На этом мелодическая декламация завершилась. Фродо открыл глаза и огляделся. Улыбающиеся эльфы дружно аплодировали. Когда аплодисменты смолкли, один из них сказал:

— А теперь нам надо послушать твою песню еще раз.

— Спасибо, Линдир. — Бильбо встал и раскланялся. — Но это было бы слишком утомительно.

— Для тебя-то? — со смехом переспросили эльфы. — Ты ж никогда не утомляешься от чтения своих стихов! А без повторного чтенья мы ничего не определим.

— Что-что? — вскричал Бильбо. — Вы не сможете отличить мою манеру от манеры Дунадана?

— Мы с трудом различаем творения смертных.

— Чепуха, Линдир, — вскинулся Бильбо. — Не верю я, что у вас такой грубый слух. Спутать творения человека и хоббита — все равно что не отличить яблоко от горошины!

— Возможно. И огороднику это было бы непростительно. Но у нас-то масса своих собственных дел, и сравнивать плоды земные нам недосуг.

— Не будем спорить, — отозвался Бильбо. — Меня почти усыпило столько пения и музыки. Я загадал вам загадку, а вы уж угадывайте… коли есть охота.

С этими словами он подошел к Фродо.

— Видимо, песня превзошла мои ожидания, — с невольной гордостью сказал он племяннику. — Они редко просят о повторном исполнении. Но, так или этак, свое я сделал. Ну а тебе удалось догадаться?

— Я даже и не пробовал, — улыбнулся Фродо.

— Да и незачем, — сказал Бильбо. — В песне все мое. Дунадан предложил мне только смарагд. Ему это почему-то показалось важно. А может, он решил, что я не справился с песней… или уж если взялся в доме у Элронда за создание песни про Эарендила, то это целиком и полностью мое дело. Ну и тут он, пожалуй, прав.

— Видимо, так, — согласился Фродо. — Но я не смог оценить твою песню. Перед тем, как ты начал петь, я уснул, и мне показалось, что это не песня, а просто продолжение моих сновидений. Я узнал твой голос только под конец.

— Да, для хоббита песни эльфов чересчур сладкозвучны, — согласился Бильбо. — Но, пожив среди них, к этому привыкаешь. Хотя я должен тебе сказать, что эльфы никогда не пресыщаются музыкой, как будто это хорошая еда. Знаешь, давай-ка уйдем отсюда, чтоб нам не мешали спокойно поговорить.

— А это не оскорбит их? — забеспокоился Фродо.

— Нисколько, — успокоил племянника Бильбо. — Здесь никого насильно не держат: приходи и уходи, когда пожелаешь, только не мешай радоваться другим.

Хоббиты встали и, стараясь не шуметь, начали пробираться к выходу из зала. Сэма они решили не будить — он спал с блаженной улыбкой на лице. У выхода Фродо грустно оглянулся, и, хотя его радовал предстоящий разговор, он понял, что не хочет отсюда уходить — здесь было удивительно спокойно и уютно. В это время послышалась новая песня:

На пороге Фродо еще раз оглянулся. Элронд неподвижно сидел в своем кресле, и отблески огня, словно солнечные блики, золотили его спокойное лицо. Рядом с Элронд ом сидела Арвен, а возле нее стоял Арагорн, и это немного удивило Фродо. Под расстегнутым плащом с откинутым капюшоном на груди у Арагорна серебрилась звезда, оттененная тускло мерцающей кольчугой. Он о чем-то беседовал с Арвен, и в то мгновение, когда Фродо отворачивался, она посмотрела прямо на него — этот взгляд хоббит запомнил навеки. Он стоял, зачарованный взглядом Арвен, а слова песни, сливаясь с музыкой, звучали как звонкое журчание родника…

— Пойдем, — нетерпеливо позвал его Бильбо. — Они будут петь еще очень долго, и после этой песни, про Элберет, запоют о своей Благословенной Земле.

Хоббиты осторожно притворили дверь и отправились в маленькую комнату Бильбо — из ее окна, обращенного к югу, открывался вид на реку Бруинен. Им не захотелось предаваться воспоминаниям, не захотелось думать о зловещей туче, медленно наползающей с юго-востока, — сидя у распахнутого настежь окна, они толковали о сегодняшних радостях: об эльфах и прекрасных садах Раздола, о звездах и деревьях и ласковой осени…

— Прошу прощения, — прервал их Сэм, постучавшись и заглядывая в комнату. — Я хотел спросить, не надо ли вам чего?

