Выслушав разведчика, Хилленкоттер несколько секунд молчал, судя по звукам в трубке – перебирая бумаги – а затем сообщил:

– Сегодня в Мюнхене собрался Германский Национальный Конгресс, который вынесет решение о восстановлении Германии и присоединении Австрии. Кроме того, он же официально объявит об истечении срока ограничений по Люксембургскому мирному договору и об учреждении новой общегерманской политической партии.

– Полагаете, началось, товарищ контр-адмирал?

– Полагаю, началось, – Хилленкоттер не обратил внимания на оговорку. – Поэтому срочно отправляйте отчет и удвойте, утройте, если надо – удесятерите усилия, но найдите их порталы и базы. Времени уже не просто мало – его практически нет.

Вернувшись в номер, Хаецкий немедленно засел за пишущую машинку – с отчетом стоило поторопиться. Машинка была шумная и довольно тугая, клавиши приходилось нажимать с изрядным усилием, так что отвлечься и подумать не получалось. Сосредоточившись на черновиках, Хаецкий ожесточенно лупил по клавишам, каждые пятнадцать секунд обещая себе, что завтра с утра вытребует себе новую.

Наконец, отчет был закончен, и Хаецкий, завалившись на кровать, уставился в потолок и принялся обдумывать полученные новости. Новости же откровенно не нравились... Если наци решили выступить практически открыто – а одно только название «Национальная социалистическая партия Германии» было открытым объявлением войны – значит, они готовы действовать. Конечно, была еще возможность, что Гитлер и его шайка просто не знают о новом обстоятельстве – терранской эскадре – но ее Игорь, после недолго размышления, отбросил. Даже если бы абвер и прошляпил появление почти двух сотен кораблей всех классов – последующие события не могли не привлечь внимания. И даже если бы каким-то чудом немцы так и не узнали об этом – все равно придется исходить из предположения, что они знают и готовы к бою. А раз они готовы к открыты действиям и не боятся – значит, у них достаточно сил, чтобы противостоять войскам ООН. И, если предполагать худшее, они имеют об этих войсках достаточное представление...Впрочем, даже не зная ничего, кроме самого факта наличия терранской эскадры, можно сказать очень многое – ведь наци отлично знают, каких усилий это требует. Вывод напрашивался – гитлеровцы имеют ядерное оружие, и имеют его отнюдь не в виде опытных образцов.

Вскочив, Хаецкий заправил бумагу в машинку и снова застучал по клавишам, печатая приложение к отчету. Закончив, он взглянул на часы, хмыкнул, взял со стола «Историю германских государств» и погрузился в чтение.

Два канцлера встретились на границе ровно в полдень. Под вспышки и жужжание кинокамер оба политика поковырялись лопатами вокруг заранее выкопанного и держащегося на честном слове столба, выворотили его, пожали друг другу руки и поднялись на трибуну.

– Соотечественники! – начал канцлер Австрии, невысокий абсолютно лысый человек в костюме-тройке. – Сегодня мы, без сомнения, присутствуем при рождении новой эпохи – эпохи мира и единства! Многие века германская нация была разорвана на множество государств и, разделенная границами, не могла проявить своего потенциала – но сегодня все изменилось! Новая Германия – единая, сильная, миролюбивая – станет символом этой новой эпохи и в то же время – ее проводником. Соотечественники! На протяжении десяти лет я имел честь возглавлять республику, и я могу с уверенностью сказать – мы все с честью выдержали выпавшие на нашу долю испытания. Сейчас, передавая свои полномочия Национальному Рейхстагу, я оставляю сильную, процветающую страну, влившуюся в единую германскую семью!

Спустившись с трибуны, теперь уже бывший канцлер присоединился к аплодисментам, которыми толпа встретила его немецкого коллегу.

Канцлер объединенной Германии был, напротив, моложав, подтянут, и просто-таки лучился важностью момента.

