– А не подумали мы об этом по одной причине, – вздохнул Хаецкий. – Обрадовались. Даже чересчур, я бы сказал… Но имеем на это полное право – мы все-таки победили. Пусть Гитлер и был безумным маньяком, но он обладал какой-то пугающей привлекательностью…

– Харизмой, – подсказала Этне.

– Да, – продолжил Хаецкий, – и именно эта харизма и позволяла ему удерживать своих людей даже после побега. А теперь, когда его нет, уверен, найдется немало желающих построить свой собственный рейх, не обязательно тысячелетний… Хотя я это уже вроде бы говорил.

– Говорил, но такое и повторить не грех, – Этне выбралась из-за стола, потянулась и подошла к окну, любуясь вечерним Петербургом. – Все-таки мы это сделали… У нас, конечно, еще полно работы, но это – все-таки победа, да.

И она, повернувшись к Хаецкому, неожиданно поцеловала его…

Адмирал Горшков разглядывал лежащие на столе снимки. Само собой, он уже видел их но то были лишь присланные по фототелеграфу копии, сейчас же перед ними были полноразмерные оригиналы… И это было куда более впечатляюще.

Оазиса Ширмахера более не существовало. Атомное пламя выжгло местность дотла, испарив лед на несколько километров вокруг и переплавив камни в стекло. В первый раз атомное оружие было применено массированно и результат оказался даже слишком впечатляющим – впрочем, цели этот удар достиг. Выживших не было и быть не могло – кое-где скалы просто испарились, а ударная волна перемешала все, что было под ними.

Гитлера больше нет. Но это не значит, что нет проблем… И это, как ни странно, к лучшему – и люди-то часто дружат против кого-то, а уж государства – всегда. Нет общего врага – и союзники очень быстро вцепляются друг другу в глотку. Тем более – если этих союзников, по сути дела, ничего больше и не объединяет. Недаром же Черчилль сочинил свой безумный план с весьма метким названием «Немыслимое»… Но общий враг никуда не делся – Гитлер бежал и сумел захватить с собой немалые силы, и у него было три года, чтобы воспользоваться своими преимуществами… И он это сделал. Судя по всему, ему не хватило всего нескольких месяцев, чтобы начать новую войну, но даже и так с ним едва удалось справиться. С ним самим и его свитой – но не с угрозой. Пока еще трудно было сказать, сколько именно – и разведка полагала, что точных цифр и не будет – но не одна тысяча гитлеровцев растворилась в бездне Мультиверсума. Не одна и не две… И даже, вполне возможно, не десять. Конечно, кто-то просто дезертировал, кто-то, воспользовавшись моментом, решил пограбить в свое удовольствие… Но вряд ли их так уж много. Большая часть этих пропавших просто затаилась и ждет… или строит свой собственный четвертый рейх, на сей раз прячась гораздо лучше. И даже если их задавят в тех мирах, где они обосновались – кто-то да уцелеет. И тем более уцелеют идеи – и рано или поздно враг вернется.

А значит – поход не остановится. Поход не должен останавливаться, и что за беда, если официально озвученная причина будет неполной?

Теперь осталось только подобрать нужные слова, чтобы убедить всех – и тогда, может быть, человечество действительно получит шанс на мирную жизнь…

Доклад был готов в рекордный срок, и Горшков отдал его адъютанту. По-хорошему, надо было самому отправиться в Москву и отчитаться лично – но он командует Объединенным флотом, а все еще вполне может полететь под откос – достаточно будет кому-нибудь из эсэсовских маньяков погрузить на один из кораблей бомбу и взорвать ее в порту, на что они вполне способны… Да, разведка была уверена, что все запасы атомного оружия сгинули в Антарктиде, но лишняя осторожность в таком деле не повредит. Да и, если уж на то пошло, его и не надо – достаточно просто обстрелять город из главного калибра. Двух-трех залпов – а на большее вряд ли хватит времени – уже будет достаточно, особенно если огонь будет вести фугасами линкор.

Все еще может повернуться любым образом, а он представляет здесь все человечество. Не страну – весь мир… и никуда от этого не деться. Придется, оставаться здесь и ждать – благо, сейчас, наконец-то, можно просто ждать.

