— Да ладно, — одёргиваю. — Поначалу — то ничего такого не было. Мне кажется, он себе придумал какую — то пугалку, а в чём суть — не признаётся. Но он очень боится, что ты захочешь поговорить с ним по душам.

— Я заметил, — кивает Азамат. — И, как я понял, ты это поддерживаешь.

Смотрит на меня искоса, примериваясь, я уже враг народа или ещё нет. Беру его за руку для убедительности.

— Мне просто кажется, что пока мы не поймём, чего именно он боится, лучше не давить, иначе он совсем замкнётся в себе.

Азамат задумчиво кивает.

— Иногда мне так хочется стать бесчувственным, — признаётся он. — Чтобы меня не волновало, как он на меня смотрит и что при этом думает. Вот за это отец меня и не любил, что вечно замечаю всякие мелочи, а потом извожусь вместо того, чтобы спокойно идти своим путём.

— Зато я тебя за это люблю, — подмигиваю. — Достойная замена?

Азамат обнимает меня и целует с нерастраченной нежностью, изрядная часть которой предназначается для Кира, но не имеет выхода, и болезненно подпирает, как избыток молока.

Упомянутый к ночи Алтонгирел поджидает нас в столице. Экдал честно выполняет требования жены и прилетает домой раз в месяц, привозя всю команду. Собственно, о появлении Алтоши я узнаю первой: он звонит мне на домофон от дверей. Я в это время лечу над бескрайней степью с одной только мыслью о душе, мочалке и бактерицидном мыле.

— А чего, Эцаган тебя впустить не мог? — усмехаюсь, открывая чёрный ход.

— Он занят и не жаждет спускаться через весь дворец, — цедит духовник, придерживая дверь, чтобы не захлопнулась. Чувствую, настроение у него уже заранее отличное.

— Ладно, ты там можешь у Азамата в кабинете расположиться, а то мы приедем из деревни, мыться будем и вообще…

— Так ты не дома? — удивляется Алтоша. — Вот шакалы, прилетаю раз в месяц на два дня, так никто даже не ждёт!

На этом он захлопывает входную дверь, и наш разговор завершается.

Дома мы с Киром оказываемся вперёд Азамата, который с Алэком заруливает к Старейшинам, они иногда требуют предъявить князя, убедиться, что он здоров. Алтонгирел ожидает нас в гостиной, удобно устроившись в моём любимом кресле в обнимку с моим же планшетом. Вот она цена того, что я не ставлю пароли. Мало ему экранов на стене и на журнальном столике!

Кир доплетается до двери в свою комнату и замирает на пороге. Мне даже кажется, что у него уши встали торчком. Он так красноречиво пригибает голову, что у меня закрадывается подозрение.

— Алтош, ты что, к Киру в комнату заходил?

Кир оборачивается на месте и выжидательно уставляется на духовника. Тот неторопливо гасит планшет и откладывает его в сторону.

— Заходил, — кивает он.

— Какого шакала? — растерянно развожу руками я.

Вот ещё только не хватало создавать Киру дополнительные поводы нам не доверять.

— Убедиться, что он не собирает по ночам водородную бомбу, — раздражённо вздыхает Алтонгирел. — Ну что ты как маленькая? Я все ваши комнаты осмотрел, потому что вы, судя по слухам, последнее время постоянно общаетесь со знающими, мало ли, что на вас нашлют, пока вы в отъезде!

— А, так Эцаган всё — таки снизошёл с тобой потолковать. Что ж, спасибо за заботу, но неплохо было бы хотя бы предупреждать, не говоря уж о том, чтобы спрашивать разрешения.

Краем глаза замечаю, что Кир немного расслабляется, а то я уже начинала побаиваться, что сейчас он и Алтоше сотрясение мозга организует. Я по — прежнему не большой фанат Алтонгирела, но уже не пылаю к нему такой ненавистью, чтобы радоваться этой перспективе.

Алтонгирел в ответ отмахивается и что — то бубнит про богами обиженных инопланетянок, которые не понимают важности духовников в мироустройстве. Получит подножку, как только представится удобный случай, а пока у меня дела.

— Кир! — окликаю, потому что ребёнок уже скрылся в комнате. — Хватай чистую одежду — и мыться, да как следует, а то Тирбиша помогать позову!

Ребёнок послушно, даром что нехотя, собирается и клацает дверью душевой. Я следую его примеру, благо душевая своя при каждой спальне.