— А может, ты хотел напомнить нам с Фродо, что ему пора спать? — откликнулся Бильбо.

— Да что ж, вроде бы и правда пора, — смущенно, но твердо объявил Сэм. — Ведь завтра с самого утра Совет, а это после раны-то разве легко?

— Ты прав, — усмехнувшись, поддержал его Бильбо. — Можешь пойти и доложить Гэндальфу, что Фродо послушно отправился спать. Спокойной ночи, — сказал он племяннику. — Как же я рад, что мы снова увиделись! По-моему, ни одно существо на свете не может поддержать приятной беседы так же хорошо, как хоббит из Хоббитании. Но вскоре мы опять надолго расстанемся. И боюсь, что главы о твоем путешествии ты будешь вписывать в мою Книгу сам — за последнее время я здорово одряхлел. Приятных снов, мой милый малыш! А я немного прогуляюсь по парку — мне хочется взглянуть на созвездие Элберет.

На другой день, проснувшись с рассветом, Фродо, превосходно отдохнувший и бодрый, решил прогуляться по берегу Бруинена. Когда он оделся и вышел в парк, из-за отдаленной горной гряды встало огромное, но неяркое солнце, в воздухе серебрились осенние паутинки, на листьях мерцали капельки росы, а над речкой таяла предрассветная дымка. Сэм молча шагал с ним рядом, радостно вдыхая росистый воздух и удивленно разглядывая далекие горы, покрытые сверкающими снежными шапками.

За крутым поворотом извилистой дорожки они увидели Бильбо и Гэндальфа-те сидели на низкой каменной скамейке, искусно вырубленной в прибрежном утесе, и беседовали. Бильбо приветственно улыбнулся.

— Доброе утро, — сказал он хоббитам. — Совет, я думаю, скоро начнется.

— Скоро? Ты уверен? — спросил Фродо. — А я надеялся немного погулять. Меня так и манит тот сосновый лес! — Фродо кивнул в сторону бора, черневшего на северном склоне долины.

— Погуляешь, если еще не стемнеет, после Совета, — сказал ему Гэндальф. — Но я не стал бы загадывать вперед. Нам нужно многое сегодня обсудить.

Вскоре в Замке прозвенел колокол.

— Элронд созывает участников Совета, — подымаясь со скамьи, проговорил Гэндальф. — Вы оба приглашены, и Бильбо, и Фродо. Опаздывать здесь не принято, пойдемте.

Маг зашагал по дорожке к дому, Бильбо и Фродо двинулись за ним, а забытый и немного обиженный Сэм, что-то бормоча, поплелся сзади. Гэндальф подошел к той самой веранде, где накануне Фродо встретился с друзьями. Подымаясь по лестнице, Фродо оглянулся. Солнечное утро разгоралось в день, под берегом мирно шумела река, небо звенело птичьими трелями, и Фродо показалось, что его злоключения, так же как разговоры о грозной туче, встающей над миром, приснились ему — слишком спокойным, ясным и ласковым было это осеннее утро; но, переступив порог Зала совещаний, хоббит обнаружил, что лица гостей, которых Элронд пригласил на Совет, были необычайно тревожными и сумрачными.

Первым Фродо увидел Элронда, потом заметил Горислава и Глоина, а в углу, хмурясь, сидел Арагорн, на нем был выцветший плащ. Остальных собравшихся Фродо не знал. Элронд посадил его возле себя, оглядел молчаливых гостей и сказал:

— Позвольте представить хоббита Фродо, племянника Бильбо из далекой Хоббитании. Нелегким и опасным был его путь, а в Раздол ему пришлось прорываться с боем.

Потом Элронд назвал гостей, которых Фродо видел впервые. В зале сидел сын Глоина, Гимли; эльф Гэлдор из селения Серебристая Гавань, посланный в Раздол Сэрданом Корабелом, эльф Леголас, сын Трандуила, короля эльфов Северного Лихолесья; несколько эльфов — советников Элронда во главе со старшим советником Эрестором. А немного поодаль от остальных сидел высокий темноволосый человек с жестким взглядом светло-серых глаз на красивом, благородном и мужественном лице.