— Да будет ваше правление уроком для меня, — бормочет Азамат и кланяется.

Репродукция портрета Азамата уже заняла положенное место справа от Аэды. Всё — таки мой муж даже в этом ряду выделяется в лучшую сторону.

— Ваш портрет, Ахмад — хон, станет подлинным украшением нашей коллекции, когда из новости обратится в историю.

В следующем зале нам демонстрируют портреты императриц. Этот зал гораздо больше, потому что с каждой императрицы портреты рисовали по количеству беременностей. В среднем изображений каждой тётки два или три — наследник и на всякий случай. Но, конечно, шесть жён Любвеобильного предка Эцагана занимают одну из стен целиком. А тётеньки, надо сказать, не маленькие. Понимаю, конечно, что беременные, но такие лица одной беременностью не наешь. И ещё интересно, что они все выглядят старше меня. Наш провожатый тоже это замечает:

— Обратите внимание, Хотон — хон, вы останетесь в истории как самая молодая жена Императора во всех муданжских династиях.

— А почему они все на таких тётушках женились? — спрашиваю.

— Женились — то на разных, но красивая женщина рано не родит, — Старейшина пожимает плечами, как будто это должно быть очевидно. Ну да, как же я могла забыть хоть на секунду, где нахожусь!

Тоскливая репродукция псевдо — меня совершенно теряется среди прочих необъятных тел.

— Что — то мне мой портрет не нравится, — говорю. — Надо будет ещё ребёнка сделать, и чтобы Бэр рисовал, а не это старичьё с идеями.

Азамат незаметно привстаёт на мысочки, а потом откачивается обратно на пятки.

— Как скажешь, милая, как скажешь…

— М — да — а, Ирлик — хон, помнится, о грядущих чадах говорил, — тихо замечает Алтонгирел, и тут же делает вид, что внимательно изучает шестую жену Любвеобильного, огромную бабищу, родившую двенадцать человек и пережившую своего мужа на тридцать лет.

В следующем зале тоже портреты — несколько малолетних князей, дочери Императоров, Старейшины и просто всякие известные люди. Потом наконец мы добираемся до зала с нарядами и украшениями. Там свет сразу во много раз ярче, и все камни сверкают так, как будто на солнце смотришь. Старейшина Ойраг методично повествует, кто и для кого шил каждый наряд, в каком районе добыты для него камни, сколько они весят, сколько золота и платины ушло на оправы, и всякую подобную техническую информацию. Шатун с умным видом кивает, Азамат время от времени уточняет места добычи, а я рассматриваю сами вещи. Прелесть муданжских украшений в том, что они не ограничиваются ценностью. То есть не просто гигантский рубин впендюрили — и здорово, а действительно красиво делают каждую вещь, с задумкой, с сюжетом. Вся одежда обязательно расшита защитными орнаментами и благопожеланиями, но на большинстве предметов есть и ещё какие — нибудь более художественные мотивы. Например, танцующие птицы или играющие тигры или прыгающие из воды рыбы, и все они расшиты камнями, так тонко подобранными по цвету, что выглядят как живые.

-

А что они будут делать, когда зал кончится? —

спрашивает мама у Азамата, остановившись в дальнем пустом углу. Табличка внизу гласит, что здесь скоро появятся вещи, из которых вырастет князь Алэк.

-

Подвинут стену, —

отвечает Азамат. —

Саманные дома можно увеличивать. Музей уже много раз увеличивали. Когда — нибудь весь Долхот будет один музей.

Пятый зал содержит предметы домашнего обихода императорских семей. Это прежде всего посуда и книги. Над книгами Азамат надолго зависает и интересуется, можно ли как — нибудь на досуге прийти почитать старинные тексты. Конечно, они все давно перепечатаны и растиражированы, но он, дескать, полагает, что в старых рукописях могут обнаружиться неясные места — где протёрлось или смазалось — допускающие двоякое толкование.

— Конечно, приходите! — радуется Старейшина Ойраг. — Наш город всегда счастлив принять вас, Ахмад — хон!

-

Лизка, гляди! —

зовёт Сашка.

