Хилленктоттер перебирал снимки – вряд ли, конечно, он заметит что-то, что пропустил целый отдел, но иметь наглядное представление о том, что творится у противника, было необходимо, да и новую цель для разведки так назначить было проще. Да и привычка флотского командира быть в курсе всех дел на борту сказывалась…

И те же флотские привычки заставили его обратить внимание на один из снимков, где от причала отошел явно перегруженный, судя по кильватерному следу, лайнер, а его место тотчас же занял другой. Сам причал был закрыт навесом, что немцы проделывали довольно часто, так что понять, что там происходит, было невозможно. Разумеется, снимок был отмечен, как важный, но для адмирала он был не просто важным – перегруженные лайнеры почти наверняка везли войска.

Хилленкоттер бросил взгляд на часы – снимок был сделан всего четыре часа назад. Разведчики в воздухе, еще не поздно отдать им приказ… Отложив снимки, адмирал потянулся к телефону.

Два часа спустя на стол Хилленкоттера лег новый доклад – лайнеры шли в Киль, где в готовности стоял отряд крейсеров и эсминцев, среди которых затесался странный корабль – с тупым, почти вертикальным носом, похожий на гибрид сухогруза и танкера, явно вооруженный, причем помимо пушек на фотографии можно было разглядеть некие закрытые брезентом конструкции на палубе. Странный для этого мира – уж слишком он был похож на десантные корабли, американского флота…

Итак, сомнений не осталось – немцы готовы начать войну, и это произойдет в ближайшие часы. Кто именно станет первой целью – неясно, хотя сам по себе выбор невелик – Норвегия или Швеция, Дания здесь еще слабее терранской, а на континенте никакой передислокации войск не отмечено.

Что можно сделать за эти несколько часов? Многое. Сообщить об опасности правительствам. Отозвать всех разведчиков со второстепенных направлений. Доложить командованию и начать срочную подготовку… И молиться, чтобы все это оказалось ненужным, а немцы всего лишь проводили учения.

Адмирал Хилленкоттер снова поднял трубку телефона…

Новости вернувшиеся разведчики узнали буквально на трапе в московском аэропорту, и новости эти были скверными. Гитлер все же не удержался, и его марионетки начали войну…

Германия напала на Норвегию и Швецию, видимо, ожидая быстрого успеха – но в этом ее вожди ошиблись. Скандинавы уперлись намертво, а Республика и Ирландия, хотя и не вмешивались официально, не только снабжали их ресурсами, но и обеспечивали прикрытие для терранских частей и терранской техники.

О терранах, кстати говоря, официально пока не сообщал никто, но вот слухи… Слухи, распускаемые Министерством печати, в которых явно чувствовался почерк Геббельса, были весьма показательными. Ничего конкретного, одни намеки – но никто не усомнился бы, что Норвегия и Швеция имеют некоего могущественного и враждебного всему миру союзника. Пришельцев с другой планеты, например. И если на Терре такая идея вызвала бы лишь всеобщий смех, то здесь, насколько знал Игорь, у астрономов были веские основания считать, что на других планетах существует – или существовала в прошлом – разумная жизнь… Что ж, ложь должна быть грандиозной, а на сей раз бесноватый проповедник даже почти не солгал – инопланетные захватчики были, а то, что он сам был в их числе – не стоящий внимания пустяк…

Все это Хаецкий узнал по дороге из аэропорта в Министерство обороны, принял к сведению и запомнил, но сейчас его больше занимал вопрос: а что, собственно, они забыли в Москве? По идее, им нужно было вернуться в Архангельск, главную базу разведки, и оттуда наблюдать за развитием событий…

Ответ оказался прост: их обоих хотел видеть Хилленкоттер. Скорее всего – для того, чтобы свалить какое-то новое и неприятное задание…

Хилленкоттер его ожидания отчасти оправдал. Задание он выдал, но не настолько неприятное, как ожидал Хаецкий. Вот только как его выполнять…

От Этне и Игоря требовалось решить, когда и как следует сообщить аборигенам о существовании терран и об их роли в творящемся безобразии. И почему именно они?..

– Мы-то тут причем?! – воскликнул Игорь, едва дверь кабинета закрылась за его спиной. – Что он вообще придумал?

