— Ха-ха… стыдишься за своё древнее поведение?

— Ничуть! Я даже в те времена чувствовала себя свободной.

— Достаточно свободной, да, — Влад закрыл глаза, вспоминая образ Илоны, — пока невестилась в лесах.

— Ну, вот теперь и скажи, кто же тебе из нас больше нравится?

— Нашла о чём спросить, о разных телах одной и той же души.

— Да-да, говори, как есть.

— Ну, во-первых, вы в разных возрастных категориях. Илона совсем девчонкой была, как и я в ту пору — довольно молодым. Сейчас у меня за плечами больше полсотни лет, семейная жизнь, у тебя она ещё продолжается. Во-вторых, можно однозначно утверждать, что девушки вы рисковые, обе. И по облику… обе хороши, чем-то похожи, и каждая со своим шармом.

— Дипломатично выкрутился, побить бы, да не за что, — Инга улыбнулась, пристально глядя в глаза Владу.

— Это ещё не всё из твоего прошлого. Похоже на то, что мы во время Великой Отечественной с тобою встретились, и были вместе пару месяцев.

— Какое имя у меня было?

— Юлия. Медсестра. Служила на аэродроме штурмовиков.

— А ты?

— Михаил. Пилот Ил-2. Погиб летом 1943-его. Родился в новом теле через семнадцать лет, а вот ты задержалась, появилась в этом мире через двадцать с лишним годков после моего рождения.

— Очуметь… вообще-то мне тема войны близка, догадывалась и раньше, что участвовала во Второй мировой. А то, что задержалась, меня не расстраивает, мне нравится наша разница в возрасте.

— Мне тоже, в общем-то, даже сил придаёт. Но, тебя утомить очень трудно, Ведьмочка моя любимая.

— Ты неподражаем, Инквизитор, я уже говорила об этом. Я с тобой улетаю в другой мир, сама не знаю, как это получается и почему так высоко.

— Самый главный компонент волшебного состояния женщины — это ощущение себя безгранично любимой. Ей остаётся только ответить на любовь, остальное избранник должен сотворить. В совместной жизни похожая картина — он обретает, передаёт ей в пользование, она — сохраняет. Он — ищет и познаёт что-то новое, в самых различных областях деятельности, от простого зарабатывания денег, до какого-нибудь духовного озарения. Она — сохраняет полученное для себя и потомства, от материальных ценностей до генетической информации.

— Я бы хотела родить от тебя сына, — эту фразу Инга произнесла не громко, но довольно твёрдо.

Влад почувствовал, как что-то сжалось у него в груди, а голова, будто под ватным колпаком оказалась.

— Ингааа, я бы тоже этого хотел, но наша разница в возрасте… девочка моя, ты меня в ступор вгоняешь.

— А ты держи удар, — Инга рассмеялась. — Тебе не кажется, что для счастливой женщины желание зачать ребёнка от любимого человека, вполне адекватное?

— А как же муж? Первый ребёнок обычно на отца похож, второй на мать. Мы с тобою похожи во многом, возможно, скрадётся присутствие моих генов во втором, но он свои черты будет искать, как не крути.

— Если решусь, то разведусь. Перееду к тебе в однушку, примешь?

— Куда ж я денусь? Конечно. Ширму только придётся купить, от дочки твоей отгораживаться.

— Что уж, у молодого пенсионера да не хватит денег на то, чтобы расширить жилплощадь? Ты же в аэроклубе подрабатываешь извозом, — Инга, в шутку, решила уесть Влада, для разнообразия.

Влад картинно ссутулился, — Кхе-кхе, мадам, пенсия-то у меня не европейская, на неё хоромы не купишь.

— Рассказывай мне сказки. Не меньше средней зарплаты по стране, небось? Знаю я, какие у лётчиков пенсии. Плюс подработка.

— Какая ты практичная, Ингушка! Уже не сомневаюсь, что быт у нас будет налажен от и до. Понимаю, что тебе хочется всего того, о чём трещит реклама в телевизоре. И место жительства сменить на столичное, чтобы везде под ногами были ровные тротуарчики, чтобы на выставки, в бутики и рестораны почаще заглядывать.

