Производство стали увеличилось за период 1906–1913 гг. в 3,7 раза и достигло 255 тыс. т, а производство чугуна — в 1,7 раза (до 243 тыс. т). Благодаря этому рывку перед мировой войной Япония уже могла за счет внутреннего производства удовлетворить свои потребности в чугуне на 48 % и в стали на 34 %. При этом на частные компании приходилось лишь 34 % выпуска чугуна и 15 % выпуска стали, большая же часть производилась на государственных предприятиях.
Производство угля за 1905–1913 гг. увеличилось в 1,6 раза и достигло 22 млн т, из которых более 3 млн т шло на экспорт. Накануне войны в этой отрасли было занято около 170 тыс. человек и насчитывалось около 100 предприятий, но основную часть добычи давало несколько крупных шахт.
Производство меди за 1900–1910 гг. возросло почти вдвое, при этом из 50 тыс. т, произведенных в 1910 г., около 35 тыс. т было экспортировано, и по этому показателю Япония вышла на второе место в мире. Почти 2/3 добычи и производства приходилось на 8 крупных шахт, принадлежавших четырем богатым семьям.
Быстро продолжало развиваться машиностроение, и прежде всего важнейшая его подотрасль — судостроение. К 1913 г. в Японии насчитывалось уже 6 верфей, на которых можно было строить суда большого водоизмещения. В 1913 г. на японских верфях было построено судов общей грузоподъемностью около 70 тыс. т, из них 20 тыс. т пришлось на парусные суда, а 50 тыс. т — на суда с паровыми двигателями и двигателями внутреннего сгорания.
Годы после Русско-японской войны были отмечены также быстрым развитием железнодорожного и морского транспорта. Если в 1893 г. только 7 % японского экспорта и 9 % импорта перевозилось японскими судами, то в 1913 г. их доля во внешнеторговых перевозках поднялась до 52 и 47 % соответственно.
Протяженность железных дорог за 1904–1914 гг. увеличилась в 1,5 раза и достигла 11 400 км, а общий тоннаж морского флота вырос в 2,3 раза и превысил 1,5 млн т. Однако если морской транспорт находился в руках частного капитала, то на железнодорожном транспорте вскоре после Русско-японской войны была проведена широкомасштабная национализация.
Учитывая исключительно важное военно-стратегическое значение железнодорожного транспорта, в 1906–1907 гг. правительство национализировало 17 частных компаний, в результате чего доля государственных железных дорог в их общей протяженности повысилась с 32 до 91 %. При этом, чтобы не ущемить интересы частного капитала, государство выплатило компаниям огромную компенсацию — около 500 млн иен.
В дальнейшем развитие железнодорожного транспорта осуществлялось главным образом за счет государственных средств. Вскоре после национализации была проведена техническая модернизация, в результате чего пропускная способность железнодорожной сети существенно возросла. С учреждением Южно-Маньчжурской железнодорожной компании «Мантэцу» и национализацией железных дорог в Корее завершилось создание единой системы государственных железных дорог в метрополии и колониях, что дало значительный экономический эффект16.
Исходя из итогов Русско-японской войны 1904–1905 гг., японские правящие круги сделали вывод: военная сила выдвинула Японию в ряды первостепенных держав. «Поскольку лидеры правительства Мэйдзи, — писал Г. Норман, — преградили путь дальнейшей демократизации японского общества и экономики и решительно устремили свои взоры на путь, ведущий к реакции внутри страны и агрессии вовне, тенденция к дальнейшей милитаризации всех сторон жизни японцев была установлена бесповоротно»17. Экономика страны ориентировалась на военные нужды. К концу 20-х гг. XX в. почти вся промышленность, как государственная, так и частная, явилась базой милитаризации экономики. Государственная военная промышленность характеризовалась данными, указанными в табл. 2.
Таблица 2. Государственная военная промышленность Японии к концу 20-х гг. XX в.
