Взгляд его мгновенно потухает.

— Что вы, откуда у меня…

На секунду лишаюсь дара речи — то ли от возмущения, что такого замечательного капитана никто не любит, то ли от ощущения собственного идиотизма: можно было догадаться, что у него нету. Ладно, теперь надо опять как-то выкручиваться.

— Ну не знаю, — протягиваю, пока думаю, что сказать, — ты ведь уважаемый человек.

Хотя бы в профессиональном отношении, ага.

— Любовь и уважение — разные вещи, — пожимает плечами.

Я резко нахожу способ сменить тему, и никакие инстинкты не успевают меня сдержать:

— А как по-муданжски любовь? — спрашиваю с горящими глазами. Ну вот сейчас мне откроется великая истина!

— Зачем вам? — усмехается удивленно.

— Просто интересно, — пожимаю плечами, сама наивность. — Все обычно именно это слово на чужих языках хотят выучить.

— Странно, что в нем такого особенного? — поднимает бровь. — По-муданжски любовь будет хойх.

— О-о, — говорю, — здорово. Хойх. Я запомню.

А сама только что не ругаюсь. Как нам преподавали, хойх — это в лучшем случае дружба. То ли наш препод идиот и сказочку про отсутствующее слово сам придумал, то ли Азамат неправильно понимает, что такое «любовь» на всеобщем. А задавать каверзные вопросы я боюсь, еще пропалит, что я муданжский знаю.

— Ну что ж, — заканчиваю разговор, — я пойду, пожалуй…

А то уже устала стоять тут.

— Вы больше никакие муданжские слова не хотите выучить? — спрашивает как-то чересчур быстро.

Напрягаюсь: неужели засветилась?..

— Да нет, — говорю, — а что?..

— Ничего, — пожимает плечами. И вид у него потерянный.

Он пытается меня задержать, что ли?

— Там что, за дверью Алтонгирел с дубиной дежурит? — хихикаю я.

Смотрит на меня, как будто впервые видит, а потом как грохнет хохотать! Боже, как человеку мало надо для счастья. И ведь прямо покатывается, хотя я вроде ничего особенного не сказала. Чувствую, ему тут сильно не хватает поводов для радости.

Стою, улыбаюсь, вроде как мне тоже смешно. Наконец он, отдышавшись, вытирает левый глаз. Правый, похоже, не слезится вообще. Как же страшно жить в мире, где все травмы остаются с тобой навсегда.

— Простите, — лепечет сквозь остатки смеха. — Я просто не хотел, чтобы вы уходили.

Уй ты мой лапочка! И не постеснялся признаться! Хотя может, очередное культурное различие… В общем, вместо того, чтобы зардеться, я решаю гнусно воспользоваться его слабостью.

— Давай так, — говорю. — Я останусь, но ты ляжешь спать.

Качает головой:

— Это что же, я при вас спать буду?

— А что такого? — пожимаю плечами. — Я же врач. При мне сотни людей спят. Некоторых я даже нарочно усыпляю.

— Но я так не могу, это невежливо, — начинает бормотать капитан. Ну правильно, а дополнять свою и без того шокирующую внешность кругами под глазами — это вежливо. Да и не юноша уже, надо бы и о здоровье подумать.

— У нас представления о вежливости отличаются, — говорю наставительно. — Да и вообще, мы с тобой уже ночку в обнимку проспали, чего теперь-то стесняться?

— Простите, — хмурится. Кажется, я его совсем растревожила.

— Это мне надо извиняться. А ты давай ложись и спи, а то уйду. И приду с большим шприцом снотворного, так что тебя двое суток никто не добудится.

— Ну хорошо, — ухмыляется, глядя в пол. — Угрозы у вас страшные, я, пожалуй, сдамся. Боюсь даже вообразить, как можно проспать больше пяти часов кряду.

Пяти? И это все, что ему надо? Хорошая тренировка, если это, конечно, не расстройство. Но предпочитаю пока не копать, потому что Азамат наконец-то начинает укладываться, а я демонстративно усаживаюсь за стол и открываю бук: дескать, вот она я, сижу как пришитая.

Судя по дыханию, он отрубается, едва перейдя в горизонталь. И вряд ли проснется, если я уйду. Но мне спешить некуда, можно и по-честному поиграть. Где тут мой вязальный форум?..

