— Да у вас вся планета по метру описана, — поражается Сашка, изучая карту распространения мелкой ночной бабочки.
— Конечно, — довольно отвечает Старейшина. — Когда Император требует добыть ему зверюшку, подданные должны знать, где её добыть. Многие Императоры — в их числе особенно выделяются Исыкал Любознательный, Окоряг Мудрый и Аэда Хитроглазый — вложили многие средства и собственные усилия в изучение нашей планеты. Они созвали умнейших людей, составили справочники и собрали коллекции. Император Аэда лично спроектировал туннели под Ахмадульскими горами и подводный путь на Орл. К сожалению, он не дожил до постройки последнего, но всё же проект был реализован, и теперь любой житель Муданга может полюбоваться богатым подводным миром южного моря, — Старейшина делает широкий жест в сторону витрины с псевдоаквариумом. В слегка подкрашенном прозрачном геле помещены муляжи рыб и вполне настоящие кораллы, раковины моллюсков и искусно сделанные анемоны.
— Аэда был таким умным человеком, — сокрушённо качает головой Азамат. — Как, ну как он мог проиграть джингошам?
— Ему не помогал бог войны, — пожимает плечами Алтонгирел.
Чем глубже в зал, тем больше млекопитающих. Такого слова, правда, муданжцы не знают, звери рассортированы по среде обитания, по хищности — травоядности и по пользе для человека. Наконец — то мне удаётся поближе рассмотреть выдровую кошку — в отделе с хищниками — вредителями. Она действительно жёлтая, чуточку в рыжину. Уши округлые, широкий нос, как у тигра, светло — жёлтые глаза под насупленными бровями. По одну сторону от неё выставлены всевозможные куницы, норки, горностаи, росомахи и какие — то неизвестные мне звери размером с медведя, но с длинным хвостом. По другую — косматые тигры и львы, лысые пантеры с южных островов, гигантские степные коты, питающиеся гигантскими степными мышами размером с морскую свинку. Как всегда, муданжский язык очень любит всё категоризовать. Вот есть слово кот, и от него: степь — кот, выдра — кот, грива — кот, лысый кот, лес — горы — кот… Последний — вообще нечто исполинское. Огроменный белый барс в густющем меху. Правда, лицом не вышел — больше похож на домашнюю кошку, чем на леопарда. Носик узенький, мордочка острая, большие треугольные уши, огромные глаза. Душка, короче говоря.
— Лизка, гляди, эпиорнис! — вопит Сашка, я аж подскакиваю. Оборачиваюсь — и правда, в витрине напротив красуется птица — великан с топорообразным клювом и жуткими когтищами. Эпиорнис или нет, я в них не разбираюсь, но что — то из этой серии…
— Это у вас такое сейчас живёт? — спрашиваю нервно.
— Да, это из Великих Лесов. Там много всякой странной живности, вот, посмотри, рогатые черепахи, длинноногие совы, бескрылые лебеди, великие грифы, пятнистые львы…
Витрина и правда представляет собой собрание доисторических тварей — не динозавров, конечно, но всё равно совершенно невообразимых. Украшает экспозицию трёхметровый мамонт, правда, не такой косматый, как на детских картинках, скорее пушистый, на манер кролика.
-
Слона — то я и не приметил
, — протягивает Сашка. — Азамат, так это что, правда ныне живущие на Муданге звери?
— Ну да, а что вас удивляет? Они, правда, плохо изучены, потому что мы стараемся не соваться в Великие Леса, особенно после того, как проложили сквозь них монорельс. Некоторые ещё на Западных островах встречаются, например, нелетающие птицы.
— Понимаешь, вот этот, — я показываю на мамонта, — и вот этот, — тыкаю в гигантскую птицу, — у нас раньше жили, но вымерли. То есть, реально давно жили, люди только кости от них и видели, и восстановили облик…
— Ты думаешь, они сюда с Земли попали? С ума сойти, сколько открытий… Слышите, Старейшина?
— Да, да, внимательно вас слушаю, — кивает Ойраг. — Это очень интересно, очень — очень. Мы всегда подозревали, что люди попали на Муданг через зияния в Великих Лесах. Но чтобы и звери тоже…
— А чего удивляться? — говорю. — Как будто зверь не может забрести в зияние по ошибке, как и человек. Мне вот другое интереснее: на Земле естественных зияний нету, во всяком случае, никто их не находил, а уж мы свою планету знаем до миллиметра. Как вы оттуда — то выбрались?
