— Бойонбот кой-чему научился, — бормочет Азамат. — Но устает быстро…

В итоге Тирбиш побеждает: сбивает противника с ног. Бойонбот, впрочем, не выглядит расстроенным. Подбегает к Азамату тяжело дыша, на ходу стаскивает маску, улыбка до ушей.

— Видели, сколько я продержался?

— Да, молодец, тебе очень хорошо удается…

Дальше сыплются термины, видимо, названия приемов. Азамат очень подробно разбирает весь раунд, и как он только помнит, кто там что сделал…

Следующим номером Тирбиш довольно быстро укладывает Ахамбу, и тот не подходит к Азамату, а просто присаживается у стены.

— Слишком осторожничать стал, — качает головой Азамат. — Жаль, жаль…

Следующим номером Эцаган выносит Тирбиша, который, как и Бойонбот, совершенно не расстраивается по этому поводу, они даже исполняют какой-то муданжский аналог рукопожатия: сцепляют локти и кружат на месте в знак примирения.

Впрочем, Эцаган в следующий тур не переходит: его после долгой схватки почти на равных побеждает Дорчжи. Ну тут я скорее удивлена, что Эцаган так долго держался, он ведь такой щупленький по сравнению с этим шкафом. Хотя ловкий, конечно.

Дорчжи также вышибает Бозорху и запасного повара, который, кстати, ни фига не зашел за своими таблетками. Надо будет его отловить.

У Гонда сломана рука, он отказывается участвовать, и правильно. Хоть в чем-то парень разумный. Так что Дорчжи сцепляется с Орвоем и проигрывает. Азамат очень сердится, подзывает его и долго отчитывает, что, дескать, расслабился, решил, что самый крутой, и по невнимательности пропустил роковой удар. Дорчжи понуро кивает. Тем временем из следующего поединка выходит победителем неизвестный мне парень, похожий на…

— Кто это? — спрашиваю у Азамата.

— В смысле… как кто? Тебе имя назвать? — лукаво улыбается он.

— В смысле, мне кажется, что он похож на мужа Эсарнай.

— О, ты заметила? Обычно земляне нас вообще друг от дружки не отличают.

— Это как это? — говорю. — Вы же все разные.

Азамат смеется.

— Эндан — брат Экдала, но они поссорились несколько лет тому назад, так что постарайся при нем его не упоминать, обидится.

— А кто из них Эндан, а кто Экдал? — не понимаю я.

Азамат снова хитро улыбается. А, это от меня таким образом скрывают имя. Прекрасно. Остается только покачать головой.

Эндан-Экдал проигрывает Хранцицику (вот уж от кого я не ожидала такой прыти!), и теперь тот вцепляется в Ирнчина не на жизнь, а на смерть. Бой длится минут пятнадцать, всем уже скучно.

— Их надо растаскивать, — говорит Азамат.

Алтонгирел, как раз оказавшийся к нам лицом по ту сторону единоборцев, поднимает вопросительный взгляд на капитана. Тот машет ладонью из стороны в сторону, дескать, разгоняй. Духовник открывает было рот, но тут, изогнувшись, аки змея, Ирнчин каким-то хитрым ударом по лодыжке валит Хранцицика на обе лопатки. Красные и потные, они довольно формально сцепляют локти и расходятся, вставая в круг с прочими борцами. Под руководством Алтонгирела все вместе возносят хвалу богам и обещают приложить по двенадцать раз столько усилий, сколько они вложили в битву, чтобы Муданг процветал.

Когда все расходятся из зала, Алтонгирел приближается к нам.

— Слушай, Азамат, с этими двумя надо что-то делать. Так не может продолжаться, они каждый праздник портят.

Азамат пожимает плечами.

— А что мы-то можем сделать? Вот доберемся до Муданга, может, там что-нибудь разрешится.

— Ну да, жди, — мрачно кивает Алтонгирел.

— А что они не поделили? — спрашиваю.

Алтонгирел фыркает:

— Женщину, что ж еще. Привечает, сучка, обоих, никак не определится. Я уж с ней и так, и эдак…

Мне страшно представить задушевный разговор в исполнении Алтонгирела. А он продолжает развивать мысль:

— Ты бы, кстати, с ней поговорила, когда там будем. Может, тебя послушается.

— А что я ей скажу? Вдруг она и правда выбрать не может. — Не нравится мне эта идея.

