Он привёл ко мне в дом крысу, пусть и красивую. И должен понимать, что просто так я подобное не спущу. Его положение шаткое, хоть реально хороший помощник. Толковый, амбициозный, но без лишней дури в голове, чтобы попытаться меня сместить.

А вместо дел думаю о том, чтобы затащить Аду в спальню и закрепить вчерашний результат. Доказать упрямой девке, что она тоже хочет меня. Извивалась на постели, текла, просила большего.

И снова будет просить.

И снова.

Самолюбие тешит, что я у неё первый. Никто её ещё не касался, не доводил. Может, Ада и хотела бы кого-то другого на эту роль, но ей достался я. И я очень доволен этой ролью. Сколько прекрасных «первых раз» девушке ещё предстоит пройти.

– Вечно шатает? – усмехаюсь, укладывая ладонь на талии девушки. Подталкиваю в сторону машины, чтобы не задерживалась. – Таблетки пила, которые давала Нигяр?

– Пила.

– Врёшь же, мне уже доложили.

– Вру, - легко соглашается, забираясь на сидение. Поправляет край юбки и отодвигается подальше, будто её это спасёт. – Я не собираюсь пить противозачаточные.

– Надеешься залететь и выбить из меня бабки?

– Надеюсь не травить свой организм таблетками из-за того, что не умеешь пользоваться презервативом. И тебе правда интересно, почему меня шатает? Ты меня запер, Халид. Я потеряла литр крови, постоянно на обезболивающем. И плюс ко всему, сегодня хожу на этих шпильках, которые совсем не подходят для зимы. Ещё вопросы?

– Нет, никаких. Алан, тормозни у обочины.

Водитель без вопросов выполняет приказ. Съезжает с дороги, останавливаясь у въезда в лес. Машина сопровождения, которая ехала за нами, повторяет манёвр. Та, что была спереди, разворачивается через двойную сплошную, нагоняя.

– Погуляйте где-то, - бросаю парням, разворачиваясь к девушке. – Наберу, когда можно будет вернуться. Чтобы в поле зрения не мелькали.

– Что ты задумал?

– Всё просто, Ада. Буду демонстрировать, насколько я умею пользоваться презервативами.

– Верю.

Выпаливаю до того, как успеваю обдумать ответ. Позволяю растерянности и панике взять надо мной вверх, показать слабой. А Халид лишь улыбается. Едва оттягивает уголок губ, прищуривается. В исполнении мужчины это можно считать улыбкой.

Он расслабленно откидывается на спину сидения, расположившись в углу. Расстёгивает верхние пуговицы рубашки, а у меня совсем глупая мысль мелькает. Где шьют одежду с его-то размерами? Широкими мощными плечами, бицепсами, которые просто не обхватишь.

Есть громилы – огромные, суровые, выезжающие на своей мощи. Есть мужчины с мышцами, которым впору участвовать в конкурсах бодибилдеров. А есть Халид, нечто среднее между ними. Необъятное, грозное.

И волнующее.

– Поздно. Если до тебя не доходит сразу, то будем по-другому закреплять. Ты не можешь базарить подобное при моих людях. За такое, Ада, нужно наказывать. И радуйся, что я не при своих же людях начал тебя учить.

Сжимаю зубы, чувствуя чужую правоту. Халиду стоило поставить меня на место прилюдно. Пусть он главный, недосягаемый, сама власть, но для всех свои законы.

А я подрывала его авторитет, играла на грани. Меня не пугала расплата, Халид не тот, кто сможет меня сломать. Хотя он должен был попытаться, разобраться со мной сразу. Мужчина же только бросил намёк при своих людях и велел всем выйти.

Он… пожалел меня?

Или просто понял, что если хоть пальцем тронет, то его ребята услышат ещё много чего интересного.

– Иди сюда, Ада.

– Я не буду трахаться с тобой в машине.

– Проблема только в месте? Я учту.

А в следующую секунду мощная ладонь обхватывает моё запястье. Секунда перед рывком, когда у меня всё застывает внутри. После лишь жар его тела, вздымающаяся ладонь на его груди. Касаюсь тёмных волоском, которые должны раздражать. Но не раздражают.

Пальцы натыкаются на шрам под рёбрами. Прямо там, где бьётся сердце Халида. Грубый, рваный. Мужчина полностью усыпан этими отметинами. Как доказательство, что он из тек, кто всегда выживет.

