— Ты вот тему не переводи, — скрещиваю на груди руки и строго смотрю на дедушку. — Хозяйка на кухне я.

— Ой, ну все, хозяйка! Знаю, как вы с Зоськой хозяйничаете, когда меня дома нет, — отмахивается он. — Едите одну заварную лапшу и шоколад.

И из-под стола, как в подтверждении его слов, слышится уверенное: «мяу».

— А ты куда-то собрался? — удивленно округляю глаза.

— Вот вчера пригласили на конференцию, — гордо объявляет дедушка. — Завтра лечу…

— Нет. Все, — строго отчеканиваю я. — Без пререканий, но завтра ты не летишь ни на какую конференцию.

— Это еще почему?

— Тебе что врач сказал? Снизить нагрузку, меньше работать…

— Ишь командирша! Вот прям так возьму и послушаю. Леся, билеты у меня на руках и меня там ждут с докладом. Я еду. Меня пригласили выступить платно. Так что это не обсуждается.

— А может, хватить все тянуть одному? — я позволяю себе немного повысить голос. — Я ведь могу попробовать устроиться официанткой куда-нибудь на вечерние смены и…

— И думать об этом не смей! — дедушкины глаза гневно смотрят на меня из-под седой линии бровей. — Твоя задача — только учеба!

— Но дед!

— Олеся! — его кулак слегка постукивает по столешнице, давая понять, что разговор окончен.

Собственно, как и всегда, когда заходит речь о том, что все наши финансовые тяготы, мы бы могли делить уже и на двоих. Мы же семья…

Но я опять замолкаю. Правда, состроив весьма недовольное лицо. Дедушка все равно сделает, как хочется ему.

Несколько секунд мы все еще буравим друг друга взглядами.

— Давай лучше иди мой руки, переодевайся и помоги накрыть на стол к ужину, — дедушка смягчается первым.

Послушно кивнув от безысходности, я поднимаюсь со стула и плетусь в ванную.

За домашними заботами и ужином я даже забываю о том, как дерьмово прошел мой сегодняшний день.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Пока об этом не напоминает мне «дзынь», упавшей на смартфон, смски.

Отрываюсь от конспекта по философии и бросаю взгляд на экран телефона.

Аноним777: «Синичкина, буду ждать тебя через час на том же месте, что и вчера. Я реально удваиваю сумму»

Глазею на текст сообщения и офигеваю. И что мне ему ответить?

Аноним1301: «Нет»

Аноним777: «Утраиваю сумму»

Мне остается лишь закатить глаза и окончательно убедиться, что Ольховский вообще не понимает слово «нет».

А если так? Ставлю буквы на клавиатуре телефона заглавными…

Аноним1301: «НЕТ!»

Аноним777: «Синичкина, хватит харчами перебирать. На эти деньги можно норм в салон красоты сходить или платюшков накупить»

И меня начинает уже трясти от злости. Как же это успело достать! Намеков о моем внешнем виде становится как-то чересчур много на одну меня. Хочется просунуть руки в экран и прямо через него отвесить Ольховскому парочку смачных подзатыльников.

Это.

Уже.

Ни в какие.

Ворота.

Этот хамоватый экземпляр с Y-хромосомой совсем не видит края беспардонности?

Аноним1301: «Потрать лучше свои богатства на запас пасты гои»

Аноним777: «Че? Эт че такое? Зачем?»

И я с ехидной улыбкой печатают ответ: «Солдатскую бляху на ремне полировать. Тебе точно пригодится»

Отправляю сообщение и вся моя интуиция уверенно подсказывает мне, что кого-то сейчас по ту сторону экрана конкретно взорвало, потому что Аноним777 печатает… печатает… печатает…

Но ответ его прочитать не успеваю.

— Леся, можно тебя на минутку? — доносится голос дедушки из его кабинета.

Сунув телефон в карман домашних спортивных штанов, иду на зов.

— Звал? — с улыбкой заглядываю в дедушкин кабинет.

Одна мысль что где-то в этой вселенной бесится Ольховский — уже повод для радости.

— Лесюнь, а ты случайно здесь ничего не трогала? — задумчиво интересуется дед. Не поднимая головы в мою сторону, он перебирает стопку папок на своем столе.

