— Например?

— Например… Например, я почти уверена, что ты не будешь меня бить! — выпаливаю ту конкретику, которая больше всего не дает мне покоя.

— Почти уверены? — переспрашивает Азамат каким-то странным тоном. — Можно узнать, что я сделал, чтобы заставить вас сомневаться?

Пожимаю плечами.

— Ничего, но тебя я тоже не совсем хорошо знаю. Лучше, чем всех остальных, но не прекрасно.

— И вы что же, по умолчанию ожидаете, что вас будут бить?

Что-то это звучит, как будто я из неблагополучной семьи.

— Нет, но… то есть, знаешь, в обществе, в котором могут насильно выдать замуж, могут и побить.

Он снова трет переносицу.

— Простите. Это было ужасно и недопустимо. Алтонгирел… я просто не знаю, что я с ним сделаю, когда приземлимся.

— Зачем ему это было нужно?

— Он думал, что вы выберете кого-то другого и мне станет ясно, что я вам совершенно неинтересен.

— А-а-а… э-э-э…

Как бы это сформулировать вопрос? Хоть один?

— Он все надеется открыть мне глаза на суровую реальность. — Азамат усмехается.

— Я не очень понимаю… а почему его так волнует: интересен ты мне или нет?

— Боюсь, что я сам виноват. Это меня волнует, хотя, клянусь, я не просил его вмешиваться.

Он замолкает, и я терпеливо жду, когда капитан продолжит.

— Я… со мной случилась неприятная вещь… я, право, не знаю, как это сказать на всеобщем. Но… понимаете, Элизабет, вы мне нравитесь несколько больше, чем позволяют приличия.

Формулировка — супер. Надо запомнить.

— Ну так значит, ты доволен, что он нас поженил? — говорю и спохватываюсь, что это звучит как обвинение. И он, конечно, понимает именно так.

— Я бы никогда, никогда этого не пожелал! Как вы говорите, мне бы и в страшном сне не приснилось!

М-да, и он думает, что мне приятно это слушать? Ладно, я понимаю, что Азамат хочет сказать, и не буду скандалить.

— Все хорошо, — говорю, — все хорошо, я не в обиде. Было бы гораздо хуже, если бы ты отказался и мне пришлось бы выбирать кого-то другого.

Он глядит на меня неуверенно, и, как всегда, меня это провоцирует на громкие заявления.

— Вообще, я бы сказала, что все сложилось прекрасно. Ты капитан корабля, уважаемый и честный человек. Для меня это важные, престижные качества. Так что я удачно вышла замуж. Тебе я нравлюсь, ты тоже получил, что хотел. И вдобавок мы обломали Алтонгирела, что уж вовсе повод для праздника! — Даже улыбаюсь. Он тоже, слегка.

— Спасибо. Очень надеюсь, что этот брак не сильно испортит вам жизнь, Элизабет.

— Да называй же ты меня Лиза! — мгновенно взрываюсь я. Ну что за формальности? Давай еще обратно на «юную леди» переключись.

— Но почему? — Капитан делает несчастное лицо. — То есть конечно, если вы так хотите…

— Потому что это дико звучит, — теряюсь я. Он что, обиделся? Господи, как страшно жить! — Как будто мы друг друга не знаем или поссорились.

— О… — Он задумывается. — У вас настоящее имя не используется в быту?

— Лиза — это тоже настоящее имя. Это одно и то же имя!

— Ну как же одно и то же, то на «э» начинается, а это…

— Ой, да, кстати, а что такого особенного в том, что имя начинается на «э»?

Пожалуй, о такой заморочке я впервые слышу.

— Как же… Имена на… как это называется… на гласную — элитные. Как бы сказать. — Он смотрит в потолок, шевеля губами. Интересно, он очень разозлится, когда узнает, что я понимаю по-муданжски? Если узнает, конечно. — Люди с именами на гласную вроде как аристократы, что ли… Я даже не знаю, как объяснить. У вас не так?

— Ничего подобного, — мотаю головой. — У нас последние века вообще никаких аристократов нет, все равны и имена у кого угодно какие угодно. Их можно укорачивать или удлинять по собственному желанию. От этого они не становятся ложными.

— Вот как. — Он поднимает брови, впитывая информацию. — Вот это да. Ну что ж, если вам приятнее называться коротким именем, то все в порядке.