А наутро пришел новый приказ – именно тот, какого Горшков и ожидал.

Дождаться окончательной капитуляции гитлеровцев, оставить отряд для контроля и дальнейшей разведки – и возвращаться на Терру. Временно – потому что поход так и не закончится. Объединенный флот ожидает отдых, а затем его отряды снова отправятся на поиски врага. И не только скрывшихся гитлеровцев – несколько экспедиций, тайно посещавших параллельные миры, принесли тревожные известия…

Возможно, эти находки, чем бы они ни были – а об этом в приказе не было сказано – и не представляли непосредственной угрозы, но что-то все же было… И с этим «чем-то» придется разбираться ему, адмиралу флота Горшкову – потому что тот же самый приказ назначал его командующим Объединенных сил Терры, ответственным за все операции в параллельных мирах. И приказ этот исходил от Международного командования специальных операций, изначально созданного специально для руководства охотой на Гитлера, а не от советского правительства и даже не от ООН. И это значило, что задуманное удалось.

Отложив бумаги, Горшков вызвал адъютанта и отдал первое распоряжение в новой должности:

– Приказ по Объединенному флоту: в ознаменование окончательного разгрома немецко-фашистских сил всем кораблям и береговым подразделениям произвести артиллерийский салют двадцатью одним выстрелом. Салют произвести в полдень.

Адъютант исчез. А Горшков откинулся в кресле и усмехнулся про себя – все-таки, приятно начать службу в новой должности с приказа радоваться победе…

– Значит, тебя прикомандировали к нам? – уточнил Хаецкий, разглядывая Этне, сменившую полевую форму на любимое платье с плащом. – И надолго?

– Год, не меньше, – пожала плечами Этне. – А там видно будет… Ты-то что будешь делать?

– Возьму отпуск, проведаю родню в Чкалове – и вернусь. Ты же видела сводки…

– Видела. И прекрасно понимаю, что раньше, чем через месяц-другой в оазис даже телетанки не запустят, да.

– Танки-то как раз хоть сейчас можно, но ты права – раньше, чем через пару месяцев ничего путного выяснить не выйдет. Разве что сейсмологи туннели найдут… Хотя там все либо завалило, либо выжгло.

– Главное, чтобы Гитлер со своей бандой так там и остались, а не успели выскочить в последний момент. – буркнула Этне. – Я, конечно, не думаю, что у него был шанс, но ты же сам говорил, что ему безобразно везло с покушениями…

– Говорил, – согласился Хаецкий. – Но теперь у нас есть пленные, которые подтвердили, что в момент атаки Гитлер отдавал им приказы из своей норы. Закопаться действительно глубоко у них времени не было, так что…

– Выжгло или завалило, да. Пойдем-ка вниз – переход сейчас начнется.

Рассеявшийся туман открыл взглядам ничуть не изменившееся Северное море. Ничего не изменилось… Вот только радиоволны несли над морем голос Левитана – а значит, флот вернулся. После почти двух лет охоты под чужими небесами, опаленный атомным огнем – но с победой.

И разумеется, первым делом Хаецкий потребовал сводку новостей – за два года могло произойти слишком многое, достаточно, чтобы мир изменился до неузнаваемости… Но не произошло.

Польско-чехословацкие переговоры закончились на том, что объединение стран признали преждевременным, и вопрос был отложен. Присоединение Монголии к Советскому Союзу вяло обсуждалось, и было очевидно, что произойдет это еще не скоро. Мао Цзэдун и Чан Кайши обменивались не слишком вежливыми письмами, но воевать вроде бы не собирались. В южных провинциях Нидерландов бродила идея присоединиться к Франции. Союзники все равно подозрительно косились друг на друга.

В общем, программа Великого Объединения благополучно застопорилась. Чего, если честно, и следовало ожидать…

– Человек все-таки изрядная скотина, – заключил Хаецкий, отложив сводку.

– Ну, во всяком случае, вы хоть какие-то подвижки к единству делаете, – вздохнула Этне. – Хоть какая-то польза от безумного фюрера… Ты же в отпуск собираешься?