О силе нашего ружейного огня свидетельствуют следующие данные о расходе патронов. В 12-м полку уже на первой позиции был расстрелян в ротах первой линии весь боевой комплект и потребовались патронные двуколки. Патронные двуколки направились на позицию в 5 часов утра по моему приказанию. На второй позиции патроны были пополнены уже из двуколок. В 11-м полку в короткий период боя — с 11 часов утра до часу дня — также был расстрелян весь боевой комплект и на позиции были притянуты ротные и батальонные двуколки, совершенно опорожненные к концу боя. Пулеметная рота к концу боя расстреляла почти весь запас своих лент с патронами (до 40 000 патронов). Считая, что дралось не менее 5000 бойцов (в 11-м и 12-м полках) и полагая даже по 150 патронов на винтовку, выйдет, что за бой 18 апреля 2-я бригада 3-й дивизии вместе с пулеметами выпустила до 800 000 патронов.

Тяжкие потери 11-го и 12-го полков и потеря орудий и пулеметов объясняются слишком быстрым обходом левого фланга позиции как от д. Потэтынзы, так и отд. Чингоу. Два батальона 22-го полка, оборонявшие броды у Потэтынзы, слишком быстро очистили позиции, и об уходе их я не имел сведений до 11 часов утра, когда японский обход был уже глубоким. Первое донесение от полковника Громова, посланное неизвестно откуда в 12 часов 15 минут утра, получено вечером, около 4 часов дня, 18 апреля, когда бой кончался. Донесение гласило:

«Согласно полученному распоряжению прошел от Потэтынзы к Чингоу, причем дорога по правому берегу Эйхо была занята, пришлось отходить горами. Подойдя к Чингоу, заметил отступающий взвод артиллерии. Приказал отступить Чингоускому отряду; нахожусь теперь на дороге на Тензы; дорога на Лошагоу оказалась занятой, отступаю на Тензы». Подписал полковник Громов.

Приводя это совершенно неясное и запоздалое донесение, должен сказать, что путь отступления отряда у Потэтынзы на Чингоу — Лошагоу был указан много ранее, согласно указанию штаба отряда. В день же боя я, не получая никаких донесений от полковника Громова, не давал ему уже никаких новых распоряжений. Батальон 22-го полка, оборонявший позицию у Чингоу, почти не защищал ее. Ввиду следования 22-го полка при отступлении от Ялу к Феншуйлинскому перевалу особой колонной, я не имел возможности разобрать подробности дела у Чингоу, но, по рассказу раненого командира взвода 3-й батареи 6-й артиллерийской бригады поручика Шеляпина, стоявшего с двумя орудиями на позиции Чингоу, дело представляется в следующем виде. Два орудия у Чингоу и батальон 22-го полка были поставлены на позиции д. Чингоу, выбранной полковником Громовым весьма неудачно, так как из окопов нельзя было обстреливать долину, по которой на левом берегу Эйхо должен был наступать неприятель. С восходом солнца 18 апреля японские цепи стали обстреливать с левого берега Эйхо орудия, причем были выведены из строя 4 человека прислуги и ранен командир взвода поручик Шеляпин. Батальон, открывший было огонь, стал быстро отступать, а за ним ускакали и два орудия, избрав путь из Чингоу на Тензы в тылу позиции у Потэтынзы; в горах он встретил роты 22-го полка, идущие вразброд, и, вероятно, в это время уже началось общее беспорядочное движение 22-го полка через горы в долину к селению Тензы. Должен также указать, что отряд, стоявший у Амбихэ и отошедший, как я узнал после, еще 16 апреля к д. Хунсилаз в 22 верстах от штаба отряда, видимо, не вел 17 апреля разведки и наблюдения неприятеля и ничего не донес штабу отряда о движении японцев, несмотря на то, что в составе этого отряда, кроме охотничьей команды, возвращенной к полку еще 16 апреля, по моему приказанию, находились еще 1-я и 2-я сотни Уссурийского полка.

