Я медленно обвел взглядом притихших девушек — бледную до синевы Айс, мрачную Настю, растерянную Эмми, погруженную в скорбь Мелинту и Кристину… И остальных, сбившихся в тесную кучку позади. Никто не смел нарушить давящую тишину — лишь ветер тоскливо выл в голых ветвях.

Пора было начинать. Собрав остатки сил, я шагнул вперед и поднял руки. Бездна, моя верная спутница, всколыхнулась за спиной, ластясь и утешая. Черные всполохи Бездны побежали от моих ладоней к каменным гробам, забурлили, вскипели. И вот уже от земли поднимаются монолитные каменные плиты, покрытые вязью рун.

Я двигаю руками, используя силу Бездны. На плитах высекаются имена и даты — в память о каждой погибшей мирмеции.

Поодаль, в отдельной могиле, нашел последний приют наш Федор — гигантский муравей, храбрый и преданный боец. Пал смертью героя, прикрыв своим телом одну из дочерей. Как же мне будет не хватать его ворчливого стрекота, неуклюжей, но такой искренней заботы…

Моя сила текла, повинуясь малейшему импульсу разума. Земля вздыбилась, расступилась — и стройные ряды гробов-саркофагов поднялись в воздух. Последнее пристанище для дочерей и верных соратниц. Живые Мирмеции с величайшей бережностью уложили безжизненные тела, укутанные белоснежными саванами с серебряным шитьем. Руны-охранки, древние символы — все по старинным традициям, заведенным нами, древними богами.

Казалось, весь мир застыл, погрузился в оцепенение вместе с нами. Даже птицы примолкли, и лишь ветер горестно выл меж могил. Сглотнув вязкую слюну, я шагнул к изголовью центрального надгробия. Пора было сказать слова прощания.

— Родные мои дочери, — начал я, и голос дрогнул, сорвался. Откашлялся, усилием воли взяв себя в руки, — Вы пали, как подобает бесстрашным воительницам — с оружием в руках, до последнего вздоха защищая тех, кого любили. Вы отдали за нас самое дорогое — свои жизни.

Я помолчал, не в силах совладать с бушующими эмоциями. Потом продолжил — тихо, но твердо:

— Ваша жертва не будет напрасной. Клянусь вам — род Безумовых станет еще сильнее и будет процветать. Вам же — вечная память и покой. Пусть земля будет пухом…

Мой голос дрогнул, сорвался. Отвернувшись, я украдкой смахнул злую слезу. Плакать нельзя. Не сейчас. Я должен быть сильным ради тех, кто остался рядом.

Ко мне, шурша опавшей листвой, приблизилась Лилия с заплаканным лицом. Обычно веселая и беспечная, волкодевочка прониклась трауром момента. В руках — охапка хризантем и астр, перевитых черными лентами.

Пошатываясь, Лилия опустилась на колени перед могилами. Бережно разложила на каждой по цветку. Темные лепестки на белом камне — словно капли запекшейся крови. Нашей общей, разделенной на всех боли.

Еще недавно демон безумия был готов поглотить ее разум… А сейчас она здесь, рядом с нами. Плачет навзрыд, раскачиваясь из стороны в сторону.

Вскоре похороны были закончены. К рядам могил предков Безумовых добавились новые, свежие.

Кристина Валерьевна первая нарушила скорбное молчание. Шагнула ко мне, ласково коснулась щеки прохладными пальцами:

— Костенька, милый… Знаю, как тебе больно. Всем нам больно. Но подумай — у вашей с Лилией любви теперь будет плод. Ты станешь отцом… еще раз. И как никогда должен быть сильным и мудрым.

Я кивнул, до боли стискивая кулаки. Что-то я и правда совсем раскис… нельзя так. Кристина права. Мой новый ребенок… Он должен появиться на свет в лучшем мире. В мире, где не будет страха и боли. И я сделаю для этого все.

Глубоко вздохнув, я повернулся к своей семье. Сделал знак приблизиться. И когда все окружили меня тесным кольцом, сказал — негромко, но веско:

— Девочки мои, я знаю — наше горе безмерно. Но нельзя вечно жить прошлым, даже если оно по-прежнему кровоточит. Лучший способ почтить память павших — позаботиться о живых. Защитить тех, кто с нами. Стать сильнее, чтобы никто больше не посмел обидеть нашу семью.

