Но это общий фон, по которому Дашенька скользнула очень вскользь и который я восстановил уже вечером, с помощью Большой Российской Энциклопедической Директории, а сейчас мне тщательно разъясняли, что есть пара и как мы в паре должны вести себя на людях...

– А наедине? – уточнил я.

– Держись от меня подальше! – рыкнула Дашенька.

– Эх... – вздохнул я, думая мимоходом: Что-то меня на малолетку потянуло? А потом прикинул, что я сейчас и сам малолетка, так что собсно, на кого мне ещё тут западать? Не на тётю же Лиз? Так что мне тут положено мутить именно с Дашей, а если я мутану чуть мутнее, так криминала никакого не будет, накрайняк аморалка, а это я как-нибудь переживу. Особенно учитывая настоятельные рекомендации той же тёти. Потому и добавил: – А я-то надеялся, что ты должна будешь принять моё приглашение... вечером... посидеть в ванной...

– Могу утопить, если сам не решаешься! – снова рыкнула Дашенька. – Ладно, продолжим!

И мы продолжили. Этикет – блин! – субстанция мутная и опасная, как минное поле, я и при жизни-то в нём постоянно путался, а сейчас, когда нагородили настоящие китайские церемонии, так вообще регулярно терял нить рассуждений. Наконец Дашенька не выдержала:

– Так! Вижу, безнадёжен. Но ничего, среди парней такие встречаются, так что не ты один будешь чучелом. Главное запомни: сам в драку не лезь и других девчонок к нам не тащи! Если какая приглянется – шепни мне, я разберусь.

– В смысле, тут же её и прикопаешь? – пошутил я, но шутку не оценили:

– Дурак. Нет! Ну что с тобой делать? И откуда ты такой вообще взялся?

Ну да, последнее как раз и завязано на то, что женщин в 42-м веке существенно больше чем мужчин и, как следствие, каждая самка – ещё с младенчества – готова делить своего единственного с подругой. Но вот подбор этой подруги – дело действительно тонкое и опасное. Особенно учитывая, что я в высшем обществе новичок и никого тут не знаю. Что и озвучил:

– Да нет, понятно что я тут никого не знаю. Кто гидра, кто мегера, а кто просто гадюка подколодная...

– Вот-вот! Тут такие есть! Что вообще! Ну главное ты понял, теперь давай репетировать. Вот мы входим в зал...

Нда... Это мы ещё до танцев не дошли? Кхм... А что же тогда танцы? Танцев тоже коснулись и первым номером на любом балу – танец женский. Когда дамы танцуют для кавалеров. И снова: Кхм... И ЭТО танцуют малолетки? А чего после этого танца делать? Или они сейчас настолько привычные ко всяким эро-шоу, что воспринимают ЭТУ пляску сугубо эстетически? И, надо отдать должное, эстетика в этом танце на высоте. На большой высоте! И никакой пошлятины. Но вот общее впечатление... Стриптиз с танцем живота и бразильской самбой отдыхают, однозначно!

У этого танца, кстати, есть сугубо утилитарное назначение: распределить нерапределённых девушек. Тут вот в чём дело: как я уже говорил женщин в 42-м веке намного больше чем мужчин. А девушек больше, чем юношей. Поэтому на балу оказывается полно бесхозных девиц, которых надо как-то раскидать между парнями. Вот во время этого танца девушки, которые пристроенные, выбирают подходящих себе подружек и приглашают их присоединиться к своему междусобойчику. Я на всякий случай осведомился:

– А что, парни приходят обязательно с одной девушкой? А если...

– Не, ну ты дурак! – выдохнула Даша. – Я тебе уже три раза объясняла! Ну слушай ещё!...

Если сократить все эпитеты и междометия, которыми наградила меня Даша, получается примерно так: юноша приходит на бал с одной девушкой. Потому как этикет. Как прибили, так и висит. Теоретически можно с двумя, но это в нашем возрасте относительная редкость и на такое уже посматривают косо. С тремя – уже будут шушукаться за спиной, да, обычно и плохо кончается, поэтому случается совсем редко. А если с четырьмя, то значит ты либо дурак, либо пустопорожний выпендрёжник и, значит, заранее становишься героем анекдотов.

