— Ладно, — продолжает Эцаган, отсмеявшись. — Идём, значит, мы дальше. Под ногами снова сухо стало, даже местами свет через какие-то щели пробивается. Я этот путь знаю, ходил по нему, когда первый раз там бывал. Ну, мы, как полагается, верёвку тянем и номерки раскладываем, регулярно пересчитываемся. И вот выходим в такую пещеру, где прямо совсем светло. Ну, не как днём, но как в первых сумерках. После тьмы-то всё светло. А там даже зелень какая-то по стенам пробивается. Заходим, значит, мы в эту пещеру, а навстречу нам бабка с козой!
— Ой! — жена наёмника аж за лицо схватилась. Остальные сидят такие напряжённые, ждут продолжения. Одну меня смех разбирает, но я сдерживаюсь.
— Я говорю, — продолжает Эцаган, — спокуха, ребят, тут может быть второй выход, мало ли, на плато и деревня может быть. Ну, все столпились, на бабку пялятся, а она такая: ой, ребятки, да какие славные-красивые, зашли бы к нам в деревню, а то у нас уж давно молодых не осталось, помогли бы малость по хозяйству, старики-то не справляются, а мы бы вас козлятинкой свежей угостили, да с молочком… — Эцаган смешно и убедительно подражает манере старухиной речи. — Ну, мужики мои чутка расслабились, стали прикидывать, нельзя ли нам задержаться, старым людям помочь. А я стою, смотрю на козу, и всё думаю, что ж с ней не так? Говорю, мол, извините, у нас время ограничено, мы к вам в другой раз лучше зайдём… А сам всё на козу смотрю. И тут доходит — шерсть-то у неё блинная, а под брюхом не висит. Я присел слегка, под брюхо-то заглянул, а оно распорото!
— А-ай! — визжит моя соседка и зажимает уши.
Несколько мужиков бормочут гуйхалахи.
Эцаган делает драматическую паузу, так что приходится его подстегнуть.
— Ну, ну, и что дальше?
— Да ничего особенного, — он пожимает плечами. — Я ребят пугать не стал, ещё шарахнутся от призрака, потеряются. Я духовников двоих вперёд подтолкнул, шепнул им, мол, читайте заклятья от горных духов. Они как жезлы достали, старуха вдруг заторопилась, дескать, у неё там суп варится, не до нас ей, в другой раз — так в другой раз. И ушла, вместе с козой.
— Ох ты демон! — выдыхают слушатели. Тот, что справа от меня сидит с супругой, гладит её по голове, мол, можешь руки убрать, страшилка кончилась.
— Идём мы дальше, — продолжает Эцаган. — Опять вглубь спустились, где темно, устали, решили небольшой привал сделать, и так быстрее шли, чем рассчитывали. Ну, подогрели еды, чаю вскипятили… Тут что-то шуршит.
— Небось летучая мышь, — неуверенно предполагает один наёмник.
— Мы тоже сначала так подумали, — зловеще улыбается Эцаган. — Но уж очень на шаги похоже.
Все вокруг поёживаются.
— Я всем сказал помолчать, а Ирнчину послушать. Он ведь у нас слухарь.
— Кто? — не понимаю.
— Ну, слухарь. Слышит очень хорошо. А вы не знали? Он ещё в детстве, когда у него сестра маленькая умерла, с ней через землю разговаривал, вот так он слышит, представляете?
Мне наконец-то становится не по себе, Эцаган может гордиться.
— Так вот, Ирнчин послушал и говорит, ходит там какой-то человек, под нос бормочет, а за ним верёвка по полу тянется. А бормочет, что у него соль кончилась. Ну, я фонарик выключил, чтобы горного духа не раздражать, они же свет не любят… Взял баночку с солью, пошёл за угол поставил, подальше туда. Возвращаюсь — на меня уж на самого как на призрака смотрят. Я говорю, ребят, расслабьтесь, это ж известно кто, во всех пещерах водятся такие духи. Это ежели человека друзья в пещере бросили, и он там умер, то дух его так и ходит по той пещере. По-хорошему, надо останки захоронить, но обычно в горах не до того. Тут главное самим никого не потерять, а то дух разгневается, ну и если он чего просит, то дать. Мне про это Алтонгирел кучу всего рассказывал. В общем, в итоге, затих этот персонаж. Мы пошли дальше.
— Там ещё много ужасов? — слезливо спрашивает моя соседка.
Эцаган задумывается.
— Два.
Она прерывисто вздыхает, на меня косится, но не уходит.