Действительно, все в порядке. Разговор про имена вернул нас в русло обычных бесед, и все вдруг стало как раньше, до кутерьмы с женитьбой. Правда, кое-что в пережитом кошмаре все еще остается для меня загадкой. Алтонгирелова душа — потемки, чего уж там…

— Слушай, я только не поняла… Алтонгирел ведь не собирался предоставлять мне выбора. А если бы он сам указал, кто станет моим мужем, то какой бы в этом был смысл?

Азамат вздыхает и поджимает губы. У него, похоже, Алтошины художества уже в печенках.

— Он просто хотел выдать вас за кого-нибудь, чтобы я о вас и думать забыл. А возможно, с самого начала знал про ваше имя, он очень хорошо умеет находить информацию, мог добраться до данных о вас. Или ожидал, что, когда вас припрут к стенке, я не выдержу и вступлюсь, и тогда он сделает этакую поблажку, чтобы со мной не ссориться… Я могу у него спросить, конечно, но, когда он увлекается интригами, от него толком ничего не добьешься. Тем более сегодня все сложилось совсем не так, как он планировал.

— Ну если он все это устроил только чтобы тебе помочь, то, можно сказать, у него получилось. Не забудь поздравить на досуге.

Азамат усмехается и смотрит на меня счастливыми, влюбленными глазами. Это сразу воскрешает в моей памяти предположения насчет брачной ночи. Надо уж сразу все до конца разъяснить, чтобы и тут не осталось межкультурных недомолвок…

— Азамат, что мы собираемся делать дальше?

— Мм… в каком масштабе? — улыбается он.

— Ну покрупнее, чем состаримся и умрем, но помельче, чем пойдем завтракать.

— Хм. У меня ближайшие планы — это долететь до Гарнета и произвести ревизию экипажа.

— Нет, а… на личном фронте? — Вижу полное непонимание. — Я хочу сказать, ведь есть вещи, которые положено или не положено делать женатым людям. И я сильно подозреваю, что они у нас разные…

— Лиза, делайте что хотите, я не вправе вас ограничивать, — отмахивается от меня в священном ужасе.

М-да, чувствую, тут предстоит большая педагогическая работа…

— Ладно, пока предлагаю отвести одну из кают мне под кабинет, чтобы я могла нормально разложить свои причиндалы и поддерживать стерильность. И лучше, чтобы это была соседняя с моей каюта, чтобы недалеко бежать, если что.

Он вдумчиво кивает, делая заметки в уме. Потом вдруг смотрит на меня с сомнением:

— Лиза, а вы уверены, что по-прежнему хотите работать? То есть у вас ведь нет такой необходимости, я способен вас содержать…

— Еще чего! — возмущаюсь я. Содержать он меня собрался! — Я замуж вышла, чтобы работу получить, а не наоборот! Даже не думай. Будешь платить, как в контракте, и точка.

Он несколько секунд переваривает мою реакцию с неуверенной улыбкой.

— Ну хорошо, — наконец произносит медленно. — Но вы позволите хотя бы иногда дарить вам подарки?

Теперь уже я поднимаю брови и пожимаю плечами.

— Ну конечно, если тебе хочется.

Капитан вздыхает с облегчением. Ой, чует мое сердце, что-то тут не так.

Мы с Азаматом еще некоторое время говорим ни о чем — у нас это вообще хорошо получается, — а потом у меня начинает совершенно неприлично урчать в голодном животе.

— Вы можете снять хом, — говорит Азамат, вставая.

Очевидно, он имеет в виду эту тяжеленную блямбу на цепочке. Да уж, я очень надеюсь, что ее не придется таскать на себе все время. Сдерживая неучтивую поспешность, снимаю с себя железяку и вешаю на спинку кровати. Она поблескивает серебристенько. Азамат, впрочем, остается в своей, так что я чувствую себя немного неловко.

— Она очень тяжелая, — говорю, извиняясь. — Зачем они такие огромные?

— Чтобы издалека было видно. Но их редко надевают. Вам, наверное, вообще не придется. Это только для больших официальных собраний.

— Да? Это хорошо, а то как-то глупо получилось бы, если бы их нужно было носить все время, а мне так тяжело…

Азамат смеется и, стащив свой хом, наматывает его на руку. Мы двигаемся на выход.