И спросил Турамбар, кто желает разделить с ним опасность; но никто не вызвался, кроме Дорласа. Тогда Дорлас осыпал упреками соплеменников и с презрением помянул Брандира, недостойного наследника рода Халет. Так Брандир был опозорен перед своим племенем, и горечью исполнилось его сердце. Однако Гунтор, родич Брандира, вызвался пойти за него. Затем Турамбар простился с Ниниэль; ею овладели страх и недобрые предчувствия, и печальным вышло их расставание; и вот Турамбар и два его спутника вышли в путь и направились к Нен–Гириту.
Ниниэль же, будучи не в силах унять свой страх и не желая ждать в Эфел–Брандире вестей о Турамбаре, отправилась за ним, и большой отряд сопровождал ее. Брандир при этом пришел в еще больший ужас и попытался отговорить ее и ее спутников от бессмысленного этого поступка; но они не вняли ему. Тогда отрекся он от своей власти и от любви к людям, презревшим его, и, поскольку ничего у него не осталось, кроме любви к Ниниель, он опоясался мечом и последовал за нею; но из–за хромоты отстал. Турамбар же на закате пришел к Нен–Гириту и там узнал, что Глаурунг залег на краю отвесного берега Тейглина и, как видно, тронется с места с наступлением ночи. Турамбар тогда сказал, что вести добрые, ибо дракон лежал у Ка?бед–эн–Араса, где река протекала в глубокой и узкой расщелине, которую мог перескочить загнанный охотниками олень, и подумал Турамбар, что надо попробовать перебраться через расщелину. Решил он в сумерках пробраться поближе, под покровом ночи спуститься в расщелину и переправиться через бурный поток, а затем взобраться на откос и подкрасться незаметно к дракону.
Так и сделали; но когда во тьме подошли они к Тейглину, Дорлас пал духом и не решился на опасную переправу, а повернул назад и сокрылся в чаще, отягченный стыдом. Турамбар же и Гунтор переправились благополучно, ибо рев воды заглушал все прочие звуки, да и Глаурунг спал. К полуночи, однако, дракон пробудился и с великим шумом и грохотом переволок через расщелину переднюю часть тулова и начал подтягивать брюхо. Турамбар и Гунтор, спеша подняться наверх к Глаурунгу, едва не погибли от жара и вони; а с высоты, от движения дракона, рухнул камень, ударил Гунтора по голове и сбросил в поток. Так встретил свою смерть не последний храбрец из рода Халет.
Тогда Турамбар, собрав всю свою волю и мужество, один вскарабкался по склону и добрался до дракона. Выхватил он Гуртанг и всею мощью своих мускулов и своей ненависти вонзил его в мягкое брюхо Змея по самую рукоять. Глаурунг же, почуяв смертную боль, взметнул вверх тулово, рухнул на мост поперек расщелины и лежал так, извиваясь в предсмертных корчах. Он выжег и сравнял с землей все вокруг, но наконец огонь его угас, и он замер.
А надо сказать, что корчи Глаурунга вырвали Гуртанг из руки Турамбара, и меч остался в брюхе дракона. Посему Турамбар вновь пересек поток, желая вернуть меч и взглянуть на врага, и увидел, что дракон лежит на боку, вытянувшись во всю длину, а из брюха его торчит рукоять Гуртанга. Тогда Турамбар схватил рукоять, наступил ногой на брюхо и вскричал, насмехаясь над речами дракона в Нарготронде: «Привет тебе, о Змей Моргота! Что за радостная встреча! Издохни же, и пусть мрак поглотит тебя. Так отмщен Турин, сын Хурина!»
Затем он выдернул, меч, но из раны хлынула струя черной крови и ядом обожгла его руку. А Глаурунг открыл глаза и взглянул на Турамбара с такой злобой, что взгляд поразил того, как удар; и удар тот, и боль от яда погрузили его в черное забытье, и он лежал, как мертвый, накрыв меч своим телом.
Вопли Глаурунга эхом разнеслись в чаще и достигли людей, что ждали у Нен–Гирита; и когда дозорные увидали издалека разрушения и пожар, сотворенные драконом, то сочли, что он победил и уничтожил тех, кто вступил с ним в бой. Ниниэль же сидела, дрожа, у падающей воды, и при звуке голоса Глаурунга тьма объяла ее вновь, так что она не могла тронуться с места по собственной воле.
