В Калатерском замке все было так — наполовину. И работает наполовину, и развалилось наполовину, и ополоумели здесь ровно наполовину. Кстати, и все здешние шпионские мучения — тоже какое-то половинчатое ку.
Держа пирамидку с пробирками подальше от себя и фартука, не-шаман вышел на лестницу. Лестницы в замке были удобными, а если пройти ниже, — к основным покоям — еще и широченными как улица. Здесь стояли статуи былых великих властителей Калатера: мудрый лорд Дагда и прекрасная леди Атра — оба в полный рост, литые из тяжелой драгоценной бронзы. Давно умерший лорд-управитель смотрел в двери, встречая сурово-сверлящим взглядом каждого вошедшего на лестницу. Сгинувшая много лет назад миледи выглядела чуть добрее, нежно прижимала к ниспадающему подолу платья короткий бич, темное красивое лицо застыло навечно спокойным, ресницы опущены, лишь округлые груди сияют, натертые похотливыми ладонями проходящих мимо обитателей замка. Уважения к некогда всесильным и богоподобным правителям у замковых калатерцев не осталось и щепотки. По смехотворному поверью, лапанье бронзовой леди Атры приносит силу в любовных делах, а прикосновение к строгому Дагде — наоборот. То-то он стоит, весь покрытый плесенью-патиной.
Вниз, на статуи, Хха глядеть не стал. Щупать бронзу ему пока нужды не было, а что местные бабы похожи, и так уже отметил.
С замковой службой и смехотворным «ученичеством» выходило как-то странно. Хха сначала удивлялся, потом плюнул под обе подошвы и удивляться перестал. Мэтр Кооль взял себе слугу на испытательный срок, королевская казна платить подмастерью жалование не собиралась, поэтому возражений от управителя лорда-кастеляна не последовало. В последнее время замок пустел, покои ветшали, прибылей и особой славы служба здесь не приносила. Не-шаману уже было известно красивое слово «вырождение» — так вот оно самое в замке и воцарилось. Возможно, появлению нового слуги слегка удивились конюхи — с чего коновала в подручные мага взяли, объяснить действительно сложно — ноглавный конюший и его люди вопросы не задавали, а Хха на конюшню не заглядывал. Чтобы не расстраиваться, да и иных дел было полно.
Магические мастерские:- это три огромные залы, заваленные всякими сложными и необъяснимыми штуковинами и приспособлениями, да еще десятки чуланов и кладовых, забитых уж и вовсе непонятными предметами. В былые времена здесь работало четверо ученейших магов, а уж серебра они загребали…. Мэтр Кооль в голос стонал, вспоминая, как щедро колдунам раньше платили. Иной раз казалось, что покойный лорд Дагда прямо из воздуха умел деньги доставать. Он же и сам магом был, на придумывание новых чар и заклинаний никогда не скупился. Почувствовавший себя многоопытным наставником мэтр Кооль иной раз упоминал такие немыслимые дела, что кроме «ну и жабу выдувает», Хха ничего и подумать не мог.
Самое смешное было в том, что сам мэтр никаким магом не был. Хха это обстоятельство поначалу сильно расстроило. Наставник умел пользоваться инструментами, унаследованными от своих мудрых предшественников, вот и все. С другой стороны, Кооль знал уйму не-магических премудростей, порой довольно интересных. Но не-шаман рассчитывал узнать что-то толковое про знамения, духов и прочие свои непонятности — мешают же жить. Нет, об этих сложностях мэтр знал не больше, чем его тяжеленная фаянсовая ступка. Кооль по праву считался весьма ловким надсмотрщиком над охранными кристаллами и удивительно надоедливым бабником, больше ничего выдающегося не умел. Поразмыслив, Хха решил, что это не так уж плохо.