– Вот кого я притащу, вот с нами на балу и будешь! – закончила свои объяснения Даша. – А то если сам начнёшь к кому клеиться, точно влипнешь.

Ну, с последним спорить сложно, поэтому я молча кивнул, за что заработал ещё одну неожиданную похвалу:

– Ну можешь же, когда хочешь, не выглядеть обезьяной!

А после обеда я бегом отправился помогать Макарычу. Работа в гараже кипела, "Терн" на котором мы с тётей летели сюда из Москвы был разобран почти до голого скелета, а снятые потроха аккуратно разложены на стеллажах рядом.

– О! Молодой барин! – радостно воскликнул Макарыч. – Вот и хорошо, въедливый ты наш! Начинай проверять всё по порядку: серийные номера, прошивки, контрольные суммы, диагностика, короче, сам знаешь, уже показал!

Ну я и приступил, постоянно лазая то в подгруженную мне память, то в документацию, доступную через местную инфосеть – далёкий потомок современного мне Интернета. Работа не сложная, но муторная, требует внимания и концентрации. Макарыч это понимал, поэтому и не подгонял, хотя другим доставалось по полной, и за нерасторопность, и за криворучие. Ну а я, наученный вчерашним опытом, заранее включил в своём наруче диктофон, чтобы вечером все его высказывания спокойно законспектировать и разобрать. Ведь учиться у мастера надо во всём, правда? А такое владение современным русским языком, где ещё встретишь?

По ходу техника вся была в пределах нормы, если не считать, что некоторые блоки я пометил как сомнительные по результатам тестов. Но это тоже в пределах нормы: они уже потихоньку подходили к пределу своего ресурса и заменить их сейчас было, что называется, в тему. Но вот и ожидаемое:

– Макакр Макарыч! Тут в ментальном контроллере контрольные суммы не совпадают.

Макарыч тихо рыкнул, и вызвал некоего Фельку. Парень, на вид постарше меня, но, по всей видимости, уже полный выпускник Ремесленной школы, причём давно выпускник, судя по тому, что уже допущен до самостоятельных работ.

– Что надо Макар Макарыч? – спросил он вежливо.

– Да вот смотри... – Макарыч указал куда-то в сторону.

Федя повернулся и тут же получил затрещину. Рука мастера оказалась воистину тяжела и отправила проштрафившегося работника на карачки. Пока он лихорадочно собирал себя в кучку, Макарыч не спеша сгрёб его ладонью за шиворот и легко, как котёнка – одной рукой! – поднял так, что ноги несчастного не касались пола и вопросил:

– Ты... – пропущено цензурой, – какого... – снова цензура вычёркивает, – тут устроил? Ты... – и снова цензура вычёркивает, а я ещё раз порадовался, что диктофончик не забыл активировать, – ...малолетний, какого... – опять совершенно шедевральный заворот, – своими кривыми и грязным руками в прошивку лазаешь?

– Макар Макарыч!... – заблеял проштрафившийся, – Меня барыня просили... я не сам...

– А вот я тебе сейчас такое просили...

– Макарыч, оставь мальчишку, это правда, я его попросила! – раздалось откуда-то из-под распотрошённого "Тёрна".

Спустя пару секунд тётя вылезла из-под стоящей на стапеле машины, в заметно поношенной спецовке, с обычным гаечным ключом в руке и идеально уложенной причёской. И как это я не заметил как она тут появилась? И правда увлёкся работой. А... так скажем, конструктивное обсуждение возникшей проблемы стало медленно, но верно разгораться:

– Да! Лиза! Тыж... – и ещё заворот, но звучала в нем уже некая теплота и забота, – что творишь? Вот... – и опять короткая ёмкая фраза, которую на современный литературный язык можно перевести как "зачем?", – тебе эту... – и ещё сколько-то эпитетов, – прошивку ломать?

По ходу этой тирады мастер не глядя отбросил несчастного Федю куда-то назад. Тот, охая, на трёх ногах, придерживая четвёртой конечностью где-то в районе задницы, поспешил ретироваться. А ведь на первый взгляд не скажешь про Макарыча, что он богатырь. И ростом-то не особо велик. А тётя, тем временем, продолжила спор:

– Да потому что на этой... – ого как тётя заворачивает! – прошивке только с улитками наперегонки летать!