Он приседает на одно колено и проводит ладонью по голове Кира в благословляющем жесте.

— Править тебе на роду не написано, — говорит, обдавая всех нас жарким медовым дыханием, — но все прочие пути открыты. Сам решишь, на какую дорогу ступить.

С этими словами и ещё разок погрозив Старейшинам стуком кулака по полу, Ирлик кувыркается в воздухе и исчезает.

Медленно — медленно Старейшины приходят в себя. Я отдаю Алэка Азамату и иду разбираться с тем, который шлёпнулся в обморок. Ничего, жив, шишку только набил.

— Ладно, — дрожащим голосом начинает Асундул. — Хорошо. Ладно. Хорошо. Поняли. Мать, запишем, Элизабет. Отлично. Все могут идти.

Я подхватываюсь, Кир тоже, но Азамат остаётся сидеть.

— Зачем спешить? — довольно урчит он. — Раз уж все в сборе, я собирался обсудить с вами проблему приютов. Видите ли, Кир обратил моё внимание на отвратительное обращение с безродными детьми и сиротами. Я уверен, что узнав такие подробности, вы захотите положить конец произволу… Лиза, ты можешь идти, мы тут задержимся.

Я с трудом сдерживаю смех, подхватываю Алэка и выхожу. В коридоре сидит бледный, но живой Урик, дрожит и дёргается. Рядом с ним стоит Алтонгирел, скрестив руки, смотрит на меня.

— Чтоб у вас хоть раз всё гладко прошло, — ворчит. — Азамат там надолго? А то у дворца уже народ собирается, обещано официальное заявление.

— Думаю, ненадолго, — хихикаю. — Старейшины сейчас на всё согласны.

Мне приходится приводить Урика в чувство силовыми методами — вкатить ему лошадиную дозу успокоительного, иначе был бы риск, что парень натурально свихнётся. Алтонгирел соглашается подержать Алэка, пока я вожусь, заодно придирчиво его рассматривает. Алэк тоже весьма интересуется Алтошей — у него на шее висит масса занимательных бус. Мне иногда думается, что муданжские мужчины для того и носят эти ёлочные украшения, чтобы детям было чем заняться.

— Как тебе новый ребёнок? — тихо спрашивает духовник.

— Смешно, — говорю. — Но с ним будут проблемы.

Алтонгирел одаривает меня странным расфокусированным взглядом, потом сообщает:

— Арават видел вас в Худуле.

Я так опешиваю, что не придумываю ничего лучше, чем спросить:

— А ты откуда знаешь?

— Мне прислали птичку, — пожимает плечами Алтонгирел. — Он наблюдал за вами в окно магазина.

— Ну, что ж, если он не нашёл себе занятия поинтереснее… — развожу руками и поднимаюсь, чтобы забрать Алэка.

— Мне пересказывали, что Кир ему понравился, — продолжает духовник.

Я фыркаю.

— Не сомневаюсь. Они весьма похожи.

Алтонгирел собирается что — то ответить, но тут из зала выходит очень довольный Азамат, а с ним несколько пришибленный Кир.

— Привет, — кивает обоим Алтонгирел. — До чего договорились?

— Долгая история, — улыбается Азамат. — Я вчера набросал несколько проектов, их предварительно приняли, теперь будем работать. Вот, гляди, — он подталкивает Кира вперёд, чтобы показать духовнику. — Вот такой у меня мальчик.

— Алтонгирел, — называется духовник.

— Кир, — буркает ребёнок, недобро глядя исподлобья.

— Надо возвращаться во дворец, показаться народу, — напоминает Алтоша. — Кир, было бы очень неплохо, если бы ты сделал более радостное лицо, когда на тебя будет смотреть вся столица.

— Хорошо, — еле слышно отвечает ребёнок, пригибая голову ещё ниже. Азамат выводит его на крыльцо, придерживая за плечи. Ох, чувствую, будет нам сегодня скандал…

— Надо Ирлика опять на суши позвать, — заполняю паузу.

— Да, обязательно нужно поблагодарить, — кивает Азамат, помогая мне сесть в машину. У перил моста уже собрались какие — то зеваки, переговариваются, тычут пальцами в Кира.

— Всё интересное будет у дворца! — кричу им.

Старейшины Ажгдийдимидин и Асундул тоже выходят и усаживаются в поданный ко входу автомобиль, за рулём чей — то ученик — духовник. Асундул с трудом держится на ногах, и ученику приходится чуть ли не втаскивать его в машину. Наш духовник задумчив и ни на кого не смотрит.

