Я тихо хихикаю, а когда мы отходим в сторонку, уточняю:

— А как же оплата лечения?

— Отец разрулил так, чтобы не всё за один раз, а понемногу три месяца, — неохотно объясняет Кир и добавляет шёпотом: — Но мне вообще всё равно, я таких денег и не видел никогда.

Боюсь, что воспитательный момент тут полностью похоронен. Ну что ж, ладно.

— Ой, глядите, детские игрушки! — замечает Кир. — Вам для

него

не надо? — кивает на Алэка.

— У

него

имя есть вообще — то, — говорю.

— Ну да… — Кир отводит взгляд. — Просто как — то… Так вам не надо?

— Ну пошли посмотрим, — соглашаюсь.

Игрушек у Алэка во много раз больше, чем сам Алэк, что по весу, что по занимаемому пространству. Но мне любопытно, почему Кира так волнует этот товар. Он прямо закапывается в лоток, щупает и рассматривает всё подряд, от погремушек до кукол и от игрушечных телефонов до книжек. У меня язык чешется спросить, уверен ли он, что всё это нужно Алэку, а не ему самому, но тактичность побеждает. Ладно, пусть поглядит, чего ему самому в раннем детстве не досталось.

В итоге с базара Пудинг увозит два огромных мешка детских причиндалов, я еле помещаюсь между ними в седле. Кир, оплативший больше половины покупок, на ходу листает интерактивную книжку муданжских сказок для самых маленьких. Хорошо, что лошадь — не машина и в столб не войдёт. Впрочем, заметив, что всадник не следит за происходящим, скотина стала потихоньку заниматься своими делами — понюхала забор, наподдала копытом какой — то ящик, брошенный на дороге…

— Э, ты чего отстаёшь? — слышу сзади голос очнувшегося Кира. — Ну давай, давай, пошёл!

Животное упирается. Мы с Алэком плывём на диванообразном Пудинге, по бокам мешки болтаются, разворачиваться и ждать Кира не очень удобно, тем более, что Алэк через моё плечо с интересом наблюдает за ссорой брата с лошадью.

— Ну ты, шакал, шевелись давай! — понукает Кир.

На шакала конь обижается, пытается встать на дыбы, получает тычка и оскорблённо трусит вперёд нас. К счастью, дворец уже близко.

Дома Кир жадно смотрит на мешки с игрушками, но ни открыть, ни попросить не решается. Тяжело ему, заставляет себя притворяться взрослым, а тут такие соблазны. Но если я заведу разговор, будет ведь всё отрицать. Эх…

— Прежде чем давать игрушки Алэку, — замечаю между делом, — надо их протереть бактерицидными салфетками, вон пачка лежит. Справишься?

Кир проявляет рвение, не очень адекватное задаче: тщательнейшим образом и подолгу трёт каждый предмет, вызывая нетерпение Алэка, который, конечно, хочет сразу пощупать всё новенькое. Но до визга не доходит, и то хорошо. Я же тем временем распаковываю Кирову дублёнку и изучаю её на предмет «каёмок мастерицы», то есть, мест, где надо что — то вышить или ещё как украсить, чтобы одежда стала благопожеланием. Таковые обнаруживаются на малозаметных местах за манжетами и под воротником, а к подкладке прикреплён пакетик с нитками и узором. Сразу видно: вещь дорогая, рассчитана на капризную, ленивую женщину, у которой ещё и руки не очень прямые. Ну что ж, мне же проще, да и узор красивый, несмотря на простоту.

Разобрав все игрушки, Кир принимается читать Алэку сказку. Тот, правда, имеет своё мнение по поводу каждой картинки, перебивает и пытается перевернуть страницу. Не тут — то было, Киру самому интересно узнать сюжет. Вообще, не знаю, чего Азамат имел к его способности читать с выражением, по — моему, у него прекрасно получается. Особенно когда над душой никто не стоит.

— Как вы тут хорошо устроились, — замечает Азамат, входя. Он не добавляет «без меня», но это вполне читается у него на лице.

Кир вздрагивает, замолкает и захлопывает книжку. Алэк тут же требует продолжения банкета со свойственной ему доходчивостью. Я встаю, сгребаю мелкого и выдаю его Азамату, чтобы отвлёкся от невесёлых мыслей.

— Устал? Они тебе там отпуск дать не собираются?

— Они — то, может, и собираются, но что делать в этот отпуск? — задаётся он риторическим вопросом, покачивая Алэка на локте.

— На Дол съездить, погулять, — пожимаю плечами я. — На охоту сходить, в конце концов, давно уже обещал — то.

Азамат косится на Кира, который с деланым безразличием водит пальцем по корешку сказки — раскладушки.

