Жерло хмуро посмотрел на Айлет.

— Ома Гита заявила, что могла выгнать дух из Фиолы. Мы заплатили ей все, что могли, и она исполнила церемонию. Мы думали, после этого Фиола была в безопасности. И ребенок тоже. И когда Нилли стала старше… когда стала говорить, я понял…

Айлет не могла давить на него. Она просто стояла и ждала, не глядя на Жерло, пока он собирался с силами. А потом он продолжил:

— Я не знал, что Фиола была все еще одержима, пока венатор не пришел к нашему дому. Она скрывала это все время. Или тень сама пряталась. Не знаю. Но потом пришел тот мужчина. Он хотел проверить Нилли или взять образец… как-то так. Я подумал, что он пришел за Фиолой. Я спрятал их, но Красный капюшон нашел их, — лесоруб покачал головой, следующие слова прозвучали сдавлено. — Фиола пыталась защитить Нилли. Она подняла мужчину над своей головой и бросила его через двор.

Айлет смотрела на него. Она не могла представить такое. Она была сильной, когда брала мощь Ларанты, но разве могла поднять взрослого мужчину над головой? Не без полной власти тени над телом.

— Он отбивался, конечно, — сказал Жерло. — Я думал, она убьет его. Но он вонзил нож в ее сердце и… — он сглотнул, слеза покатилась из его глаза и пропала в бороде, он не успел смахнуть ее. — Когда Фиола умерла, я думал, Красный капюшон убьет и Нилли. Но он просто осмотрел ее со странными приборами. Я не помню, что именно он сделал, но после этого он сказал мне держать ее при себе. Что он должен поговорить с теми, кто выше него. И что он скоро вернется. Думаю… — он тяжко вздохнул. — Думаю, он давал мне шанс сбежать с девочкой. Думаю, он не хотел ее убивать, — он говорил с презрением, словно ему было больно так говорить о венаторе.

— Почему… вы не сбежали? — тихо спросила Айлет.

Глаза Жерло вспыхнули, и Айлет чуть не отпрянула, отчасти ожидая удар тяжелой рукой.

— Думаешь, я не хотел? Но, когда я похоронил Фиолу, Нилли убежала. Я не увидел, куда. Я искал ее неделями, везде, где мог подумать. Я думал, что дух в ней украл ее у меня, увел ее в Ведьмин лес. Но нет. Она ушла в Элсиноэ. И те проклятые сестры предали ее. А потом вернулся Красный капюшон.

Айлет настороженно смотрела на него.

— А вы? — спросила она. — Мне говорили, вы погнались за венатором Нейном, когда он ушел с девочкой.

Жерло покачал головой, не глядя ей в глаза.

— Я пытался. Я не увидел их снова. И я боялся. Зайти слишком далеко. Я не… не мог вынести…

Он не хотел увидеть, как венатор убивает его дочь.

Айлет отвела взгляд, не желая видеть выражение лица лесоруба. Они долго молчали на крыльце его дома, каждый думал о своем.

Айлет сомневалась, что найдет убийцу. Тот, кто убил Нейна, напал на него сзади, застал врасплох. Это не смог бы сделать великан перед ней. Жерло ду Бушерон не мог тихо двигаться по лесу и застать врасплох опытного венатора. Еще и в Ведьмином лесу.

Но скрывал ли он что-то от нее? Было сложно сказать. Она уловила в нем с помощью Ларанты след эмоции, от которой замерла. Там было много вины, но не едкой, как в убийце. И это было почти подавлено печалью, такой огромной, что это раздавило бы душу Айлет, если бы она стала размышлять об этом.

Она вернулась в себя. Что-то говорило ей, что ей нужно будет еще поговорить с Жерло, но пока…

— Мне нужно знать, где я могу найти эту Ому Гиту, — сказала она. 

По словам Жерло, ведунья поселилась глубоко в лесу, недалеко от Великого барьера. Он сказал Айлет идти по следу лесоруба половину мили, а потом искать следы ведуньи.

— Что за следы?

Жерло взглянул на нее.

— Ты поймешь, когда увидишь.

Он больше ничего не сказал. Айлет вскоре ушла, забралась на Честибора и поехала прочь, Ларанта тянулась за ней потоком тьмы. Стало легче дышать, когда ночь окутала ее, закрывая от взгляда лесоруба. Она знала, что он еще долго стоял на пороге, смотрел во тьму, видел лица жены и дочери, которых забрал у него Орден.