– Соотечественники! – торжественно провозгласил он. – Я счастлив приветствовать вас как граждан единого государства германской нации – впервые за почти тысячу лет ее не разделяют ни границы, ни взаимное недоверие, ни религия. Мы должны учесть ошибки прошлого, мы не можем отказаться от своей истории – но сейчас все мы получили уникальную возможность начать все с чистого листа. И я хочу пригласить сюда и воздать благодарность человеку, который сделал все это возможным – своим талантом политика, своим ораторским мастерством, но главное – своей харизмой. Этот человек, которому мы все обязаны нашим успехом – Адольф Гитлер!

– Сограждане! – невысокий человек с косой челкой и маленькими квадратными усиками странно – одновременно и уместно, и неприятно – смотрелся на трибуне.-- В час нашего всеобщего триумфа я хочу напомнить, что именно германская нация – чистейшая ветвь арийской расы – во все века была в центре событий, верша историю. Так было – и так есть сейчас. Мир вступает в новую эру, и первой на этом пути стала Германия, которой, несомненно, предстоит в будущем возглавить объединенное человечество, избавленное от пороков и вредоносных идей, от мертвечины спекулятивного капитала и фальшивого социализма, густо замешанного на еврейском золоте. Отринув все это, мы создадим новое, совершенное общество – сперва в Германии, а затем и на всем земном шаре! Наша сила – в единстве! Одна страна, один народ, один язык – такова новая Германия, Германия будущего!

Человек на трибуне бурно жестикулировал, а его резкий высокий голос становился все громче – к концу своей речи он почти кричал.

Это должно было быть смешно.

Но это смешным не было. Это было завораживающе. Завораживающе – и в то же время пугающе. Этот человек обладал какой-то демонической притягательностью, противоестественной харизмой, способной подчинить любую толпу...

Зачарованная толпа ловила каждое слово, десятки тысяч людей приникли к радиоприемникам, вслушиваясь в голос новой Германии – и далеко не все из них ликовали. Нашлись и те, кто увидел за пеленой слов кошмарный призрак новой мировой войны, кто – не зная – почувствовали рождение безумной тирании... Их было немного, но они не собирались молчать, пусть даже молчание и спасло бы им жизни. И были другие – те, кто в свое время поставил на темную лошадку, так внезапно возникшую на политической арене. Короли германской экономики, едва не лишившиеся своих корон после войны, сегодня они торжествовали – их ставка оказалась выигрышной. Но даже они иной раз задумывались – не ошибались ли они, думая, что этот выскочка станет прекрасной пешкой? Что, если этот странный человек ниоткуда – не пешка и даже не фигура, а игрок?

И лишь немногие – меньше сотни из тех сотен тысяч, кто слышал эти слова, знали, что в действительности стоит за ними. Из-за громогласных и путанных слов выглядывал жуткий лик новой войны – уже не мировой... Войны миров.

Игорь Хаецкий стоял на Красной площади, смотрел на развевающиеся флаги и испытывал отчетливое чувство дежа вю... Все это было до безобразия похоже на конференцию в Таре, где терране впервые заявили о себе – правда, масштаб на сей раз был куда большим. Сейчас в Москве собирались не только европейские лидеры...

Справа от красного флага развевалось зеленое полотнище с золотой арфой, а вот слева... Этот флаг Хаецкому был абсолютно незнаком – полотнище всех семи цветов радуги не вызывало никаких ассоциаций.

– Тауантинсуйю, – пояснила Этне, поймав удивленный взгляд Хаецкого. – Держава Четырех Сторон Света, лидер в Западном полушарии. В свое время сумели отразить натиск испанцев, а затем собрать всех недовольных пришельцами и сбросить конкистадоров в море, попутно позаимствовав немало полезных новшеств... А вот этот флаг, думаю, вам знаком.

– Знаком, – согласился Игорь, разглядывая звездно-полосатый флаг. – Когда-то он и в нашем мире был таким же...

– Да, здесь территория Соединенных Штатов почти не увеличилась, – кивнула Этне. – И причину этого вы видите перед собой.

Еще один незнакомый флаг – черная, желтая, белая и красная полосы, в центре – очень условно изображенная птица, напоминающая чукотские рисунки.