Слишком быстрое отступление отрядов от Чингоу и Потэтынзы, о чем не было донесено ни мне, ни в штаб отряда, позволило японской колонне быстро наступать в обход моего левого фланга. С другой стороны, отлично сознавая, что раз японцы утвердились 17 апреля на правом берегу Ялу и что отступить без боя теперь уже невозможно и быстрое отступление Тюренченского отряда позволило бы японским колоннам, при их огромном превосходстве в силах, проникнуть в долину Тензы и этим поставило бы весь Восточный отряд в опасное положение быть отрезанным от Фынхуанчена и даже быть окруженным, я считал необходимым упорно удерживаться на тыловой позиции, не обращая внимания на обход японцев, дабы, пожертвовав частью отряда, дать возможность отойти спокойно Шахедэскому отряду и дать время убрать наш тыл. Потери Тюренченского отряда 18 апреля и людьми и материальные велики, но они сделаны сознательно ради пользы общего дела. Полагаю, что японцы не могут особенно гордиться этой победой 40-тысячной армии против 8-тысячного отряда, из которых в сущности на позициях дралось только 6 батальонов 12-го и 11-го полков.

В этом тяжелом бою все чины Тюренченского отряда, виденные мной, вели себя согласно долгу и присяге. Пехота и артиллерия соперничали в уменье умирать, и Тюренченский бой имеет целый ряд эпических сцен, которые станут достоянием истории 11-го и 12-го полков и батарей, участвовавших в бою.

Начальник генерального штаба подполковник Линда. Феншуйлинский перевал.

Русско-японская война 1904–1905 гг. Сборник документов. М., 1941, с. 56–62.

…В начале истекшей недели получены известия о взятии неприятелем после 5-дневного упорного боя и 16-часового кровопролитного штурма Цзиньчжоуской позиции, прикрывавшей доступ на Квантунский полуостров.

Даже японские донесения указывают, что этот успех достигнут ценой огромных потерь. По официальным сведениям, генерал Оку, штурмовавший позицию у Цзиньчжоу, потерял 3–4 тысячи человек. Цифра, конечно, неверная и, быть может, показывающая лишь потери убитыми. Источники неофициального происхождения определяют убыль 2-й японской армии во все время боев у Цзиньчжоу в 12–15 тысяч человек.

Отсутствие подробного донесения от генерала Стесселя не дает возможности определить, вынуждены ли были наши войска сразу же отойти в Порт-Артур, или же они еще замедляют на передовых позициях приближение неприятеля к крепости, действия под которой приобретают в данный период кампании первенствующее значение для обеих сторон.

Квантунский отряд.

О событиях, происшедших в районе действий Квантунского отряда и закончившихся занятием японцами Цзиньчжоуской позиции, от генерал-лейтенанта Стесселя получено лишь 20 мая весьма краткое донесение, по которому нельзя составить представления о ходе боя и даже о составе и силе тех войск, которые были сосредоточены нами на позиции. Обильны по числу и обширны донесения командующего 2-ю японскою армиею, но и они касаются более свойств позиции и тех препятствий, которые устроены были русскими впереди нее, чем описаний действий подчиненных ему войск. Последняя сторона донесений представляется отрывочной, умышленно затуманенной.

Из японских донесений видно, что ряд боев, сопровождавших приближение неприятеля к Цзиньчжоуской позиции, начался еще 8 мая, но где происходили эти бои, какие передовые пункты и позиции оборонялись русскими войсками, — сведений не имеется. 9-го, по-видимому, продолжался бой за передовые позиции, которые были избраны японцами для расположения своей артиллерии.

10 и 11 мая производились разведки и установка артиллерии на высотах, тянущихся к северо-востоку от позиции. Решительный бой начался 12-го числа и продолжался до 8 часов вечера 13-го, причем 12-го же в бухту Цзиньчжоу прибыла флотилия из двух канонерских лодок 1-го класса, двух 2-го класса и шести миноносцев, но сильный ветер и волнение помешали им принять в тот же день участие в сражении.

Сильная с фронта Цзиньчжоуская позиция, укрепленная нашими войсками, усиленная искусственными препятствиями, минами и фугасами, имеет крупный недостаток — поражаемость в тыл и левый фланг с мелкосидящих судов, если атакующий имеет возможность прибегнуть к их содействию. При последнем условии упорная оборона позиции представляется крайне трудной, и задача, которую может принять на себя находящийся на позиции отряд, должна быть ограничена лишь более или менее продолжительным замедлением наступления противника, избравшего целью своих действий Порт-Артур.