорово действовало на нервы, поскольку договориться с упрямым и фанатично преданным ректору гоблином не получалось, а обмануть было нереально. Гоблины, как известно, прекрасно чувствуют зло во всех видах и проявлениях, а ещё не стесняются применять силу в отношении особо заблудших душ. В случае же нарушения дисциплины первой степени студиозуса моментально отчисляли из Магической Академии, блокируя его способности внутри него. За всю историю существования Магической Академии нарушение дисциплины первой степени было только один раз и подробности этого жуткого поступка были так искажены всевозможными мифами и слухами, что докопаться до правды стало совершенно не возможно.

Дождавшись, когда кабинет опустеет, ректор раздражённо оттолкнул кресло и зашагал широким шагом, пытаясь вернуть утраченное спокойствие. А что, если мальчишке не показалось, и его действительно хотели убить? Тем более что до этого был случай с верёвкой, протянутой на лестнице. Чья-то шалость или серьёзное покушение? Ректор скрипнул зубами и сосредоточился, телепатически вызывая к себе нужного ему профессора. Отклик пришёл почти моментально, словно Глейн ждал вызова к ректору.

— Мне нужен твой совет, — лаконично кинул ректор и прервал сеанс. Он знал, что спустя несколько минут профессор Глейн собственной персоной появится у него в кабинете. А пока можно попытаться хоть немного отстраниться от всей этой истории, ректор прикрыл глаза и откинулся в кресле.

— Вы по поводу новеньких? — за всё время работы в Академии Глейн так и не научился стучаться и здороваться.

— И тебе спокойных ночей и покорных мертвецов, Глейн, — усмехнулся ректор, поудобнее устраиваясь в кресле. — Что скажешь по поводу нашего пополнения?

— Она оборотень, причём бракованный, драться не любит, предпочитает с травками возиться, а он ваш внук, и этим всё сказано, — Глейн никогда не отличался особой дипломатичностью и называл вещи своими именами, что откровенно бесило его противников и восхищало друзей.

— И что это такое сказано тем, что Авантюрин мой внук?! — искренне обиделся ректор.

— Карол, ты действительно хочешь услышать ответ? — профессор Глейн выразительно приподнял брови. — Неужели забыл, как оно было?

— Да помню я, — буркнул ректор, нахмурившись. — Такие вещи не забывают.

— Да уж, — мрачно кивнул Глейн. — А сынок, похоже, в маменьку удался. Такая же катастрофа ходячая.

Карол возмущённо полыхнул глазами, но поймал насмешливый взгляд друга и сник. И хотелось бы возразить, да нечего. О красавице Изабелле, дочери господина ректора Магической Академии, до сих пор легенды ходят. Пусть многократно искажённые и перевранные, но тем не менее.

А начиналась эта история в безоблачную пору студенчества, когда талантливая и очень способная магичка Изабелла, Белль, как её тогда называли, стала напарницей сильного и бесстрашного оборотня Джека. Сначала ничего не предвещало беды, Белль и Джек быстро нашли общий язык и даже подружились, а за два года до выпуска девушка, очень гордившаяся своими целительскими способностями, поддалась на провокацию подружки и решила подшутить над напарником, угостив его приворотным зельем. Мол, кто сильнее: искусная целительница или воин-оборотень? Только глупая шутка очень быстро обернулась самой настоящей катастрофой. Во время обязательной практики, которую Белль проходила в фамильном замке Джека (он оказался не простым оборотнем лесного племени, а младшим сыном правящего короля), девушка познакомилась с Ричардом, старшим братом Джека и наследником престола. Между принцем и магичкой быстро вспыхнула любовь, на этот раз без всяких зелий и иных ухищрений, а вот Джек, в котором звериные инстинкты оборотня соединились с приворотом, стал отчаянно ревновать и звереть в прямом смысле слова. Белль пыталась образумить своего напарника, даже отворотами его потчевала, но ничего не помогало. Джек сходил с ума, зверел, а потом и вовсе сбежал из замка и стал уничтожать любого, кто оказывался у него на пути. Так отличник и гордость Магической Академии превратился в Джека Потрошителя, кровавого зверя, чьё имя и по сей день внушает панический ужас. Не сразу, но обезумевшего зверя выследили и уничтожили, причём в числе тех, кто шёл по следу Потрошителя был и Ричард. Что им двигало, так никто и не понял: то ли благородное стремление к ликвидации смертельно опасной угрозы, нависшей над всеми живыми существами королевства, то ли менее благородное стремление избавиться от конкурента, ведь как поётся в песне: «Сердце красавиц склонно к измене», и кто знает, вдруг красавица Белль захотела бы вернуться к своему напарнику. Сердце женщины более бездонно, чем океан, и гораздо более непредсказуемо, чем летний ветер. После того, как Потрошитель был уничтожен, ректор Магической Академии вызвал дочь в кабинет, сурово отчитал её за безответственность и безалаберность, после чего заблокировал её магический дар и отчислил из Академии без права восстановления. Отец надеялся, что дочь искренне раскается и спустя месяц-два упадёт к ногам отца, моля о пощаде, но… Красавица Изабелла с гордо поднятой головой выслушала вынесенный ей приговор и ушла, громко хлопнув дверью. Ушла, чтобы никогда больше не появляться ни в Академии, ни в жизни собственного отца. Задетый за живое, Карол поклялся никогда не искать никаких сведений о строптивице и не поддерживать с ней никаких связей. Потрошитель сумел-таки отомстить той, кто по собственному легкомыслию обрёк его на гибель.