Новости поступают быстро — Медиоланум[94] вновь в руках римлян. С Нарсесом никто не посоветовался, что означает: он так и не стал союзником в глазах Велизария. Велизарий отправил войска морем, вверх по западному побережью Лигурии, чтобы изматывать готов вылазками с тыла. Их было чуть больше, чем в обычном разведотряде, но им удалось захватить второй по величине город Италии без боя. Судя по всему, горожане — обозлённые на готов из-за убийства сенаторов — открыли им ворота. Говорят, Витигис был в ярости, только что огонь не изрыгал — назвал жителей Медиоланума предателями (вероятно, предателями готов?). С помощью франков из Галлии — во что он вздумал играть? Франки просто ищут повод захватить территорию — Витигис осадил город, пообещав при этом перебить всех горожан. Так что вполне возможно, что золотой мальчик откусил больше, чем может прожевать — будем на это надеяться.

“Гораций” знает, где забрать это письмо, — возле Арки Траяна, неподалёку от набережной. Для него это будет короткой прогулкой — твоя база в Фануме меньше чем в 30 милях отсюда. Vale!

Написано в Претории Анкона, в IV календы Августа, A.R.U.C. 209 года»[95].

Post Scriptum: Герулы Нарсеса — истинный дар небес, они постоянно дерутся с греками Велизария, которых считают неженками. Центенарии[96] сбились с ног, пытаясь развести противников в разные стороны. Герулы, возможно, и свирепые бойцы, но в совместных операциях на них нельзя положиться, так как они отказываются выполнять любые приказы кроме тех, что исходят от их командиров. Такая потеха!

— Я слышал, ты приказал взять Медиоланум? — Нарсес буквально обвинил в этом Велизария, при всех, во время общего обеда в Анконе, которая теперь стала штаб-квартирой римской армии в Италии.

— Город должен быть освобождён, Нарсес, люди голодают, мы не можем оставить их без помощи. — Велизарий занял своё место за столом, рядом с армянином. В его голосе пробились отчаянные нотки. — Разумеется, ты и сам это понимаешь. Мы не можем позволить городу пасть, тем более что Витигис пообещал перерезать всех горожан. Я был уверен, что ты согласишься, когда отдавал приказ. Если я ошибся, то прошу прощения.

— Твоё поведение выходит за рамки простого нарушения этикета, Велизарий! — сухо и холодно откликнулся Нарсес. — В вопросах стратегического планирования я настаиваю на своём главенстве. Ты должен немедленно отменить приказ.

— Но... отряд уже возле Сена Таллина! — воскликнул Велизарий, не веря своим ушам.

— Это всего 20 миль. Пошлёшь конного гонца, он успеет передать приказ.

— Невыносимо! — заорал Велизарий, давая волю своему гневу. — Всего месяц назад ты — против моего желания — настоял на освобождении Ариминиума. Теперь останавливаешь меня, когда я собираюсь освободить Медиоланум. Нарсес, я начинаю думать, что тобой движет личная неприязнь, а не стратегические соображения!

Разговоры за столом замерли, все напряжённо следили за разгорающейся ссорой двух полководцев. Нарсес выглядел невозмутимым.

— Это чушь, и ты сам это знаешь. С освобождением Ариминиума мы не только сохранили преимущество, но и продвинули фронт вперёд. С Медиоланумом всё обстоит совершенно иначе. Город находится в 200 милях к северо-западу отсюда. Чтобы подойти к нему, нам пришлось бы растянуть войска. Это означает открытие второго фронта.

— Вот вам и теория блицкрига! — с горечью бросил Велизарий.

— А вот теперь ты намеренно говоришь глупость! — вздохнул Нарсес. — Ускорение войны зависит от равномерного продвижения фронта. Пока мы не укрепим наши позиции в Центральной Италии — особенно в Ауксимуме и Фьезоле[97], — мы не сможем этого сделать.

— И потому ты спокойно будешь смотреть, как Медиоланум предают огню и мечу? Как ты сможешь жить, имея на совести столько невинных душ?

