Влад открывает двери такси и протягивает водителю деньги — там столько, что можно стоять еще несколько часов. И таксист затыкается.

И Влад говорит, говорит, говорит.

А потом обнимает меня и сажает в машину.

И я уезжаю.

А Влад остается. Один в своем большом доме.

Он потом еще несколько дней пьет, я знаю. Иногда звонит, напившись в хлам. Но в этот раз больше меня не зовет.

А спустя несколько дней он присылает мне букет цветов. Говорит — спасибо за все.

И так каждый раз.

Это значит, что Дина вернулась.

Галки, Машки и Надюхи — дурочки-глупышки с неизящными руками и толстыми лодыжками, приехавшие за красивой жизнью и попавшие в наш бизнес, начинают мнить себя уж если не принцессками, то хотя бы дамами полусвета.

И придумываются, подбираются имена покрасивее. Чем красивее — хрен его знает, но они уверены, что это так.

И появляются Анжелики всякие, с ударной «е», Каролины, Изабеллы, Виолетты и даже Эсмеральды.

И новоявленные Эсмеральды в дешевых кружевах, с отросшими корнями и диким макияжем корячатся на фото своих веб-страничек, выставляя красные коленки, попки с ушками, сиськи молочные. И, завернув неестественно руку локтем вверх, обсасывают пальчик и призывно смотрят — «мииилый, я твоя».

На них есть спрос.

Они не слишком дорогие.

Мужик на недорогих ведется. А что делать, если денежек немного, а присунуть хочется.

Полторашка — и она твоя. Со всеми потрохами. Ненадолго.

Клиент сегодня сидел, на коллег моих жаловался.

Накипело у него.

А мне — ну интересно. Это же всегда забавно — про коллег послушать.

В общем, рассказал — сидел как-то деньком, на сайтики надрачивал, деву юную, недорогую выбирал. Просто до зарплаты было далеко, финансов осталось немного, а приключений страсть как хотелось.

Дев было до фигища — одна краше другой.

И знал же, что хорошее дешевым не бывает, но все равно купился. Точнее, прикупил. Нашел на час за полторашку некую Сюзанну.

Девичий грубый голосок, с характерным украинским «гэ» (девки, у вас там, в Украине, что — дефицит клиентов?), сказал по телефону, что будет ждать.

У дома его встретило нечто худое, косматое и даже отдаленно не похожее на фото.

Не успел он толком обалдеть, как нечто, с тем же акцентом, представилось Миленой и кокетливо сказало, что девочка, которой он звонил, ждет дома.

А оно, нечто — это подружка, и если вдруг он хочет поиметь двоих, то еще тысяча (скидочка за опт) — и девочки согласны.

От групповушки он благоразумно отказался. Подружка была больно страшненькой и плоской.

И они пошли наверх.

— Свееет! Привела? — заорал откуда-то из ванной тот самый грубый девичий голосок.

В этот момент он почувствовал себя баранчиком.

Света-Милена, ничуть не стушевавшись, гаркнула в ответ:

— Не ори! Привела!

— Проходите, сейчас выйду! — проорала из ванной дешевая фея.

Он разулся и прошел.

Света-Милена потопала за ним в комнату, потребовала деньги вперед — а он так растерялся от обстановки и напора, что дал, еще не глядя на то, что будет трахать.

Милена-Светка на прощание зачем-то цепко схватила его через брюки за яйца и томно (как ей казалось) зашептала табачным дыханием:

— Мииилый… а может, все-таки двоих?

Двоих ему не хотелось.

Тут бы выдержать одну.

И Милена утопала за дверь.

И в комнату вплыла Сюзанна.

В полотенце на бедрах и зачем-то в поношенно-линялом лифчике.

От фото оригинал отличался примерно так, как отличаются рисунки первоклашки от полотен Рафаэля. Ну, то есть сильно.

На фото с припиской «100 % мои!» была миленькая девчушечка с аккуратненькими сисечками, фарфоровой кожей и сексуально растрепанными блондинистыми прядями, прикрывавшими лицо.

Перед ним стояло нечто неожиданное, и он вдруг понял, что попал.