— А как духи соль едят? — спрашиваю. — Точнее, они вообще едят?
— Неа, — Эцаган мотает головой. — Не едят. Но у него соль могла, например, водой размыться, а ему важно, чтобы всё снаряжение было в порядке, хоть он и не пользуется. Мёртвым всегда такие вещи важны. Иногда бывает, знаете, мужик жене заплатит за месяц секса, и вдруг случается что-нибудь с ним. Так приходит с того света, чтоб отработала!
В этот момент надо мной нависает тень, а на плечо ложится громадная ладонь. Я слегка вздрагиваю. Соседка взвизгивает и шарахается.
— Лиза, там сейчас на мосту будут исполнять песни из «Сотворения мира», — с энтузиазмом говорит Азамат. — Пошли, ты же хотела послушать!
— Щас пойду, — говорю, угощая его острой колбаской. — Тут Эцаган страшные истории рассказывает, я хотела дослушать.
— Тебе вообще-то не стоит такие вещи слушать, — хмурится мой супруг, приземляясь рядом.
— Действительно! — поддакивает муж моей соседки. — Беременным женщинам пугаться нельзя!
— Да знаете, — говорю задумчиво, — после того, как меня Ирлик попросил, когда буду умирать, подойти поближе, чтобы он смог дотянуться и сожрать мой труп, меня почему-то не пугают ваши бабки с козами. Даже не знаю, и отчего бы это?..
Моя соседка наконец-то падает в обморок, Эцаган бледнеет, а Азамат фыркает смехом и обнимает меня одной рукой.
— А… — начинает Эцаган. — Вы мне потом свои страшилки расскажете?
— Если духовник не запретит, то почему бы и нет, — пожимаю плечами. — Так что там у тебя дальше было?
— Дальше… — Эцагана явно несколько смутило, что мои приключения были страшнее, и он немного скомкивает свой рассказ. — Ну, мы ещё на зачарованный клад набрели. Такой, знаете, типа лежит гора сокровищ всяких старых, а на самом деле это такая хищная тварь. Потянешься за драгоценностями, а она ка-ак отхватит руку! Один из наших так потерял кисть, представляете?
— Представляю, — говорю. — Мне его привезли. А я ещё понять не могла, собак на вас там спустили, что ли…
— Ну вот, — продолжает Эцаган. — А потом уже на выходе лесного демона встретили. Во всей красе, огромный, чёрный, шерсть лоснится, видно, хорошо ему там живётся. Никто ведь в леса Короула не ходит, боятся. Ну, мы ему оружие показали, говорим, нас много, всё отборные воины, вооружены до ногтей, а лес твой нас не интересует, мимо идём. Так что не трать силы. Он нападать не стал, но так и шёл за нами до самого края леса, следил, чтобы дичь не стреляли и деревья не валили. Ну так нам и правда не до того было. Вот и прошли, — он разводит руками.
— Молодец, Кудряш, — с улыбкой кивает Азамат. — Молодец. Отлично справился. Я совершенно правильно тебя назначил на эту операцию.
— Да вы уже говорили, — смущается Эцаган.
— И с удовольствием повторяю. Тебя и смелостью, и умом боги щедро наделили.
— А что ж вы его из команды попёрли тогда? — интересуется лежащий наёмник.
— А чтобы урок выучил, — наставительно говорит Азамат. — Что нельзя идти в бой на горячую голову. Хочешь доказать свою доблесть, так охолони сначала.
Эцаган снова смущённо кивает.
— Ну что, — Азамат прихватывает меня под мышки. — Идём Айру-хона слушать?
— Кого?
— Ну как же, Лиза, это же самый знаменитый на Муданге сказитель!
— А-а… Ну пошли.
Он поднимает меня в воздух, ставит на ноги и ведёт на мост. Моя соседка, как раз пришедшая в себя, тоже поспешно тянет мужа за нами.
— Чего ты над бедной женщиной издевалась? — неожиданно спрашивает Азамат.
— Над какой женщиной? А что я ей сделала?
— Заставила её страшные истории слушать.
— Я заставила?!
— Конечно ты! Ты ведь теперь Хотон-хон, образец для всех женщин. Ты сидишь слушаешь, значит, и она должна.
— Но трое других ушли!
— А они, видать, не на Муданге родились. С Брошки или с Гарнета, не знаю. Ты им не указ.
— Так что мне теперь, не слушать Эцагана было, что ли, из-за этой клуши?
— Нет, зачем, просто надо было ей сказать, что она может уйти, если хочет.