Некоторые части замка оказались просто набиты кристаллами-сторожами. По большей части кристаллы были упрятаны под тонкими деревянными виньетками на стенах или просто расставлены и прикрыты тряпицами в каменных нишах. Естественно, парные кристаллы стояли на воротах, у помещения стражи, на лестницах и входах в галереи. На приближение дарков или близкое колдовство, кристаллы реагировали вспышкой и довольно пронзительным свистом. Правда, как поговаривали замковые обитатели, иногда магические ловушки не срабатывали. Последнего оборотня — Хха знал про него чуть больше замковых — схватили уже в тронном зале, да и то разгадав зловещую природу злоумышленника по чистой случайности. Значит, в сердце замка чудовище смогло таки пробраться и стражи-кристаллы смолчали. Насчет отмечания кристаллами колдовства обстояло еще непонятнее. Колдовство ведь потому и колдовство, что оно неочевидно. Молчат кристаллы — значит, никаких чар нет. Но тогда, на конюшне, никакие ловушки не сработали, а заподозрил магию лишь мэтр Кооль, который в своей мастерской с новыми кристаллами возился. Случайность? Или магия бывает разной и не вся она кристаллами подмечается? Уточнить эти тонкости было не у кого, намекать на столь щекотливые вопросы в разговорах с мэтром, Хха не рискнул, а сам Кооль считал, что впереди уйма времени и к теории можно будет приступить после того как мойка пробирок будет идеально освоена. Но тут мэтр ошибался — время поджимало.
…— Когда день бракосочетания все же назначат, нам будет отведена одна из самых значительных ролей, — пояснял мэтр Кооль. — Казнь, шествие, и собственно церемония обручения, обязаны быть яркими, праздничными и запоминающимися. Тебе придется потрудиться.
— Я понимаю, наставник. Но неужели казнь и так недостаточно ярка? Ведь сожжение — оно же и так огненное, — уныло бубнил Хха.
— Огонь — не повод для лени! Казнь-то редчайшая! Даже не помню, когда у нас сжигали столь наглого оборотня. Мерзкий дарк нанес всем нам ужасное оскорбление. Тут необходима показательная процедура. С цветными вспышками, подсветкой и медленным пламенем. Хорошо бы установить медные трубы, дабы вой негодяя долетал до дальних городских стен, но трубы в прошлом году кто-то украл. Ничего святого не осталось у людей! Трубы придумал сам лорд Дагда, под его руководством их воплощали в металле, и вот…. Но в любом случае, с казнью нужно постараться. Наверняка король будет смотреть с башни, зрелище должно его развлечь. Ну и управители, лорды, гости, все будут бдительно следить, чтобы все прошло как надлежит. Да, и леди со своими друзьями страшно оскорблена. Вот ошибемся, сделаем что-то не так, и ты жестоко пожалеешь. Ты ведь знаешь леди Си?
Хха знал леди Си. Видимо, знал получше многих замковых обитателей, поскольку спал с ней ежедневно. Нет, «спал» и «ежедневно» — совершенно не те слова. Со сном — спокойным расслабленным отдыхом и сладким посапыванием — эти бесстыдные схватки с полным напряжением телесных и умственных сил — ничего общего не имели. И не «ежедневно», а при каждом удобном случае — день-то, он длинный.
Как это вообще получилось? Непонятно. Хха подозревал, что благородная леди его подстерегла, но точной уверенности не было. Столкнулись в галерее, ведущей к колодцу, и через мгновенье дева обхватывала ногам его бедра, а не-шаман прижимал ее к сырой стене и имел на весу. Никакого ку: безмозглое безумие и запах дразнящих духов. Еще грубое и острое наслаждение — как будто горло врагу каждым толчком рассекаешь. Насколько знал Хха, подобное ярко-злое чувство далеко не все звери испытывают. Никогда до этого хайова не приходилось соединяться с женщиной стоя, не-шаман вообще полагал, что так не делают и так нельзя. Но с Си, будь она проклята, всегда было «как нельзя».
Самое дурное то, что распутница по-прежнему не нравилась Хха. Отвращение он испытывал, порой брезгливое, порой страстное, но неизменное отвращение. Вот только это отвращение касалось головы, сердца, плеч, глаз, ног, но не рук, губ, и, жаба его сдуй, «центра тела». В центре мерзкая Си была вкусна до невозможности.
Поначалу вообще не разговаривали, если не считать, шипения из маленького рта: «отдери меня!». Ну, отдирал, и, задыхаясь, быстро расходились-исчезали. Темные углы коридоров, повороты галерей, тупики у запертых дверей, пустующий пиршественный зал — там Хха весь затылок отбил о подстолье громадного стола — на таком столе можно и конское торжище проводить. Потом Си в чужую спальню затащила, по счастью, хозяева отсутствовали. На постели было удобнее — синяков меньше, — да еще и сотворила алчная дева кое-что, заставившее не-шамана подушку насквозь прогрызть. Любовница что-то насчет следующей встречи говорила, но Хха едва ли смысл слов сознавал: по ощущением — счастливо околел, да еще пух-перьями удушился.