Сиси подкачали — ну, то есть даже через лифчик было ясно, что упругими они если и были — то давно; фарфоровую кожу малехо портили растяжки на всем, что было ниже сисек. Талии совсем не наблюдалось, а глядя на подуставший живот, он молча сделал вывод — девочка рожала, и явно не раз.

Да и возраст выдавал — плюс пять, а то и семь.

Кстати, пергидрольная мочалка на головке оказалась действительно растрепанной — она такой и будет, если долго волосы не мыть.

Он сильно озадачился и подорвался было валить, но тут украинская фея картинно сбросила полотенце, и с голодухи у него привстал.

Ладно, решил он — недорого, так хоть соснет.

Слово «сосать» фея понимала явно не так, как это обычно бывает. Сосать она понимала как грызть и слюнявить. Ну, не то чтобы совсем уж грызть, но в какой-то момент ему стало страшновато — зубы ощутимо вовлекались в процесс.

Пытку сосанием он долго выдержать не мог, ибо в голове крутилась мысль: если не прервется — принесет домой огрызок.

Через пять минут он не выдержал и таки загнул фею раком — видеть ее лицо грозило психологической импотенцией.

— Ой! — сказала фея, когда он вставил.

— Ооой! — продолжила она после пары фрикций.

На стоны страсти это мало походило.

— Ты чего? — остановился он.

— Да ничего, — зло сказала барышня, — у меня воспаление, на холодном посидела…

Он слез.

Его дружок упал в обморок и явно умолял хозяина не предпринимать реанимаций.

— Слышь, а может, тебя в попу отодрать? — с сарказмом спросил он потасканную деву.

— В жопу не даю! — сказала Сюзи и для верности мигом повернулась и села на попец. Наверняка боялась, чтобы силою не взял.

Брать силой убогие потрошки у него не было никакого желания. Впрочем, просто брать — тоже.

Он угрюмо молчал, и в воздухе запахло порохом.

Девчушечка нюхнула и неуверенно сказала:

— В жопу Милена дает, но доплатить надо…

И, глядя на его лицо, которое явно не предвещало ничего хорошего, уточнила:

— Позвонить позвать?

— Девки… — сказал он, поднимаясь, — девки, идите вы на фиг с таким обслуживанием!

И натянул брюки.

Сюзанна сидела на кровати, хмуро смотрела на него и вдруг, набравшись наглости, сказала:

— Деньги не возвращаю!

— Себе оставь, сиськи сделай, блин! — ответил он ей и вымелся за дверь.

Ну, в общем, выпустил он пар, я посмеялась, посочувствовала и обслужила его.

Как надо, а не как-нибудь.

Короче, звонок:

— Здравствуйте, я на сайте вас нашел.

— Здравствуйте.

— А вы работаете, да?

— Ну, можно и так сказать.

— А вы что вообще делаете?

— Уу, — говорю, — что хочешь, милый, то и буду делать.

Пауза. Долгая пауза. Вникает.

Вопрос:

— А минет делаете?

— Делаю, конечно.

— А на сколько времени вас можно взять?

— На сколько хочешь, — говорю.

— Скажите, а вот тут цена — это вы за час берете, да?

— За час. Беру.

(Терпеливо жду, что дальше. Долго мужик раскачивается, долго.)

— Аааа… Хммм… А вот… а скажите, а если это будет не час?

— Можно и не час, — отвечаю, — можно два, можно три, можно на ночь, как хотите.

— Нет-нет… я не об этом… А вот если будет меньше часа?

Подвисаю. Перезагружаюсь.

— Ну, — говорю, — вообще-то час — это минимально.

— Ой, вы знаете, у меня вот денег не сильно много… но я у вас много времени не займу. Давайте вы немного уступите, и я приеду? Ну давайте так, а?

— Ну, вообще-то я не уступаю. Если у вас немного, то есть девочки подешевле. Можно и в два раза дешевле найти.

— Ой, ну вы мне понравились сильно… я быстрый, честное слово!

Ептыть, как школьник — «честноепионерское».

— Вот давайте на полчасика? Мне бы только минетик… Я с вами даже спать не буду, только минетик. Я быстрый!

Ладно, думаю, хрен с ним. Все равно свободна, ничего не делаю, пусть бы уже пришел. Но только минет. И через полчаса, ей-богу, минута в минуту, выставлю. Даже если не кончит. А нечего халявничать.