— А ты бы сама кого выбрала? — спрашивает Алтонгирел.

— Азамат, — говорю, тыча пальцем в духовника, — это провокация.

Капитан усмехается.

— Да ладно, скажи уж. Нам ведь интересно, как вы, земляне, судите.

— Мы, земляне, и я лично — это очень разные вещи, — говорю сухо. — Если вас уж так волнует этот вопрос, то мне лично больше приятен Ирнчин, хотя бы потому, что он производит впечатление человека, хорошо делающего свое дело.

— Ты все злишься на Хранцицика за Эцагана, — говорит Азамат.

— Конечно, злюсь, — отвечаю. — А чего он лезет туда, где ничего не понимает? Хорошо хоть не навредил.

— М-да, — кривится Алтонгирел. — Это вряд ли будет аргументом для нашей самки.

— Тебе пойдет быть немного добрее, — весело говорит ему Азамат.

Духовник кривится еще сильнее.

— Чем советовать, лучше бы поразмялся. Я что-то вообще не помню, когда ты тут был в последний раз.

— Недели две не был, — припоминает Азамат, снимая куртку и извлекая из ее кармана кожаные перчатки.

Алтонгирел вытряхивается из халата, глядит на меня пустым взглядом.

— Смотреть будешь? — спрашивает наконец.

— Если никто не против… — говорю. Мало ли, может, он меня стесняется.

— Смотри-смотри, — усмехается. — И пусть твоими глазами боги смотрят. — С этими словами он поводит рукой у меня перед лицом, очень близко, а потом разворачивается и отходит в ту часть зала, где шли поединки. Азамат уже там, в маске и перчатках. Они, я так понимаю, нужны, чтобы противнику было не противно. Ну или богам…

Азамат и Алтонгирел сходятся беззвучно, спокойно, медленно переступая. А потом вдруг вместо людей я вижу только вихри, мелькающие настолько быстро и ритмично, что у меня в глазах вырисовывается фрактал, а в воздухе стоит тоненький свист и тихое шарканье ног по полу.

Так же внезапно снова возникает картинка: Алтонгирел врезается спиной в стену, Азамат конденсируется из воздуха сбоку от него, лицом ко мне. Одной рукой он придерживает свою косу.

— Сильно ушиб? — спрашивает.

— Нет, ничего, — отвечает духовник, отлипая от стены и переводя дыхание. — Я, правда, привык, что ты волосы убираешь, а не используешь в качестве дополнительной конечности.

Он потирает грудь по диагонали — видимо, как раз так пришлась коса.

— Знаю, что привык, — отвечает Азамат насмешливо. — Отвыкай. Ты ведь хочешь совершенствоваться?

Алтонгирел кивает, и схватка возобновляется. То ли они устали, то ли мои глаза привыкли к скорости движения, но теперь я иногда вижу отдельно мелькающие конечности и лица или хотя бы два более-менее цельных пятна вместо разрозненных мазков.

Второй раунд заканчивается еще быстрее, Алтонгирел прокатывается несколько метров по полу, медленно садится и тяжело дышит. Азамат тоже немного запыхался. Подходит к духовнику, присаживается на корточки.

— Все, — хрипло говорит тот. — Хватит на сегодня.

— Тебе надо поработать над обзором, — советует Азамат. — Ты не видишь меня, когда разворачиваешься.

— А как, как?! — восклицает духовник, с трудом вставая на ноги.

— Головой надо быстрее крутить, — смеется Азамат и дальше объясняет что-то еще, чего я не понимаю, а потом переходит к наглядной демонстрации: разворачивается на месте, да так быстро, что я как будто вижу его сразу со всех сторон.

Алтонгирел поджимает губы с видом упертой решимости. Он этот прием победит…

Я слегка встряхиваюсь, чтобы прогнать застрявшие в сетчатке призраки движений, и мужчины меня замечают.

— Насладилась? — спрашивает Алтонгирел, и я киваю, поскольку обнаруживаю, что где-то забыла голос.

— Круто, — выдавливаю наконец. — Невероятно здорово.

Слов у меня в голове непростительно мало, но офонаревший вид, похоже, их компенсирует. Азамат довольно улыбается:

— Тебе бы на настоящий бой посмотреть… Это-то так, урок.

— Боюсь, что настоящего боя я просто не увижу, — говорю. — Я и этот-то еле-еле…