— На охоту можно, да, — соглашается муж. — Кстати, Кир, тебе привет от мясника с Северной улицы.

Кир напрягается ещё больше, если возможно, и медленно поворачивает голову, глядит теперь на Азамата через плечо.

— Да — да, — продолжает Азамат. — У которого ещё дочка — твоя ровесница.

Я теряюсь в догадках, что всё это может значить, и офонарело перевожу взгляд с одного на другого. Кир выглядит готовым к драке, как минимум, сидит ноздри раздувает, только и ждёт повода высказаться.

Азамат усмехается.

— Ты его качественно напугал. Но вот уезжать в ближайшие дни не стоит, а то как бы твоей подружке хуже не стало. Я бы тебе советовал прямо сейчас пойти и проследить, что мясник свои обещания сдерживает.

Выражение лица Кира мгновенно меняется, как по волшебству. Он вскакивает и быстро спрашивает: «Можно?» то ли у меня, то ли у Азамата, и стоит мне едва — едва пошевелить головой в смысле кивка, как ребёнка уже и след простыл.

— Что он натворил? — спрашиваю мужа.

Азамат улыбается в захлопнутую дверь.

— Не то чтобы натворил… Он, видишь ли, подружился с той компанией подростков, которая пыталась его с крыши снять. Главаря — то он поколотил, и остальные быстренько разобрались, кому лучше не перечить. А дочка этого мясника тоже с ними гуляет. Так вот, является ко мне сегодня на приём её папаша и говорит, так мол и так, Ахмад — хон, вчера ко мне в ночи пожаловал ваш сын, с гербом князя, как полагается, привёл мою дочку и стал меня учить её воспитывать.

— Он совсем ошизел? — говорю, имея в виду Кира.

— Не совсем, — улыбается Азамат. — Я расспросил мясника поподробнее, и оказалось вот что. Дочка у него красивая, и он надеется её повыгоднее отдать замуж. Ну, знаешь, за невесту в семьях с глухими именами выкуп полагается, да и есть шанс с женихом более выгодные сделки заключать… Так вот, девочка — то красивая, но гуляет со всякими оборванцами, лазает везде, постоянно вся в синяках и царапинах. А папаша, понятно, её внешностью очень дорожит. И всякий раз, как она оцарапается, он устраивает ей головомойку и запирает в доме на несколько дней. Естественно, девочка свои травмы скрывает изо всех сил. Ну и доскрывалась, что — то там у неё серьёзно заболело, грязь в ранку попала или ещё что… Кир это заметил, сводил её в Дом Целителей, заплатил за осмотр, а потом проводил её до дому и наорал на папашу. Это вот он вчера три часа с собакой гулял, якобы.

— Нормально, — моргаю. — А что же мне Янка ничего не сказала?

— Не знаю, может, он не к ней попал, а к кому из мужчин… Но ты подумай, каков красавец!

Азамат улыбается, с трудом сдерживая накатившую гордость за сына, защитника обиженных и одиноких.

— Я прям не знаю, что и сказать, — развожу руками. — Я себе представляю, что этот папаша устроит этой девочке…

— Вот потому я Кира и послал проследить, — объясняет Азамат, щекоча Алэка. — Ну и сам мяснику сказал, что разделяю недовольство князя, что такими методами он дочку загубит до всякой свадьбы, и тому подобное. Но уезжать сейчас нельзя, куда же. Пускай Кир свою аферу закончит, а то получится, что он девчонку подставил.

— М — да, подумать только, какой герой, — качаю головой, снова принимаясь за дублёнку. Потом спохватываюсь: — Тебе ужин — то заказать?

— Да уж сам как — нибудь, — усмехается муж, вызывая меню на столе.

Заказывает он много, и это хороший знак: в плохом настроении он теряет аппетит. Не знаю уж, произойдёт ли что — нибудь хорошее от Кирова приключения для девочки, но Алэк от него точно выиграл — всё время до ужина папа вертит его над головой и подкидывает в воздух, вот это счастье человеку привалило.

В результате Кир как бы негласно получает разрешение гулять всё время, что не требуется мне непосредственно. В исполнении Азамата воспитательные меры имеют весьма условный и переменчивый характер, и я от этого не в восторге, но воспитывать ещё и мужа не представляется возможным. Впрочем, в данный момент меня вполне устраивает поведение Кира: он не нарушает закон, слушается и с удовольствием помогает мне в работе и в развлекании Алэка, так что у Тирбиша заметно сокращается рабочий день. Вот только с Азаматом он обменивается максимум двумя малозначащими фразами в день. Зато дублёнку носит, хотя для неё ещё недостаточно холодно, но воротник поднимает, чтобы было видно вышивку. Надо ему хоть шарфик связать, сиротинушке.