— Всё хорошо! — громко объявляю я и улыбаюсь. — Наконец — то всё кончилось, и можно отдохнуть! Азаматик, звякни, чтобы принесли чаю с чем — нибудь сладким. Я слышала, ребята с Гарнета тонну шоколада привезли, самое время её надкусить.

Несмотря на то, что на Муданге в изобилии растёт какао, шоколад они тут не делают, только напиток, или вообще едят плоды как есть.

— Что он тебе сказал? — болезненным голосом спрашивает Азамат.

— Ничего интересного, — пожимаю плечами. — Он нас всех презирает. Я ответила, что это его проблемы. Ну закажи чаю, котик, я очень пить хочу!

Азамат послушно берёт со столика внутридворцовый телефон, вызывает кухни и диктует, чего мы желаем.

— Почему вы ему не сказали, что Азамат — Император? — строго спрашивает Алтоша.

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Мы всё время говорили про Азаматову работу, и как — то казалось очевидным, в чём она заключается… Ну и потом, это ведь просто должность… Кто я по профессии, мы тоже не обсуждали.

— Это не просто работа, — вздыхает Алтонгирел. — Для обычных людей Император — практически бог, если не важнее. Боги где — то там, могут вмешаться, а могут и нет. Император же всегда на виду.

Развожу руками.

— Ну прости, протупили. Столько всего надо было сказать и сделать, а потом он сбежал, да ещё Хос…

Алтонгирел хмурится.

— Сбежал? — оборачивается к Киру. — Не советую. Из — под земли достанут.

— Уже понял, — ворчит Кир. — Знал бы тогда, не стал бы и пытаться.

— Ну, в этом я сомневаюсь, — хмыкаю. — Ладно, что в прошлом, то в прошлом, и тебя можно понять.

В этот момент раздаётся стук в дверь и Тирбиш вкатывает столик с чаем и шоколадом.

— Азамат, хватит психовать, вылезай из угла и иди к нам, — окликаю мужа.

Тирбиш во все глаза таращится на Кира.

— Кир, знакомься, — представляю, — это Тирбиш, он нянчит Алэка. Тирбиш, Кир.

— Здравствуйте, — невыразительно произносит Кир. Ну, хотя бы не злобно, и на том спасибо.

— Привет, — Тирбиш широко улыбается своей самой располагающей улыбкой. — Как тебе круто не повезло, парень!

Кир корчит рожу, но по — моему, он просто пытается не смеяться. Я сама прыскаю. Азамат наконец подходит к нам и усаживается на диван рядом с ребёнком. Тирбиш наливает всем чаю, между тем поглядывая на Кира.

— Как же вам так удалось, Хотон — хон? — спрашивает ненавязчиво. — И потом даже не сказали ничего…

— Подробности будут в новостях, — отвечает вместо меня Алтонгирел. — Не приставай, тут и так сложная ситуация.

Тирбиш виновато вжимает голову в плечи и быстро сматывается. Азамат провожает его несчастным взглядом.

— За что ты его так?

— Не хватало тебе сейчас перед слугами отчитываться, — огрызается Алтонгирел. — Чашку взял? Шоколадку взял? Вот и займись.

Я замечаю, что Кир даже не смотрит в сторону стола, так что сама подношу ему чашку и плитку горького шоколада с орехами — уж какой принесли.

Ребёнок зыркает на меня подозрительно.

— Шоколад почти не сладкий, — говорю. — Так что тебе можно. Или боишься, что отравлен?

— Нет, — Кир встряхивается, ёрзает на месте, устраиваясь поудобнее и берёт у меня угощение. Я сама откусываю полплитки сразу и только потом начинаю искать чашку. Надо понять, что мы делаем дальше и как. Надеюсь, у Азамата хватит ума сегодня не работать с подчинёнными, в таком — то жалком состоянии.

— Сегодня, наверное, займёмся делами по дому, — как бы думаю вслух. — Тебе, Кир, надо комнату выбрать, а то та, в которой ты спал, мне кажется, маловата. Обставить, в гостевых ведь ни столов, ничего… Вещи разложить. Азамат, организуй ребёнку мебель.

— И не вздумай сегодня работать, — добавляет Алтонгирел, словно прочитав мои мысли. — Тебя кто угодно в чём угодно убедит. Вообще, прежде чем выходить на улицу, успокойся, а то у тебя вид — как будто любимого коня похоронил, а сам полчаса назад убеждал народ, что случилась великая радость.

Азамат устало трёт лицо руками.