Почти все предприятия военного ведомства объединялись в крупнейшие арсеналы по отдельным районам: Токийский, Осакский, Нагойский арсеналы и арсенал Кокура. Отделения арсеналов имелись в Корее и Маньчжурии.
Каждый комбинат (арсенал) включал в себя ряд крупных заводов. Например, в состав Токийского арсенала входили: завод взрывчатых веществ, оружейный завод, патронный завод, снарядный завод и др.
Предприятия Морского ведомства также были объединены в крупные комбинаты-арсеналы: Йокосукский арсенал, Морской арсенал в Куре и Сасебо. Существовали и более мелкие производства — морские депо в Майдзуру, Оминато и др. На заводах морского арсенала в Куре работало около 21 тыс. человек, что свидетельствовало о величине этого военно-промышленного комбината. Число всех частных заводов (включая мелкие), оборудование которых приспосабливалось для производства военной техники и вооружения, достигало 10 тыс. с количеством рабочих и служащих до 700 тыс. человек.
Всего на обслуживание армии и флота (включая государственные и частные) были ориентированы до 10 500 предприятий с числом рабочих свыше 1 млн человек. В случае объявления военного положения планировалось мобилизовать дополнительно 132 предприятия частной промышленности с количеством рабочих более 76 тыс. человек18.
Мобилизационные возможности частной военной промышленности были весьма внушительны.
Таким образом, военная промышленность — государственная и частная — приобрела ведущее значение в экономике страны, способствовала милитаризации всех сфер жизни японского общества после окончания Русско-японской войны. Результатом победы в войне 1904–1905 гг. явилось усиление позиций милитаристских кругов как во внешней, так и во внутренней политике страны. При верховном главнокомандующем — императоре приобрел особый вес Высший военный совет, в состав которого вошли военный и морской министры, начальники генеральных штабов этих ведомств и несколько маршалов, генералов, адмиралов, особо назначаемых императором. По своим функциональным обязанностям Высший военный совет оттеснил Военный совет маршалов и адмиралов, имевший совещательный голос при императоре19, и по указу микадо от 1907 г. приобрел статус высшего органа в государстве.
В последние годы эпохи Мейдзи после окончания Русско-японской войны в Японии установилась своеобразная двухпартийная система, когда правительство по очереди возглавляли Сайондзи Киммото, слывший «либералом», и Кацура Таро, ставленник Ямагата Аритомо — известного поклонника и проводника милитаризма. Но те и другие правительственные «партии» проводили сходную политику модернизации и наращивания японских вооруженных сил. Это объяснялось повышенным вниманием к ним как к инструменту государственной политики, закрепившимся в сознании японских правящих кругов в результате победы в Русско-японской войне.
Различие между двумя «партиями» заключалось в том, какие группировки в японских правящих кругах они представляли. Т. Кацура, так же как и А. Ямагата, был профессиональным военным. Его правительства непосредственно представляли интересы военно-бюрократических кругов и связанных с ними производителей вооружения, зависевших от государственных заказов.
Что касается Сайондзи, то он происходил из придворной аристократии. В молодости он долгое время (1869–1880) жил во Франции, где стал свидетелем франко-прусской войны и Парижской коммуны. Он определенно тяготел к идеям западноевропейского либерализма (в отличие от германофила Кацура) и был приверженцем внедрения в Японии полноценной парламентской системы, хотя в практическом плане подходил к этому со свойственной ему осторожностью.
В 1903 г. Сайондзи возглавил партию Сэйюкай, сменив на посту ее председателя Ито Хиробуми. Сэйюкай была тесно связана с концернами «Мицуи» и «Сумитомо», а также с «Фурукава» и «Ясуда» (один из лидеров партии Хара Такаси в 1906 г. вошел в совет директоров «Фурукава»). Таким образом, приход к власти кабинетов Сайондзи означал внедрение прямого представительства крупной буржуазии (со всем спектром ее экономических и политических интересов) в структуры исполнительной власти, а также некоторое усиление влияния парламента в политической жизни страны.