Выхожу, распаренная и довольная, в топике, лосинах и босиком. У нас такие ковры, что по ним грех даже в носках ходить. Алтоша смотрит на меня неодобрительно.

— Ты знаешь, мальчишка не такой уж и маленький, — многозначительно сообщает мне.

— Мне что — то подсказывает, что у князя, да ещё с такой внешностью, не будет проблем с девушками, а я старовата чуток.

— Я бы предпочёл с ним побеседовать об этом, а потом уже судить, — морщится Алтоша.

Будь это кто другой, я бы, может, и прислушалась, но за Алтонгирелом водится считать женское тело верхом неприличия, а за Киром я пока что не замечала никаких признаков волнения по моему поводу. За шесть дней плотного сотрудничества он ни разу не покраснел и не смутился, и от работы его моя близость не отвлекала. При том, что он неубедительно врёт и совершенно не может подавлять сильные эмоции, я не вижу поводов для беспокойства.

— Если тебе удастся с ним хоть о чём — нибудь поговорить, я буду тебе очень признательна, — замечаю я с улыбкой и приподнятой бровью.

В коридоре слышно радостное гульканье, и дверь открывается, чтобы впустить Азамата с Алэком на руках. Мелкий бодр и весел, вертится и шлёпает ладошками по Азаматовой кожаной куртке, радуясь звонкому звуку.

— А вот и мы, — сообщает муж, широко улыбаясь. — О, Алтонгирел! Как хорошо, что ты здесь! Ты не мог бы взглянуть на Кира? Он говорит, что на него не действуют чары знающих, надо бы узнать, действительно ли это так.

Алтонгирел кривится.

— Ты мог бы развить тему о том, как ты рад меня видеть, — недовольно произносит он. — У меня начинает закрадываться подозрение, что никто не замечает моего отсутствия на планете.

— Кто тебя с утра обидел? — в шутку хмурится Азамат, приземляясь на диван напротив Алтоши. — Экдал — плохой капитан?

— По сравнению с тобой все плохие, — нехотя признаётся духовник. — Все, кто был в твоей команде, теперь жалуются и подумывают свалить из профессии. Или хотя бы свою команду создать… некоторые свыклись, Ахамба, например, он ведь с разными капитанами летал, кто получше, кто похуже. А я только с тобой, и Экдал — даже близко не стоял. Не знаю, — вздыхает, — мне кажется, до сорока я не выдержу. Придётся осесть где — нибудь, на Гарнете или тут в глуши…

Азамат хмурится уже всерьёз.

— Ты говорил об этом с Ажгдийдимидином? Он ведь теперь твой Наставник, я правильно понимаю?

— Вот именно, что

я

говорил

, — цедит Алтоша. — Я даже не уверен, что он слушал. Черкнул мне записку, чтобы я не шпорил коня, очень содержательно! Можно подумать, я не духовник, а какой — то недалёкий фермер из его опеки!

— Ты духовник, и очень хороший, — успокаивает его Азамат. — Старейшина, может быть, по — прежнему сердится на меня, и на тебя это переносит, все же знают, что ты мой друг. Не злись на него, лучше взгляни на Кира, Ажгдийдимидин — то не станет с ним возиться…

— Ну давай взгляну, — соглашается Алтонгирел, как будто делает невероятное одолжение. — Чего, говоришь, он там возомнил? Знающие ему не угроза?

— У него есть основания так считать, — вступаюсь я. — Тот знающий у Дома Целителей не смог его связать, хотя Авьяса смог.

Алтонгирел щурится на меня.

-

Ав

ьяса

? Ты их уже по именам выучила? Кошмарная женщина, — он качает головой, потом резко вдыхает и выкрикивает на весь дом: — Кир!!! Иди сюда немедленно!!!

Проходит некоторое время прежде чем Кир высовывает нос из комнаты и, заметив Азамата, выходит весь.

Алтоша смотрит на него так, как будто у парня выросли рога и щупальцы.

— Нормально… — наконец выдавливает он в полной растерянности. Алтоша в растерянности — нечастое зрелище, и я очень жалею, что под рукой нет ничего с камерой.

— Что тебя смущает? — сдвигает брови Азамат.

— Я, вообще — то, в прошлом месяце научился повелевать, — отвечает Алтонгирел, рассматривая Кира с долей чего — то вроде опасливого уважения. — Конечно, до Ажгдийдимидина мне ещё далеко, и орать приходится, и не любого могу заставить подчиняться, но этот твой парень как будто вообще ничего не чувствует.