Ух ты, как я выпала из жизни — тут столько обновлений! И новых моделей кучу выложили, и процессы у всех продвинулись. Эх, мне бы мое сфоткать, да нечем, а то бы тоже похвасталась. Ладно, хоть соберу новенькое к себе — хорошо, что догадалась перед вылетом с Земли сделать виртуальный диск в Сети, чтобы все файло было в доступности с любого компьютера. А оттуда уже можно открыть, и полюбоваться, и прикинуть, насколько сложно это исполнить… Под горячую руку попадает и несколько мужских моделей, которые я обычно игнорирую, потому что брат ручную работу не ценит, а больше у меня сейчас мужиков в поле зрения нету. Во всяком случае, таких, чтобы им вязать. Но тут уж больно красивые, грех пройти мимо. Ссылки-то устареют, поди потом найди эти выкройки, если понадобятся.

Кстати, может, мне каких-нибудь швейных руководств почитать, раз уж я тут с машинкой… Я ведь шью-то так себе, это мама у меня все время, что не в огороде, проводит за машинкой. А я больше вяжу и вышиваю. Ну-ка, ну-ка, что тут насчет замера вытачек…

Тут меня наконец-то посещает идея, которая по-хорошему должна была посетить полчаса назад, а именно — сшить что-нибудь Азамату. Конечно, ткани у меня уж больно вырвиглаз, но он же сам говорил, что муданжские шмотки пестрые… конечно, пестрота тоже разная бывает. Но связать-то точно не успею. Ладно, в крайнем случае сошью потом, дома, и пришлю. Или если я на Гарнете застряну — чего, конечно, не хочется, но может не оказаться выхода — то смогу и сама подарить. На Гарнете-то Азамат уж не реже чем раз в полгода бывает. Главное сейчас — не упустить момент и обмерить его, пока спит! А то ведь не дастся. Шить без примерки, конечно, хреново, но лучше чем никак.

Прокрадываюсь к двери и пулей кидаюсь к себе. Я ведь брала у Эцагана мерную ленту! Ага, вот она, а вот чем и на чем записать, а то в чужой каюте рыться не хочется. Теперь быстро обратно, пока не проснулся. Захожу на цыпочках, закрываю дверь. Спит. У-ра!

Для надежности сначала трогаю его за плечо. Не просыпается. Впрочем, если вспомнить, как я его позавчера трясла и звала, а он не проснулся — так можно его ворочать, сколько душе угодно. Если капитану обычно хватает пяти часов сна, то и дрыхнет он крепко.

Ворочать его тяжело, конечно. Все-таки он очень большой, а главное, мускулистый, зар-раза. И почему-то у меня такое чувство, что я подстраиваю розыгрыш. Еле сдерживаюсь, чтобы не захихикать. Зато на разбойном энтузиазме горы свернуть можно — а я занимаюсь чем-то очень схожим.

Ну вот, всего обмерила на всякий случай. Ох и упарилась. Пойти умыться, что ли, а то совсем неприлично, волосы ко лбу прилипли. Надеюсь, у них нет никаких предрассудков по поводу посещения чужой ванной? А, все равно он спит.

Зеркала, как я и думала, нет. В остальном порядок, полотенца на вешалочках, никакой грязной одежды не валяется. Интересно, кстати, где у них стиральные машинки стоят? Если не в личных ванных, то, значит, где-то централизованно. Надо будет у Тирбиша спросить.

На краю ванны два флакона — шампунь и бальзам. Причем шампунь какой-то жуткий, я таким шапки стираю. А вот бальзам прямо золотой — мне один раз крем этой фирмы подарили, я его экономила так, что на два года хватило. Зато теперь понятно, как Азамат свою гриву расчесывает. С этим-то бальзамчиком корабельный канат гребешком расчесать можно.

Ладно, что-то увлеклась сованием носа в чужую жизнь. Азамат, конечно, сам виноват, — зачем ему было, чтобы я тут сидела? Какой кайф в том, что я просто сижу рядом и тыкаю в комп? Даже не разговариваю… Может, конечно, количество часов, которые мы с ним проводим вместе, отражается на его престиже… но тогда бы Алтонгирел так не зверствовал, наверное. Если он и правда хороший друг, как Азамат полагает.

Ну ладно, может, там какие-нибудь эзотерические соображения, недоступные простым смертным. Потому что трудно мне как-то поверить, что ему так нравится смотреть на мой затылок. А, пусть. Пойду обратно за комп, накопаю еще выкроек. Где-то я там видела страничку, где можно ввести обмеры, а оно само все посчитает…