Когда врата рая закрылись и на страже их стали могучие херувимы с огненными мечами, первое, что пришлось сделать несчастному ангелу, это спуститься по огромной лестнице вниз, связывающей два мира — небо и землю. Каждый шаг вниз давался ему все тяжелее и тяжелее, и не потому, что сам он становился все более грузным и неповоротливым, а потому, что чем ниже он спускался, тем большая тоска по раю одолевала несчастного ангела. Но вот, сошел ангел с последней ступени и упал на землю горько плача. Он было хотел вернуться назад, вопреки воле Бога, не страшась уже большего наказания — ведь суровее этого не знал во всем рае ни один даже самый старый ангел, — но поделать ничего не мог.
Тысячи и тысячи лет ходил несчастный ангел по пустой земле, измучившийся тоской и печалью. Каждое мгновение он просил Бога о прощении, но если в раю создатель отвечает на все малейшие желания миллионам и миллионам ангелам, то здесь, его одного, оставленого по всей пустующей земле, казалось, Бог не слышит. И плачет несчастный ангел, и не знает куда идти. Всю землю он прошел сотни раз и нигде не было ему места, чтобы остановиться и передохнуть.
Потом Бог населил землю различными животными и птицами, и ангел обрадовался, решив, что Господь проявил к нему милость и послал утешение. Все эти тысячи лет одиночества он ни на мгновение не забывал о рае, и если несчастному ангелу не суждено туда вернуться во веки, то хотелось ему хотя-бы поговорить о месте, над которым не заходит вечно теплое, согревающее солнце, сады которого непрестанно цветут и благоухают; поговорить о рае, где нет и не может быть ни вражды, ни печали, а только бескрайняя искренняя любовь всех и каждого. Но с кем бы из земных существ он не заговорил о рае, никто не понимал его слов. Несчастного ангела сочли за сумасшедшего, с кем бы он не делился. Лошади и антилопы стадами убегали от ангела, лишь бы не слышать его страшных — как им казалось, — безумных слов. Лисы прятались в норах, барсы забирались высоко на горы; опустошались реки и моря, стоило лишь ангелу приблизиться к ним. Только гордый и смелый, не страшившийся ничего ни на земле ни в воздухе орел, не испугался слов несчастного ангела. Орел долго и с интересом выслушивал истории ангела о том, на сколько несоизмеримо легок воздух в раю, какой он там теплый и нежный, и какие там мягкие, как сама шерсть песца, скалы. Обрадовался гордый орел таким небывалым чудесам, что и представить невозможно, и взмахнул он своими сильными, могучими крыльями; взлетел орел, возжелавший собственными глазами увидеть эти небывалые сады, сверкающие как хрусталь горы и огромные деревья, которые достают до самых звезд.
Дни и ночи несчастный ангел сидел один на камне и в ожидании смотрел в небо, высматривая орла. Он думал, что если не сейчас, то следующей минутой появится могучий орел, восхищенный и восторженный увиденным, и смогут они — орел и ангел, целыми днями разговаривать о рае. Но его все не было, и отчаялся несчастный ангел, решив, что и этим мечтам не суждено сбыться. Наверное, думал он, орел остался в раю и незачем ему возвращаться на эту грузную, безотрадную землю. И решив уже уходить и вновь бесцельно пуститься бродить по земле, в голубой синеве показался могучий из всех птиц. Он быстро приближался к земле и ангел подумал, что только потому, чтобы поделиться своими впечатлениями от увиденного.
Как только орел коснулся земли, ангел заметил, что тот на что-то зол. Орел посмотрел на ангела и метнулся к нему, пытаясь выклювать ангелу глаза и вырвать язык. Борясь с орлом, ангел воскликнул: «Почему?», но в тот же миг увидел его глаза, а на них слезы птицы, которая не умеет плакать. Тогда обессиленный орел упал наземь и сказал несчастному ангелу, что все эти дни и ночи он летел только вверх. Пораженный рассказом ангела, он почти не ощущал усталости, а когда крылья его отекали, орел все еще продолжал лететь вверх в надежде увидеть кроны деревьев, которые достают до самых звезд. И увидел он — орел — совсем отличное, о чем восторженно говорил ангел, и испугался сильно-сильно, потому что понял, что пред ним предстала бескрайняя холодная пустота; и нет там ни садов, ни деревьев, нет там и солнца, о котором говорил ангел, нет там ничего, даже света и тьмы, и пустота эта ужасна. Сказав, что никогда в жизни так не боялся, орел, проклиная, прогнал ангела, не желая его больше видеть, и пока он спускался с утеса, орел все продолжал проклинать несчастного ангела, пока и его крик не затерялся вдали.