– Лучше бы ты так гладила в моих трусах, - Халид усмехается, но внимательно следит за каждым моим движением. Позволяет скользнуть за край рубашки, следуя за шрамом. – Слишком медлишь.

– Я уже сказала…

– Будь я джентльменом, Ада, я бы спустил это на тормозах. Позволил бы посидеть в тишине, чтобы пацаны были уверены, что тебе не сошла с рук дерзость.

– Но ты не джентльмен, да?

– Да.

Губы Халида отдают кофе и сигаретами. Терпкие, горькие. И подобно дыму забивают голову, кружат. Прикрываю глаза, стараясь забыть, чьи именно ладони сейчас пробираются под платье. Сжимают ягодицы, отодвигая бельё. Игнорируя его напрочь.

Пальцы мужчины давят, до боли и всхлипа. Притягивают ближе, впечатывая в своё тело. Я задыхаюсь от этих движений, плавлюсь. Мне нужно намного больше, мне нужно бежать.

Кожаное сидение скрипит, когда пытаюсь удержать равновесие. Хватаюсь пальцами за спинку подголовника, упираюсь коленом между ног мужчины. Идеальный момент, чтобы ударить, а вместо этого накрываю его пах.

Ткань брюк топырится, выдавая возбуждение. Ощущение, что кожу жжёт от ощущений. Как член дёргается под моей ладонью, пронзает. Встречаюсь со взглядом Халида, его расширенными зрачками, привычной чёрной бездной.

– Давай, Ада, не тяни резину.

Говорит, но сам справляется с ремнём и молнией, стягивая ткань вниз. Освобождает член, готовый, с выделяющимися венками. Большой, крупный, под стать самому Халиду.

Веду ладонью, не понимая своих поступков. Падаю и падаю, пока не разбиваюсь о желание. Предаю себя же, когда Халид касается клитора. Чувствует мою влагу, пачкается её. Двигает пальцами в такт моей ладони.

Халид не стонет, не кривит лицо, сплошной гребанный идеал. Спокойствие, запечатленное в размеренных толчках бёдрами, прикрытых глазах. Его дыхание похоже на арманьяк. Прерывистое, дурманящее. Оседающее жаром на губах.

Это словно наваждение, странно и порочное. Которое обволакивает тело, разрастается давлением внутри. Заставляющее реагировать на касания, поцелуи. Сжиматься, продляя собственную агонию.

Стон застревает комом в горле, вырывается тихим хрипом. Меня судорогой бьёт, перед глазами фейерверки взрываются. И снаружи, и внутри. Падаю на Халида, не в силах удержаться. Губами по шраму мажу, одному из тысячи, сжимаясь на его пальцах.

Только чувствую, как кожу на бёдрах и животе шпарит. Мужчина пачкает меня своей спермой, а после платье вниз опускает. И продолжает сжимать в своих руках.

– Платье испорчено, - бред несу, чувствуя, как ткань неприятно липнет к влажной коже. – Ты меня, как зверь, пометил.

– Тебе понравилось.

Заявляет довольно, усаживая меня на сидение. В салоне остро пахнет сексом, мускатом. Открываю окно, вдыхая свежий воздух. Стыдно от мысли, что все поймут, чем занимались. И лишь вздрагиваю, когда рука мужчины зарывается в волосы. Взбивает их, ероша.

– А теперь, колючка, ради всех Богов, которых знаешь. Просто заткнись до дома и веди себя прилично. Или я нагну тебя при охране. Ясно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ясно.

Значит, пожалел.

Чего совсем от Халида не ожидала.

Халида нет второй день. Мне надо бы радоваться и наслаждаться одиночеством. Вытянуться на сатиновых простынях, отдаваясь прохладе. Выспаться, отдохнуть впервые за долгое время.

Когда не нужно придумывать ложь, строить планы. Я так давно не отдыхала, на самом. Кажется, что моя жизнь превратилась в сплошную игру. Уровни шли один за другим, схватки без перерывов, беготня по кругу, чтобы не отключили за пассивность.

Радовалась, когда Халид уезжал. А теперь загибаюсь без него. Мне жутко хочется пить, голод притупился. Два дня – пшик, в детдоме приходилось хуже. Но я уже семь лет живу в достатке, забыла как это – голодать.