Так и нашел ее Брандир, когда, шатаясь от усталости, добрел наконец до Нен–Гирита; и когда услыхал он, что дракон переполз через реку и уничтожил своих врагов, сердце его в жалости потянулось к Ниниэль. Он, однако, подумал: «Турамбар мертв, но Ниниэль жива. Может быть, сейчас она пойдет со мной, а я уведу ее от дракона, и мы вместе спасемся». И вот он встал перед Ниниэль и молвил: «Идем! Пора. Если хочешь, я поведу тебя». Он взял ее за руку, и она безмолвно поднялась и пошла за ним; и никто в темноте не видел, как они ушли.
Но когда они спустились по тропе к Перекрестью, поднялась луна и сумеречным светом озарила землю; и спросила Ниниэль: «Разве это наш путь?» Брандир же отвечал, что не знает иного пути, кроме как бежать что есть сил от Глаурунга и спастись в дебрях. Но молвила Ниниэль: «Черный Меч был моим возлюбленным и супругом. Я иду лишь для того, чтобы отыскать его. Что еще мог ты подумать?» И она быстро пошла вперед, обогнав Брандира. Так дошла она до Перекрестья Тейглина и в ослепительном свете луны узрела Ход–эн–Эллет, и великий ужас овладел ею. Тогда она с криком повернула прочь и, сбросив плащ, побежала на юг вдоль реки, и белые ее одежды сверкали в свете луны.
Брандир с холма увидел ее и повернул, чтобы пересечь ей дорогу, но она все же опередила его, пришла к трупу Глаурунга у Кабед–эн–Араса. Там увидела она дракона, но даже не взглянула на него, ибо рядом лежал человек; и она подбежала к Турамбару, зовя его по имени, но он был недвижим. Увидев, что рука его обожжена, Ниниэль омыла ее слезами и перевязала, оторвав кусок ткани от своего одеяния, затем поцеловала Турамбара и вновь позвала, дабы пробудить. И тогда пред смертью очнулся Глаурунг и с последним вздохом проговорил: «Привет тебе, о Ниэнор, дочь Хурина. На краю смерти мы встретились вновь. Радуйся же: ты наконец отыскала своего брата. Вот он — убивающий в темноте, предатель–враг, неверный друг, проклятие своего рода, Турин, сын Хурина. Но худшее его деяние ты носишь в себе».
Тут Глаурунг издох, и его лиходейские чары потеряли власть над Ниниэль, и вспомнила она все, что было в ее жизни. Глядя на Турамбара, вскричала она: «Прощай же, о дважды любимый! А Турин Турамбар, турун амбартанен!Властелин Судьбы, сраженный судьбою! Счастлив ты, что умер!» Тогда Брандир, что стоял, потрясенный услышанным, у трупа Глаурунга, бросился к ней, но она, обезумев от ужаса и муки, подбежала к краю Кабед–эн–Араса, спрыгнула вниз и исчезла в бурлящей воде.
Брандир взглянул с обрыва и отшатнулся в ужасе, и хотя не хотел больше жить, не мог он искать смерти в ревущем этом потоке. С тех пор ни один человек не смотрел более вниз с высоты Кабед–эн–Араса, ни зверь, ни птица не появлялись там, не росло там ни одно дерево; и назвали то место Кабед Наэра?март, Прыжок Злого Рока.
Брандир же пошел назад, к Нен–Гириту, дабы сообщить своим соплеменникам, что произошло; в чаще он встретил Дорласа и убил его; и была то первая и последняя кровь, которую он пролил. Затем он вернулся к Нен–Гириту, и люди, увидев его, закричали: «Видел ли ты Ниниэль? Где она?»
И отвечал Брандир: «Ниниэль больше нет. Дракон мертв, и мертв Турамбар, и это добрая весть».
Тогда возроптали люди, твердя, что он обезумел; но молвил Брандир: «Внемлите же! Нежная Ниниэль также мертва. Она бросилась в Тейглин, не желая более жить, ибо узнала, что, прежде чем погрузиться в бездну забвения, была она Ниэнор, дочерью Хурина из Дор–Ломина, а Турамбар, Турин, сын Хурина, был ее братом».
И в то мгновение, когда он смолк, а люди зарыдали, Турин вживе явился среди них. Ибо, едва издох дракон, беспамятство покинуло Турина, и он впал в глубокий сон усталого человека. Однако ночной холод пробудил его, а рукоять Гуртанга впилась в бок, и он очнулся. Увидал Турин, что кто–то перевязал ему руку, и удивился, что его оставили лежать на голой земле; он позвал и не услышал ответа, пошел искать помощи, ибо был измучен и слаб.
Однако люди, увидев его, отшатнулись в страхе, думая, что пред ними призрак; он же сказал: «Возрадуйтесь, ибо Дракон мертв, а я жив. Но отчего презрели вы мой совет и двинулись навстречу опасности? И где Ниниэль? Я хочу видеть ее. Надеюсь, вы не привели ее собой?»