Подхожу — стоят мои и Янка и ржут. В дальнем конце ряда с посудой выставлены муляжи еды. Причём самой разнообразной. Запечённые птицы и звери, пирожки и лепёшки, копчёная и сырая рыба, фрукты и их сок, приправы в исходном состоянии…

— Да — а, здесь у нас собрание Императорской кухни, — гордо сообщает Старейшина Ойраг. — Можете полюбоваться, что подавали к столу Императорам в разные века. Например, при Императоре Огыре было принято запекать целого ягнёнка внутри сома. Император мог в одиночку съесть такое блюдо. Вот здесь, смотрите, если заглянуть в рот сому, можно увидеть голову ягнёнка… Император Иляк Нежноротый, наоборот, предпочитал, чтобы его завтрак был мелко нарезан и отделён от костей. Именно для его стола было изобретено блюдо хунь — бимбик. Прошу взглянуть, здесь оно тоже есть.

— Господи, какое безумие, — бормочет Янка, рассматривая искусственный бульон. — А из чего они?

— В основном, из дерева, но некоторые вещи из воска, — серьёзно отвечает Ойраг. — А что вас так забавляет, юная леди? Искусство приготовления пищи — это огромная часть нашей культуры, которую, к тому же, легко утратить. Тот факт, что среди древних книг присутствуют также и книги с наставлениями повару, вас почему — то не смутил, — он делает недовольное лицо и ждёт, видимо, что хихикающая Янка раскается, но тщетно. — Что ж, продолжим осмотр. Вот здесь, у противоположной стены, у нас отдел картографии. Мы собрали карты всех масштабов и областей за все времена. Как видите, самые первые карты изображают местность к югу от Худула и к западу от горной цепи Ахмадул, проще говоря, Великие Леса. Поясню для господ землян: мы полагаем, что первые люди, появившиеся на Муданге, обитали именно в Великих Лесах, хотя сейчас там практически никто не живёт в связи с великой опасностью этих мест. Худул был первой столицей Муданга, и назывался он тогда Урват, что на древнем наречии означает «земля, отвоёванная у леса». В Худуле до сих пор поддерживается традиция именовать детей на древнем наречии, — он поворачивается к Азамату и кланяется. — Мы счастливы видеть, что этот обычай жив и послужил для выбора имени вашего отца, вашего собственного и вашего сына.

Азамат с трудом сдерживает улыбку.

— Смею заметить, — Ойраг снова обращается к нам, что все эти три имени непосредственно связаны с основанием первой столицы. Арават — это просто перегласовка имени Урват, Азаматом звался вождь, основавший город, а имя Алэк получили многие горные реки в той области за свою стремительность и силу.

Азамат на сей раз открыто улыбается и кивает.

— Ни фига себе совпадение, — шепчу ему.

— Не хочу тебя разочаровывать, — хмыкает он, — но, я думаю, уважаемый Старейшина потратил не одну ночь, выдумывая, как вплести моё имя в историю, чтобы выглядело красиво.

— То есть он гонит?

— Скорее немного подправляет факты. Нам очень мало известно о времени до первых Императоров. Есть простор для фантазии. Но ты не обижай его, так положено.

Следующий зал, по — моему, мало связан с Императорами, но, несомненно, содержит полезную историческую информацию. Здесь собраны монеты разных периодов, огромные таблицы старых алфавитов с пояснениями по чтению и полный список используемых на Муданге имён.

— А что, новых не выдумывают? — интересуется Сашка после того, как я ему объясняю, что перед ним.

— Выдумывают, хотя редко, — отвечает Азамат. — Насколько я помню, список прирастает на пять — десять имён за столетие. Но здесь, как видите, есть куда добавить ещё штук двести. Можем пока расслабиться.

Новый зал возвращает нас к теме Императорской семьи, правда, весьма неожиданным образом: там стоят гробы. Красивые такие, в форме лодок с резными фигурами на носу и корме. Открытые. Пустые.

— Здесь вы видите копии гробов, — принимается вещать Ойраг, — в которых были сожжены тела Императоров. Пепел их похоронен в Великих Лесах, у истоков нашего рода.

— А что, здесь огненное погребение? — с интересом спрашивает Янка.

— Естественно, — пожимает плечами Алтонгирел. — Бог Подземного царства — бог огня. К нему можно попасть только через пламя.