— Зияния непостоянны, — пожимает плечами Азамат. — Они могли быть, а потом закрыться.
— И в любой момент могут открыться новые? Хорошенькая перспективка.
— Нет, ну есть зоны повышенной вероятности… В общем, выяснять нужно этот вопрос.
Нас прерывает хныканье Алэка.
— Надо сворачиваться, — говорю. — Ребёнок устал, сейчас нам будет скандал.
— Да — да, конечно, вам осталась всего одна витрина, Ирликовы отродья. Вот, здесь вы уже видели обычного барса, а вот напротив полюбуйтесь — барс демонический.
Скотина на стенде очень похожа на «обычного», только угольно — чёрная и на коротких лапках. За цвет обозвали, что ли?
— А вот шакал, — Ойраг поспешно перебегает к следующему экспонату. Шакал тоже чёрный, большеухий и тоже как будто с провисшим брюхом.
— Это их звериные ипостаси, — тараторит Ойраг. — Далее, смотрите, человеческая…
Мы переводим взгляды вправо и видим нечто: то ли чучело, то ли мумия голого человека, частично поросшего шерстью, с огромными ушами и когтями.
-
Ой, фууууууу!
— Сашка поспешно отворачивается. Мы с Янкой более привычные к противным зрелищам, но и то смотреть омерзительно. Хорошо, что мама где — то в соседнем ряду заплутала.
— Какая гадость, — говорю. — Поставили бы хоть где — нибудь незаметно в середине экспозиции, а то теперь так и будет вспоминаться. Сюда ведь и с детьми прийти могут, да и женщины ваши все посыплются.
— Да, — соглашается Азамат, — экспонат действительно очень неприятный. Может быть, лучше будет его убрать.
Старейшина хмурится.
— Наш музей создан для того, чтобы люди могли получить знания и определить существ, встреченных в лесу. Если мы уберём этот экспонат, люди не смогут узнать, как выглядит лесной демон в человеческом облике.
— По этому чучелу тоже непонятно, — качает головой Азамат. — Лучше уж тогда сделать муляж или фотографию.
— Фотографий у нас нет, — разводит руками Старейшина. — А для муляжа нужна основа. Если бы кто — нибудь поймал демона и привёз к нам, мы бы сделали муляж, но это очень дорого…
— Я попробую добыть вам фотографии, — внезапно предлагает Азамат.
— Ты что, сдурел?! — выпаливает Алтонгирел, забыв, что вокруг кто — то есть. — Это же чудовищно опасно!
— Расслабься, — успокаивает его Азамат. — Я думаю, что у меня могли сохраниться фотографии с того раза, когда отец подстрелил демона в Худуле.
— О, это было бы так великодушно с вашей стороны! — Старейшина низко кланяется. Алтонгирел облегчённо выдыхает, а Азамат подмигивает мне. Алэк испускает предупредительный вопль.
— Так, всё, — говорю. — Пошли отсюда, Ирликовых детищ посмотрим в другой раз, не самое приятное зрелище.
Тирбиш собирает отставших, и все вместе мы покидаем здание музея, чтобы угнездиться в уютном полутёмном трактирчике, где можно спокойно покормить ребёнка и переварить информацию. Я даже не предполагала, что этот музей — настолько серьёзный проект. Вроде уже столько времени тут живу, а всё никак не привыкну к мысли, что муданжцы — не просто дикое племя на границе обитаемой вселенной, а развитая нация, ценящая свою культуру и планету, нация с огромной исторической памятью и изрядными научными достижениями. Если раньше мне казалось, что всё так просто, надо обучить их делать всё правильно, открыть им глаза на истину — то теперь я начинаю чувствовать, что лезу со своим уставом в чужую цивилизацию, у которой есть свои недостатки, но и свои достоинства, порой перевешивающие.
Азамат обнимает меня и целует в висок.
— Музей произвёл тягостное впечатление?
— А? Нет, просто задумалась… как бы всё не испортить. У нас на Земле так было: одна страна круче других, большего достигла в науке и технике, и все на неё равняются, а потом глянешь — всё вокруг одинаковое, на одном станке сделано, и ни тебе культуры, ни языка, ничего. С одной стороны, хорошо, все сытые и здоровые. А с другой… В общем, боюсь, как бы мы, земляне, и вас не подмяли. Потому что от ваших предков на земле осталось несколько книжек и набор сооружений, на которые туристы приезжают поглазеть.