У дворца, впрочем, уже такая толпень, что Азамат сразу сворачивает к чёрному ходу, иначе не пробиться. Обычно Император обращается к подданным с крыльца, но сейчас даже на крыльце сидят друг у друга на головах. Алтонгирел делает жалкую попытку расчистить место, но собравшимся уже некуда деваться, толпа вокруг не пускает. В итоге мы поднимаемся на второй этаж и выходим на балкон. К счастью, туда любопытные ещё не залезли, хотя для муданжцев это должно быть нетрудно.

Сверху море голов выглядит жутковато. В Долхоте на открытии музея народу было раз в пять меньше. Здесь явно не только жители столицы и ближайших окрестностей. И когда успели съехаться — то?

Азамат выходит к перилам, и гомон стихает. Мы все выстраиваемся по стеночке, Старейшины по краям, я с Киром и Алэком посередине, Алтонгирел в дверях на всякий случай — официально ему тут делать нечего.

— Прекрасные доблестные воины, — начинает Азамат с формального приветствия, — вы собрались здесь, чтобы узнать о великой радости.

Он выдерживает паузу, пока граждане удивляются. Они явно не ждали ничего хорошего. Азамат продолжает:

— Мой потерянный сын вернулся домой живым и здоровым.

Толпа снова принимается бормотать, а Азамат подзывает Кира к себе, чтобы собравшимся было лучше видно. Тот поднимает лицо и безо всякого выражения смотрит куда — то за край толпы.

— Князь Кир, — представляет его Азамат, — родился в один день с князем Алэком, но был разлучён с нами волею богов, и вырос в иное время. Однако теперь мы снова вместе, и я прошу вас позаботиться о моём сыне, как заботитесь обо мне.

Я с трудом сдерживаю улыбку, меня всегда веселит это выражение.

Поняв, что Азамат уже закончил, толпа принимается гомонить, обсуждать новость, кто — то что — то выкрикивает. Старейшина Асундул, несколько оклемавшийся после явления Ирлика, тоже подходит к перилам и поднимает руку, требуя тишины.

— Совет Старейшин Ахмадхота в полном составе постановил, что князь Кир был рождён от Императорской четы в ночь с месяца Укун — Тингир на месяц Ирлик — хона. Доказательством тому служит свидетельство самого Владыки Подземного царства, явившегося перед советом сегодня в час змеи и воспоследовавшее благословение оным богом оного князя. Старейшина Ажгдийдимидин, — он протягивает руку вправо, где наш духовник неохотно выходит из транса.

— Сим подтверждаю истину сказанного, — с трудом произносит он достаточно громко, чтобы толпе было слышно. Впрочем, всех пробирает такая нервная судорога, что понятно и без слов.

Толпа вздыхает, восстанавливая душевное равновесие. Азамат кланяется и уводит Кира с балкона. Я машу всем ручкой (без этого же не отпустят) и тоже ухожу, а вслед за мной Старейшины.

— Ну всё, — отдувается Асундул. — С меня на сегодня хватит. Поеду до дому и лягу спать на два дня. Успехов тебе, Азамат, не знаю уж, как ты управишься с двумя мальчуганами, которых сам Ирлик — хон благословил.

С этими словами он нас покидает. Два духовника, одинаково скрестив руки, стоят и рассматривают нас, как диковинных зверей.

— Старейшина Ажгдийдимидин хочет с вами побеседовать, — предупреждает Алтонгирел.

— Догадываюсь, — смущённо говорит Азамат. — Со всеми вместе или по отдельности?

Старейшина машет ладонью из стороны в сторону, мол, отдельно. Потом подзывает Азамата и уходит с ним в незанятую гостевую комнату. Алтонгирел тяжело приземляется напротив нас и озабоченно смотрит то на меня, то на Кира, то на Алэка.

— Нам дозволено разговаривать между собой? — интересуюсь. Уж очень похоже на полицейский допрос.

Алтонгирел пожимает плечами. Я подсаживаюсь к Киру в углу дивана.

— Ты живой?

Он набычился и не смотрит на меня.

— Малыш, ну что ты злишься? Старейшины сказали что — то неприятное? Или Ирлика испугался?

— Я никого не боюсь! — автоматически огрызается ребёнок.

— А чего тогда дуешься?