Я обвел их решительным взглядом, чеканя каждое слово:

— Наши погибшие сестры, дочери и друзья не хотели бы видеть нас сломленными. И мы не посрамим их память. Будем жить дальше — назло врагам, наперекор судьбе. А они… Они всегда будут незримо подле нас.

Легкий взмах рукой — и в воздухе разверзся грозно урчащий портал. Завихрилась, заструилась по краям бездонная, ластящаяся ко мне тьма. Я создал проход в свою божественную обитель — средоточие запредельного могущества. Туда, где у нас будет шанс залечить раны и обрести новые силы.

— Костя, что это? — удивленно произнесла Настя.

— Эстро, неужели ты… — в глазах Айштиль плескалось удивление.

— Идемте, родные мои, — позвал я, решительно шагнув в разрыв реальности, — Мы должны еще кое-что сделать… кое-что очень важное… чтобы обрести силу, которой у нас еще не было. Жертва моих дочерей не будет напрасной.

И дорогие мне девушки, все как одна, ринулись за мной…

Когда портал схлопнулся за нашими спинами, над притихшим кладбищем разразилась гроза. Хлынул холодный дождь, словно само мироздание оплакивало невинно погибших. Но нам, скрывшимся в иной реальности, было уже все равно.

Оставшиеся мирмеции переглянулись, пожали плечами и пошли в сторону особняка. Там как раз накрывали стол на множество персон — помянуть ушедших близких.

Они верили в своего отца, наставниц и старших сестер, даже если те делали что-то странное и непонятное — а как иначе?

Тьма, ластясь, обволокла меня прохладными объятиями. Я обернулся, взмахнул рукой, безмолвно приглашая за собой.

Настя, Айс, Сахаринка, Кристина Валерьевна, Мелинта, Эмми, Лилия — все, не колеблясь ни мгновения, ринулись следом. Их лица были полны решимости и доверия — ко мне, к нашему пути. Девушки смело шагнули в неизвестность, зная — я не подведу.

Миг, другой — и нас поглотил вихрь первородного мрака. Закружил, понёс сквозь время и пространство — в неизвестную обитель. В средоточие силы, где возможно невозможное.

Переход был стремительным и плавным. Лишь на краткий миг перехватило дух, будто при резком погружении на глубину. А потом мрак расступился, явив нам…

Дивный сад, полный неземных чудес. Затерянный мирок, укрытый от посторонних глаз в складках мироздания.

Эмми ахнула, во все глаза разглядывая окружающее великолепие. Рыжие брови поползли на лоб, в изумрудных глазах вспыхнули искорки восторга.

— Костя… Это просто… Вау! — выдохнула она, крутя головой, — Как же красиво!

— Это место… выглядит знакомым, — отметила Сахаринка, оглядываясь по сторонам, — И оно стало в разы красивее…

— Ага! — закивала Настя, — Я здесь определенно уже была…

И было отчего прийти в восторг. С тех пор, как Настя, Айсштиль, Сахаринка и другие последний раз бывали здесь, мое божественное измерение преобразилось до неузнаваемости.

Некогда дикие, буйные заросли превратились в ухоженный, благоухающий парк. Вычурные, фантасмагорические растения уступили место изящным клумбам и ажурным беседкам, увитым диковинными цветами.

В воздухе парили светящиеся сферы, мерцающие всеми оттенками перламутра. Их мягкий, льющийся отовсюду свет ласкал глаз, дарил умиротворение.

— Костя, это место… оно очень красивое, — удивленно произнесла Кристина Валерьевна, оглядываясь по сторонам, — Но… А как же поминки? Мы же должны помянуть ушедших.

— Мы присоединимся к нашим позже, — сказал я, глядя на тропинку, петляющую среди цветов, — Сперва вы должны кое-что увидеть.

— Вот это да! Это ж сколько мёда можно из этих цветов добыть! — выдохнула Мелинта, осторожно касаясь пышных розовых бутонов размером с добрый арбуз. При её прикосновении лепестки затрепетали, источая сладкий аромат.

Настя озиралась с лёгкой улыбкой, явно погрузившись в воспоминания. По лицу Айсштиль скользнуло странное выражение — что-то среднее между ностальгией и лёгкой печалью.

— Помню-помню, как мы сражались тут со странными монстрами, — сказала Айсштиль, — Они выглядели очень миленькими, но от того были не менее опасны…