— Хорошо, я всё понял. Вы хотите меня занять чем — нибудь безобидным. Кир, если ты доел и допил, то давай посмотрим, что дворец может тебе предложить.

Кир громко и с трудом проглатывает весь запихнутый в рот шоколад и вскакивает по стойке «смирно» в ожидании команд, большими глазами глядя на Азамата.

— Смотри, — Азамат прихватывает ребёнка за плечи и разворачивает в нужную сторону. — Вот эта комната наша, а эта — Алэка. Из остальных выбирай. Отсюда вид на улицу, отсюда на сад…

Мы с Алтонгирелом сидим в центре гостиной и крутим головами, как в мультике, следя за перемещениями Байч — Харахов. Азамат потихоньку приходит в себя, а Кир молча делает, что велят, с довольно бессмысленным видом. Алэк дремлет у меня на руках. В какой — то момент замечаю, что Алтонгирел уставился на меня.

— Ты чего? — спрашиваю, почему — то шёпотом.

— Пытаюсь понять, как ты будешь жить в одном доме с приютским пацаном.

— А в чём сложность?

— Да так, ты и цивилизованных людей варварами считаешь. А эти — то вообще как из леса.

— Буду цивилизовывать, — пожимаю плечами.

Алтонгирел фыркает.

— Ага, восьмилетнего парня! Как же! Ты знаешь, например, как они там моются?

— Редко, — уверенно отвечаю я.

— Редко, холодной водой, без мыла, не говоря уже о прочих излишествах, — дополняет Алтонгирел. — И что, ты его будешь учить пользоваться шампунем? Почти взрослого парня? Я на это посмотрю.

— Ну, это скорее Азамату придётся делать… — тушуюсь я. — Но мне кажется, если уж Кир сам научился читать, чтобы сойти за ребёнка из семьи, как — нибудь мыться — то научится! Пару раз вместе с отцом помоется…

Алтонгирел закатывает глаза.

— Азамат перед ним никогда рубашку не снимет.

— Да ладно, он вроде успокоился. Тем более, шрамы — то уже совсем не такие страшные, ты просто давно его не видел.

— Я тебя уверяю, — качает головой Алтонгирел. — Лучше приставь к этому Тирбиша, всё равно он твоего мелкого моет.

Мне не хочется признаваться, но Алтонгирел, пожалуй, прав. Азамат по — прежнему стесняется и комплексует, а Кир может это как — нибудь неправильно истолковать. У него вообще толковалка плоховато развита. Я неопределённо пожимаю плечами, дескать, посмотрим, как сложится.

— Ты сама сказала, что будут проблемы, — замечает духовник. — Приятно слышать, что ты это понимаешь. Но когда они тебя допекут, очень прошу, не жалуйся Азамату. Лучше мне. Или, если мне не хочешь, то подруге своей. Эцагану можно, Унгуцу, тётке этой твоей, которая орехами торгует. Кому угодно, только не Азамату.

— Почему? — сдвигаю брови. — То есть, спасибо, конечно, что предлагаешь себя в качестве жилетки, но с мужем — то я уж как — нибудь найду общий язык. Наоборот, лучше мы будем обсуждать все трудности и находить решения вместе, чем я буду у него за спиной кому — то третьему жаловаться на жизнь. Я вообще этого не люблю.

Алтонгирел качает головой.

— Как хочешь. Но когда поймёшь, что Азамат неадекватен, приходи плакать ко мне.

Я тихо скрежещу зубами. Очень хочется Алтошу отшить, мол, сам сначала стань адекватным, потом других суди, но… Даже для себя не могу притвориться, что в его словах нет доли истины. Плакать — не плакать, а поругаться, чтобы снять стресс, может, и приду.

Духовник смотрит на меня с ухмылкой, как будто догадывается, что я думаю. Потом встаёт и потягивается.

— Ну ладно, надеюсь, до вечера вы доживёте без присмотра. Пойду отдохну от вас, извергов.

Азамат с Киром где — то в дальней комнате, судя по долетающим репликам, торчат из окна.

— Алтонгирел, — окликаю. — Я так понимаю, ты Азамата простил?

Он закатывает глаза.

— Это требует особого уточнения?

— Ну вот Ажгдийдимидин не смог.

Алтонгирел приподнимает бровь.

— Азамат — мой любимый друг. А Старейшина с ним встречался пару раз в молодости, да потом ещё в предсказаниях. Ты не видишь разницы?

— Вижу. Просто хочу разобраться. С вами, муданжцами, никогда не знаешь, что окажется сильнее — личная привязанность или какие — нибудь безумные традиции.