— На моей совести?! Я хотел бы напомнить, Велизарий, что эта проблема возникла исключительно из-за твоего решения! — недрогнувшей рукой Нарсес налил себе полный кубок вина и сделал большой глоток. — Мы теряем время.

Ты напишешь приказ своей рукой или предпочитаешь передать мне свои полномочия и тогда это сделаю я?

«Аникий Юлиан, сенатор, — Прокопию Кесарийскому, хроникёру и летописцу. Ave!

Дорогой “Регул”, мой соратник по Либертас! Может показаться, что после того, как Велизарий захватил Равенну после бескровного переворота, наши цели провалились: половина Западной Империи возвращена, Юстиниан по-прежнему на троне — и кажется, даже ещё сильнее, чем прежде.

Оглядываясь назад, я думаю, что с Нарсесом у нас вышло более чем удачно. В результате его перевода в Италию начались такие склоки и споры, что армия, как мы и планировали, раскололась. За этим последовал шок от падения Медиоланума — полумиллионный город был стёрт готами с лица земли, а его жители перебиты — это, к сожалению, заставило Юстиниана отозвать Нарсеса. После того как Велизарий остался единственным командующим, ему удалось покончить с Витигисом, которого Юстиниан списал со счетов, как и Гелимера. Неужели тебя не возмущает, кстати, как мы сегодня пресмыкаемся перед варварами? Когда Рим был Римом, Витигис был бы распят на кресте, как Спартак, или публично задушен, как Верцингеторикс.

Впрочем, Велизарий всё устроил мастерски, делая вид, что готов идти на переговоры, и если Витигис прекратит сражаться и подпишет мир с Юстинианом, то его сделают императором Запада. Велизария пустили в Равенну, и вот тут он показал своё истинное лицо, когда готы сдались: разумеется, бедному старому Витигису было поздно что-то исправлять — слепец, он не понимал, что делает.

Выше я писал, что Либертас кажется проигравшей стороной. Однако сдаваться, я думаю, преждевременно по двум причинам. Во-первых, успех Велизария в Италии — это замок на песке. Готы потерпели не военное поражение, их обманом вынудили подписать капитуляцию. Даже и без Витигиса у них есть другие лидеры — Ураис в Тицинуме[98], Хильдебальд в Вероне — и никто из них оружия не сложил. Когда Велизарий — вместе с тобой, разумеется, — будет отозван в Константинополь, его место займёт Виталий, вполне компетентный командир, однако при нём совершенно не исключена вероятность восстания готов.

Кстати, мои поздравления в связи с успехом операции “Отравленное перо”. Ваши письма нашему возлюбленному императору с предупреждением, будто бы Велизарий обдумывает предложение Витигиса признать его императором — как Юлий Цезарь, когда Антоний предложил ему корону, — возымели должный эффект. Семена подозрения посеяны в разуме Юстиниана, а мозг — это лучшая почва для подобных семян, и именно в этом кроется причина отзыва Велизария. На всякий случай...

Вторая причина такова: в прошлом году мои шпионы обнаружили, что Витигис, предвидя неминуемое поражение, обратился к Хосро, новому шахиншаху Персии. Его посланники убедили Хосро, что если Велизарий отвоюет Италию, то Римская Империя станет достаточно сильна, чтобы возобновить войну с Персией, даже при том, что договор о вечном мире никто не отменял. Иными словами, Витигис предполагал, что Хосро может нанести упреждающий удар, пока Рим занимается Италией. И даже теперь, со смертью Витигиса и завоеванием Италии, возможность такого удара всё ещё велика.

В общем, дорогой мой друг Прокопий, друзьям из Либертас всё ещё есть чем заняться, и кто знает, какие задания ждут тебя по возвращении в Константинополь вместе с Велизарием. Это письмо я доверил “Гракху”, и он, без сомнения, найдёт тебя в императорском дворце в Константинополе.

Написано в Фануме, Фламиния и Пиценум (это всё ещё провинции Римской Империи), в IV Февральские иды, в год консула Василия[99] (чудо из чудес, похоже на то, будто бы Юстиниан смягчился сердцем и не стал обрекать институт консульства на забвение)».