— Когда влюбишься, поймёшь, что это не так, — достаточно резко ответил Ильберт и почему-то посмотрел на Катарину. От этого взгляда вампирше стало немного не по себе.

— А когда это ты успел влюбиться? — в глазах Люциана отразилось неподдельное любопытство. — Я думал, что тебя, кроме службы, ничего не волнует.

— Да, я любил службу и потерял её из-за вас, — ушёл от прямого ответа Ильберт.

— Всё было честно, ты проиграл в карты, вини удачу, а не нас, — с обидой в голосе проговорил Габриель. Непривычно было видеть этого весельчака таким разбитым и подавленными.

— Могли пожелать что-то другое, а не посещение клуба, — огрызнулся Ильберт.

— Придурки, — пробурчала себе под нос Катарина. Она поднялась с лавки, подошла к тяжёлой деревянной двери, коснулось шершавой поверхности, дрожащей рукой, прислонилась разгорячённым лбом. Хотелось вырвать наружу и бежать, не разбирая дороги.

— Катарина, прости меня, — Люциан осторожно положил ей руку на плечо. — Я подвёл тебя. Мы сейчас говорим всякие глупости, просто потому, что нам всем страшно…

— Я дала клятву и буду ей следовать, — только и смогла ответить вампирша.

Время тянулось чудовищно медленно, казалось, прошла целая вечность, прежде чем за ними пришли. Обаятельный зелёный дракон, обладающий магией, доставил всю компанию в замок.

А теперь они исследовали новый, роскошный дом, в котором им всем предстояло жить. Нейтрани суетились, словно курицы-наседки. Люциан восхищался изяществом и шиком убранства особняка. Габриель немного повеселел, только Ильберт оставался молчаливым и задумчивым. А Катарина не могла думать больше не о ком, кроме чёрного дракона. Ночь прошла в дикой суете, ближе к утру, напившись крови, все разбрелись по комнатам, под защиту тяжёлых штор и чёрных бархатных балдахинов. Катарина натянула на голову плотное одеяло и провалилась в глубокий исцеляющий сон.

***

Ночь укутала Драконий город чёрным бархатом тишины. Пустые дома спали, глядя на мир слепыми провалами окон. Они ждали, когда новые жильцы заселятся и вдохнут жизнь в холодные каменные стены, наделят душой пока ещё мёртвые строения, и те засияют огоньками магического света. Некоторые окна светились, эти жилища выплыли из мрака, и теперь невинно взирали на проклятый мир.

Катарина взобралась на крышу ближайшего из домов и взглянула на одинокую громаду замка. От внезапно нахлынувшего волнения перехватило дыхание. Ветер нещадно трепал её длинные белые волосы. Отчаянное лютое одиночество сдавило горло смертельной удавкой, хотелось тепла и заботы. Слова отца и сэра Уинслоу, звучали голове, резали по живому. Все усилия и старания прошедших лет, все ценности и идеалы рассыпались прахом. Она считала себя воином, защитницей и охранницей, да и отношение Люциана и его друзей никогда не заставляли усомниться в этом. Но кем считал её отец? Осудил за то, что она не прыгнула в постель к господину? Красная пелена застелила глаза. Постояв так с минуту и раздумывая, она всё же сорвалась с места. Мягкие замшевые штаны не сковывали движения, а нежная шелковая рубашка приятно холодила кожу. Вампирша прыгала с крыши на крышу, постепенно приближаясь к замку, её гнал азарт, непреодолимое и безумное желание свободы и протеста.

Ловко перебравшись через высокую каменную стену, Катарина осторожно спрыгнула на газон, ботинки с мягкой и гибкой кожаной подошвой бесшумно скользили по земле. Вампирша пробежала через широкий двор, прячась в тени деревьев. Замок ей показался точной копией того, которым владела семья Кросман, и Катарине захотелось в этом убедиться. Она ловко зацепилась руками за выступы на шершавой каменной стене и полезла наверх. До знакомой комнаты она добралась достаточно быстро, невидимой тенью застыла на подоконнике, пытаясь утихомирить неистово бьющееся сердце. Открытое окно настойчиво приглашало войти, манило чёрным бездонным провалом.