Нет. Не ее Орден. Тени.

Это все делали тени. Их зло, паразитирующая злоба. Они проклинали все, чего касались, и только Орден святого Эвандера, только работа, которой Айлет посвятила все сердце, всю жизнь, давали надежду на спасение. Конечно, простаки, как Жерло ду Бушерон, не могли это понять. Такие люди жили в земле, поте и труде. Они не думали о душе, о цене вечности с проклятием. Они не смотрели дальше горизонта этого мира.

Так Айлет говорила себе, успокаиваясь, пока Честибор ехал по темным полям, озаренным луной. Ларанта порой рычала, ощущая переживания госпожи. Айлет игнорировала ее.

Они ехали медленно, нашли тропу лесоруба, которую упоминал Жерло. Айлет остановила коня, села прямо в седле и посмотрела по тьму ждущего леса. Тучи собирались на небе, тьма сгущалась. С теневым зрением она могла бы ориентироваться во мраке, но Честибору будет сложно. Она могла оставить его и пойти пешком, но…

Быстро тряхнув головой, Айлет приняла решение. Она не могла сейчас заняться этим. И ей хотелось отдохнуть! Хорошенько поспать. И не под кустом, с холодным ветром и вкусом бури в воздухе. Им с Честибором требовалась крыша над головой.

Опустив плечи, поправив капюшон на голове, Айлет развернула коня и посмотрела на храм Элсиноэ на холме. Не самое приятное зрелище. Но сойдет.

— Опять ты? Что тебе нужно?

Айлет моргнула от яркой лампы, которую держала настоятельница Веста. Она прикрыла глаза рукой и отчасти отвернулась.

— Уже поздно, добрая мать, — сказала она, — и холодно. Завтра у меня еще есть дела в этих краях. Я прошу о ночлеге. Орден святой Алисен известен щедростью. Вы же позволите сестре на службе Богини переночевать?

Тактика была не лучше. Орден святого Эвандера считался служащим Богине, но некоторые все еще видели в них почти ведьм. Но Айлет была не в настроении обсуждать теологию или связь святого Эвандера с Богиней с неприветливой женщиной посреди ночи. Она устала. И замерзла.

И она заняла стойку со скрытой угрозой. Просто поправила ступни и плечи.

Настоятельница хмурилась. А потом с рычанием вышла из общежития и закрыла за собой дверь.

— Можешь поспать в храме, — бросила она через плечо, проходя мимо Айлет. — Уже поздно, мои сестры спят. Я не дам тебе побеспокоить их своими шпорами и оружием.

Айлет вздохнула. Это была не кровать, но хотя бы будет крыша над головой. Она уже выпросила укрыть Честибора в сарае для овец в половине мили отсюда в Холлене, и если она не хотела идти к нему и овцам, стоило соглашаться.

Первые капли дождя упали, когда настоятельница Веста открыла боковую дверь и впустила Айлет в храм. Они прошли в северную часть, где были ниши для молитв вместе со шторками. Настоятельница отодвинула шторку, указала на каменную камеру за ней. Айлет увидела подушку для колен и круглое окно. Просто роскошь.

— До рассвета нужно уйти, — буркнула женщина, с презрением глядя, как Айлет опускала седельные сумки с плеча на пол крохотной камеры. — Мы с моими сестрами будем утром молиться, и к началу процессии тебя тут быть не должно.

Айлет пожала плечами и кивнула.

Веста не оставила лампу, ушла, и тьма опустилась на холодный храм. Айлет задвинула шторку, укуталась в плащ и опустила голову на подушку. Пахло овцами.

Она какое-то время лежала и слушала дождь за окном, ставший ливнем. Тьма храма за шторкой эхом разносилась в ее ушах. Хоть она ужасно устала, разум бурлил, и, как бы она ни пыталась, не могла унять мысли.

Для этого была ее жизнь? Холодные ночи на твердых поверхностях, одна во тьме? Ни друзей, ни товарищей, только брат по охоте где-то в ночи, тоже одинокий и холодный.

Этого она хотела?

Она не задавала раньше себе этот вопрос. Она не должна была отвлекаться на желания. Богиня звала ее, и она должна была ответить. Она должна служить Ордену и спасать души тех, кто столкнулся с тенями. Она должна быть сильнее, вершить ужасное из милосердия и…

Убивать детей?