— Что в этом плохого, Влад? Разве тебе нравится ходить по тротуарам с заплатками?

— Может всей страной переедем в Москву? Жаль, но не получится выровнять неравенство в качестве жизни, в зарплате, в доступе к халявным развлечениям. Многим нравится своя малая родина, и не все измеряют свои достижения в денежном эквиваленте.

— Ну вот что ты завёлся?

— Да надоела эта трескотня про «успешных» и амбициозных. Когда тебя постоянно окружают несколько миллионов рвачей, живущих по соседству — это напрягает. На каждом шагу кто-то хочет тебя обставить. Потому и неврозов так много, особенно у столичных жителей.

— Я с мужем и дочерью жила в Москве в конце девяностых. Снимали комнату. Не понравилось.

— У меня там родня по отцовской линии. С детства помню новогодние представления для детей, на которые меня водили отец, бабушка, во время зимних каникул. С годами столица становилась все чопорнее и надменнее.

— Нам осталось ещё про политику поговорить. Ну иди ко мне, согрей.

Влад выключил бра, комната погрузилась во мрак, только полная луна за окном раздавала свой свет всем желающим. Он лёг на Ингу сверху, удерживая вес своего торса на локтях, упёршихся в ложе. Её лоб, нос, и частично щёки, в лунном свете казались фарфоровыми, как у куклы. Только широко раскрытые глаза, сверкающие в темноте обрамляющих ресниц, оживляли лик девушки. Они смотрели друг другу в глаза, не говоря ни слова, всё более погружаясь в лёгкий транс. Окружающий мир вобрала в себя тьма, остались только две пары глаз, словно последние искорки света, оставшиеся от сгинувшей Вселенной.

— Запомним этот вечер, волшебство нас не так уж часто посещает. Сегодня мы погрузились в магию.

— Да, мой хороший. Всё исчезло, остались только эти два огонька напротив.

Ладья летела по Варяжскому (Балтийскому) морю с наполненным северным ветром парусом. Гребцы отдыхали, бог был на их стороне. Всё пока складывалось удачно но, качка имела место быть, и весьма ощутимая, Лося тошнило с самого утра. Этот здоровяк периодически перевешивался через борт, чтобы похвастаться перед рыбами съеденными харчами. Милонег наблюдал за горизонтом стоя в носовой части судна. Наконец, ближе к полудню, он увидел долгожданную землю, по левому борту.

— Наш остров? — спросил он у кормчего.

— Да! Вот и Готланд, ребята! Ночевать будем в Висбю, — крикнул команде обрадованный Алексий. Гул довольных голосов прокатился над кораблём. Даже физиономия страдающего Лося приобрела блаженный вид. Уже через час ладья неслась вдоль северо-западного берега острова. Разведчики, в отличие от команды, видели эту землю впервые, и не спускали глаз с незнакомого берега. Он был каменистым, часто состоящим из многочисленных рядов узких плит известняка, на вершине покрытого, песчанистой почвой, травой и перелесками северных невысоких сосен. Вот появилась первая гавань с несколькими стоящими в ней судами. Крепостные каменные стены кое-где были возведены ещё не в полный свой рост, в отличие от массивных четырёхугольных башен. За стенами виднелись многочисленные островерхие кирхи и дома, крытые оранжевой черепицей. Крепостная стена тянулась, наверное, версты на три, если не больше. Парус убрали, на вёслах вошли в основную городскую гавань и встали к пристани. Алексий с разведчиками, не мешкая, отправился в город. У ворот башни он показал страже грамоту новгородской купеческой гильдии, и в компании молодых людей направился в сторону русского двора. Дружинников впечатлило большое количество каменных домов, часто двух-трёхэтажных и готических соборов и церквей. Улицы, довольно широкие, мощеные булыжником, своим видом сразу же оповещали гостей города о высоком статусе этого купеческого города. Алексий шагал весьма уверенно, после прохода арки внутри двухэтажного дома, свернул в более узкий переулок, и перед путешественниками предстала белокаменная русская церковь, окружённая несколькими деревянными и каменными домами.

— Наша церковь поменьше готской, тоже в честь Николая Угодника построенная, но от этого не менее красива, — владелец ладьи полувопросительно обратился к своим спутникам.