И улыбка разом слетает у меня с губ.

— Нет, — я нервно прочищаю горло. — А что?

— Да ничего… Просто все мои материалы обычно лежат по алфавиту, а тут… кавардак какой-то, — дедушка непонимающе смотрит сначала на одну папку в руке, а потом на другую.

А я чувствую, как неприятно холодеют кончики моих пальцев.

— Не знаю. Может Зоська прыгнула и скинула случайно? — Мой язык деревенеет с каждой секундой.

— Скинула, а потом обратно на стол сложила? — дедушка наконец поднимает на меня растерянный взгляд, а мои щеки тут же противно краснеют. Но дед неожиданно радостно отмахивается. — А! Вспомнил! Это я же собирался все материалы переподписать, достал, а потом забыл. Эх, старость… Можешь идти, Лесь, я дальше разберусь.

— Угу, — произношу я через сквозь плотно сомкнутые губы.

Ватными руками закрываю дверь и выдыхаю, чувствуя, как в моем кармане штанов буквально разрывается телефон от пришедших на него сообщений…

— Раз! Два! Три! Четыре! По диагонали идем… идем…

И я теряю концентрацию окончательно. Слишком много звуков вокруг для этого утра. Приходится лезть к себе в сумку за наушниками.

Вообще, мои пары сегодня во вторую смену, но так как бОльшая часть студенческого совета должна принимать участие в весеннем фестивале КВН, мне пришлось явиться в универ на его утреннюю репетицию.

Я нахожу себе укрытие на подоконнике в самом дальнем и мрачном углу актового зала. Ну так… На всякий случай… Подальше от взоров тех, кто стал свидетелем моего общения с Ольховским и все еще не смог утихомирить свое любопытство.

Расположив на коленях тетрадь по английскому, просто стараюсь всеми мыслями углубиться в инфинитивы. Получается это сделать лишь после того, как медитативная музыка в наушниках реабилитирует всю мою концентрацию…

И пока весь народ в актовом зале активно занят репетицией, я преспокойно сижу на подоконнике в компании тетради по английскому. Но недолго…

В мой нос пробирается тяжеловатый, древесный аромат… Тот самый аромат.

Я инстинктивно совершаю поворот головы раньше, чем успеваю сообразить, кто подсел ко мне под бок. И тут же вздрагиваю, роняя тетрадь с колен.

— Черт! Ольховский! — выдыхаю испуганно, выдергивая за шнур наушники из своих ушей.

Держа руки в карманах зеленой толстовки, в потертых черных джинсах и кипенно-белых кроссах Максим расположился на подоконнике. Расслабленно болтая в воздухе ногами, он изучающе таранит меня взглядом.

— Синичкина, а я тебя даже сразу не узнал.

Стиснув зубы, я запихиваю телефон с наушниками себе в задний карман джинсов и подбираю с пола свою тетрадь. Молча.

— Ты не в том уродском кардигане, — задумчиво продолжает Ольховский. — А в футболке и джинсах. Еще и волосы распустила…

— А ты свои, как обычно, не расчесал, — зло цежу я, намекая на беспорядок в густой темно-каштановой копне волос на его башке. — Чего приперся? — тянусь к своей сумке на подоконнике и запихиваю туда поднятую тетрадь обратно.

— Чего не пришла вчера? Я ждал.

Я отвлекаюсь от своих вещей и изумленно кошусь на Максима.

— Ты серьезно?

— Да, — кивает он и очень правдиво хлопает ресницами.

— Вчера весь вечер шел дождь, — кривлюсь я недоверчиво. А заодно снимаю с запястья резинку и привычным движением рук стягиваю волосы в хвост.

Так все же как-то спокойнее и привычней.

— Прикинь, как мне в армейку-то неохота… — тоскливо вздыхает Максим.

— Ольховский, а ты уверен, что я тебя не разыграла? Может, у меня вообще этих билетов нет?

— Просим выйти весь состав студенческого совета выстроиться у кулис, — громогласно разносится по всему актовому залу.

Не дожидаясь ответа на свой вопрос, я забираю сумку с подоконника и через проход между рядами кресел направляюсь из темного угла к ярко освещенной софитами сцене. У ее ступенек уже толпится половина нашего студсовета.