Катарина забралась внутрь и мягко спрыгнула на пол. Присутствие дракона она сначала почувствовала, только потом увидела его массивную фигуру на кровати. Озноб пробежал вдоль позвоночника, разлился по телу электрическим разрядом, сковал слабостью ноги и руки. Вампирша не знала, спит ли Демиан, поэтому застыла на месте прислушиваясь. Она до сих пор не могла понять, зачем забралась к нему в комнату. Рациональная часть сознания настойчиво советовала ей уйти, но Катарина не послушалась и сделала несколько осторожных шагов по направлению к кровати.

— Ты всегда проникаешь в чужое жилище через окно? — проговорил Демиан и открыл глаза.

— Мне показалось, что этот замок — точная копия вашего семейного замка, хотела проверить, — проговорила вампирша, дивясь, насколько спокойно и ровно, даже безразлично прозвучал её голос.

— Он такой же, ты не ошиблась, могла просто попросить, я всё бы тебе показал, — ответил дракон, поднимаясь с постели.

— Не хотела тебя отвлекать, — ответила Катарина, наблюдая, как Демиан приближается к ней. Казалось, за прошедшие годы дракон стал взрослее и суровее. В глазах больше не плескалась безумная щемящая тоска, они смотрели уверенно, спокойно, забирались в самую душу. Он явно стал шире в плечах, мышцы окрепли, налились силой. Демиан был обнажён до пояса, и вампирша могла вдоволь любоваться его красивым телом.

— Не боишься, ходить одна ночью по незнакомому городу? — спросил дракон. И Катарина про себя отметила, какой же у него глубокий, красивый и бархатный голос, такой хотелось слушать вечно.

— Ночь — моя стихия, это жители города должны бояться, что я хожу по улицам, — проговорила вампирша, не двигаясь с места.

— А в комнату к дракону забираться не боишься? — Демиан позволил себе усмехнуться, или Катарине только показалось.

— А что ты мне сделаешь? — с вызовом произнесла она и тут же оказалась в сильных мужских объятиях.

Демиан сжал её так крепко, что перехватило дыхание. Впился в губы жадным настойчивым поцелуем. Как же Катарина по нему скучала. Все невзгоды прошедших дней, отчаяние, обиды и боль развеялись, исчезли. Стёрлись усилия прошедших лет, все бессмысленные попытки забыть одну-единственную ночь, когда они стали близки. Вся страсть, сдерживаемая, укрощённая, вмиг вырвалась наружу стихийной волной. Хотелось схватить его за волосы, впиться когтями в кожу, выпустить клыки и проколоть мягкую плоть, выпуская на свободу кровавые ручейки.

Демиан прижал её к стене. От настойчивых поцелуев уже горели губы, колючая, только начинающая пробиваться щетина царапала тонкую кожу. Как-то незаметно, сами собой сползли до колен мягкие замшевые брюки, распахнулась лёгкая шёлковая рубашка, оголяя тело. Рука дракона оказалась у неё между ног, пальцы проникли внутрь, стали ласкать, доводя до безумия.

Как давно у неё не было близости с мужчиной, Катарина уже не могла вспомнить. Только служба, постоянная беготня, дела и заботы. А её тело так истосковалось по ласкам. Ноги подгибались, внизу живота скручивался тугой узел, ноющее тянущее чувство. Вампирша буквально повисла на драконе, впиваясь когтями в кожу, оставляя на ней длинные розовые полосы.

Демиан прекратил ласки, чем вызвал недовольное ворчание, подхватил Катарину на руки и понёс на кровать. Полетели на пол замшевые брюки и ботинки, а затем и его одежда. Только тонкая шелковая рубашка, всё ещё оставалась на Катарине. Дракон навалился сверху, прижал её руки к матрасу, как волнительно и сладостно было ощущать на себе тяжесть и тепло его тела.

— Я по тебе скучал, как же я по тебе скучал, — зашептал Демиан ей на ухо, обдавая горячим дыханием.

Опять поцелую теперь уже слишком настойчивые, жадные, болезненные, оставляющие синяки на белоснежной коже. Тело полыхало, желая продолжения. Катарина попыталась освободиться, взять инициативу в свои руки, наконец-то принять его в своё тело, чтобы прекратить этот пожар внизу живота, что разгорался всё сильнее. Удержал, не выпустил, хотел быть главным.

Исчез ласковый и нежный парень, искавший утешения и заботы, появилось безумное неукротимое животное, которое хотело ей обладать. Катарина не могла понять, нравится ли ей такой Демиан, изголодавшийся по женскому телу.