– И вы, и я – аналитики высокого класса, – заметила Этне. – При этом у нас разная специализация и очень разный опыт… Вы привыкли иметь дело с быстро меняющейся ситуацией, где я чувствую себя неуверенно, у вас есть опыт полевой работы – вы знаете, как думает солдат и что ему сказать… И главное – вы хорошо знаете наших врагов.

– А вы знаете свой мир и привыкли к стратегическому уровню, – продолжил мысль Хаецкий. – Да, пожалуй, мысль вполне логичная. Только я все равно не представляю, с чего начинать.

– Я тоже, призналась Этне, – но давайте подумаем, что у нас вообще есть?

Как выяснилось несколько минут спустя, когда Хаецкий добрался до выделенного ему кабинета, в их распоряжении имелось все, что успела узнать разведка. Не так уж и много, на самом деле, но там было главное – информация о немецкой пропаганде.

Сообщить о пришельцах из другого мира следовало так, чтобы при этом основательно окунуть гитлеровского бешеного попугая в грязь. Для этого было бы желательно заставить его самого произнести эти слова, а затем продемонстрировать, что он сам – пришелец, и что если кто и стремится поработить мир, то только он и его компания. Но вот как это сделать…

Игорь Хаецкий был разведчиком. Он умел добывать информацию, прекрасно умел ее анализировать, но вот вкладывать нужную информацию в чужие головы… Пропаганда всегда была для него темным лесом. А раз так, то и думать ему над проблемой следует, как разведчику. Итак, когда следует сообщить аборигенам, с чем на самом деле они столкнулись? Лучше всего – в тот момент, когда это соберется сделать Геббельс, причем в самый последний момент, чтобы он не успел ничего изменить. Но перед этим терранские части должны стать чем-то привычным и зарекомендовать себя как можно лучше. Что будет несложно – вот уж что-что, а гитлеровцев никто из пришельцев бить не откажется при любых условиях. На фоне всего этого геббельсовские кликушества будут смотреться особенно жалко… А ему самому, таким образом, оставалось лишь вычислить нужный момент.

Взглянув на часы, Игорь собрал свои заметки, позвонил дежурному и затребовал все выступления Геббельса с самого первого его появления в этом мире. Затем, убрав все документы в сейф, запер его и отправился в соседний кабинет – обсудить свои выкладки с напарницей.

Этне подняла глаза от разложенных на столе карт и сходу спросила:

– Ваши корабли могут атаковать немцев на норвежском побережье?

– Зависит от планов Горшкова и Эйзенхауэра, а что?

– Мне кажется, что это будет лучшим способом заявить о вашем присутствии. Линкоров не так уж и много, все они хорошо известны – а ваши еще и сильно от них отличаются – так что незамеченным это не пройдет…

– Думаю, вопрос «как» лучше оставить спецам, – Хаецкий положил на стол папку, – а самим сосредоточиться на «когда». Я тут кое-что набросал, но дальше двигаться пока не могу, пока не получу все выступления…

Этне раскрыла папку и перебрала лежавшие в ней бумаги.

– Да, примерно так, – согласилась она. – И уж точно этому бешеному попугаю стоит выдернуть хвост… Я сказала что-то не то?

С трудом сдерживая смех, Игорь помотал головой.

– Все в порядке, – ответил он наконец, – просто пару минут назад мне в голову тоже пришло это прозвище. Забавное совпадение, ничего не скажешь…

– Ну а как его еще назвать? – пожала плечами Этне. – Вот не понимаю я, как можно верить в весь этот бред?

– Как ни печально, но очень легко, – скривился Игорь. – Сам же Геббельс однажды и сказал, что ложь должна быть грандиозной – потому что люди нередко лгут в мелочах, но обычно неспособны на столь крупную и беспардонную ложь, и даже когда эта ложь разоблачена, сомнения все же остаются… Правда, не у нас. После фабрик смерти сомнений быть уже не может. Мы столкнулись с тварями – людьми их назвать невозможно – которые поставили истребление неугодных на промышленную основу. Я уверен, в ваших правительствах найдутся желающие решить дело миром – но этого допускать нельзя ни в коем случае. Кажется, я это уже говорил, но повторюсь – это мразь наивысшего качества, действительно отборные мерзавцы… Простите, опять я завелся… Просто мне в сорок пятом в эту выгребную яму пришлось нырнуть с головой.