После, как-то ангел случайно увидел этого орла и ему стало его очень жаль, но подойти к нему не смел. Ему рассказали, что эта могучая птица стала самым жалким существом на земле. Не может орел больше вспорхнуть ввысь, не поднимает и клюв свой к бескрайней синеве, и плачет он целыми днями и ночами, и не говорит ни с кем, а только что-то бормочет, будто разговаривает с землей.
И после, тысячи и тысячи лет жил ангел, сотни раз обходя в одиночестве землю, не смея больше с кем-либо заговорить о рае, из которого его выгнали. Больше не обращался он к Богу, ведь понял несчастный ангел, что тяжелая земля все притягивает к себе и жадно не отпускает от себя совсем ничего — даже слова и мысли, прошения и мольбы.
Несчастному ангелу становилось все страшнее и с отчаяния стал он каждый день бросаться со скалы в надежде умереть, как умер тот — когда-то гордый орел, который теперь лежит костями на своем утесе; и ничего не тревожит его, не беспокоит; ему не страшно и не проливает больше орел слезы из своих птичьих глаз. Завидовал ангел своему когда-то другу, который прогнал его от себя прочь, осыпая проклятиями. А когда несчастный ангел летел вниз, он силился взмахнуть своими крыльями — может теперь получиться, надеялся он. Но всякий раз, в полете заглядывая себе за спину, вспоминал, что крыльев давно нет — утеряны они вместе с раем.
Теперь больше всего боялся ангел утратить воспоминания о рае, с таким трепетом оберегаемые им. Он стал замечать, что и они уносятся куда-то вдаль — как птицы погибают где-то вдали и больше не возвращаются никогда. Воспоминания его сменились на представления и фантазии, и несчастный ангел, понимая это, все больше отчаивался и бежал к утесу, где бросался вниз, всякий раз вспоминая, что утрачены его крылья; что и умереть он тоже не может.
Ангел забыл, как выглядел он тогда — весь светлый и сияющий, словно самая большая и горячая звезда. Забыл он и свое имя, которым гордился больше всего на свете. Стал путать имена своих друзей — тоже ангелов — с которыми придавался долгим беседам о прекрасном, о промысле и любви. Когда лев спрашивал, как его зовут, ангел терялся и поначалу не знал, что ответить. Это потом ангел сказал, что зовут его антилопой, на что тот поднял его на смех. Тоже и антилопа, когда ангел представился ей львом. Казалось, все звери смеются над несчастным ангелом, но он уже не плакал, а лишь уходил дальше — к месту, где стоит утес.
Время шло, а ангел все не находил себе места. Он перестал понимать, почему так грустен и печален. Казалось, что это отражение чего-то далекого, уже давно забытого, но чувствовал, что в глубине его печали таится что-то светлое, что-то особо прекрасное, потому, перестав оберегать воспоминания, он тщательно стал беречь свою грусть.
Потом Бог сотворил человека и населил людьми землю, но несчастный ангел, оберегавший свою печать, уже не помня ни о чем, не заметил новых странных существ. И не подумал ангел, как в тот раз, что в людях может быть милость Божья. Больше ни на что не надеялся несчастный ангел. Остерегался он всех и каждого, все еще помня, как единственный, кто выслушал его, прогнал ангела с проклятиями, и, наверное, до конца жизни ненавидел его — обессилевшего крылья могучего орла.
Однажды, проходя дорогой, ангел повстречал человека. Бесчисленные годы он ходил понурив голову и подобно орлу, шептал что-то земле, сам не понимая что. «Друг, — окликнул его человек, — почему ты такой печальный? Я слышал о тебе — ты никогда не поднимаешь головы. Подними и посмотри — может быть красоты, которые ты увидишь, немного развеют твой грустный вид.» Несчастный ангел не знал что ответить, и не знал человек, что за тысячи и тысячи лет каждый камешек, каждая травинка и лепесток уже давно известны ему. Он просто поднял голову и посмотрел на человека.
