Я подобрала челюсть. Ибо какой сволочью надо быть, чтобы ударить это нежное создание?

— Юль, — говорю сочувственно, — зайка, где это ты так?

И она мне рассказала.

В общем, поскольку в Юлиной жизни секс, как и у многих, случается от случая к случаю, а постоянный мужчинка кибениматериализовался еще полгода назад, приходится ей довольствоваться связями случайными и не всегда интересными.

Так, собственно, случилось и на этот раз.

Подснятый в заштатном барчике парниша оказался в постели слегка уныл и даже, как бы это сказать, немного жиденек.

Ну то есть на Юлечкины в процессе просьбы взять ее покрепче и вообще — не стесняться, реагировал как-то вяло и без энтузиазма.

Ну, не привыкши он к горячим девушкам, не привыкши.

Примерно через полчасика нежному цветочку слегка поднадоел столь трепетный секс и его неумело-пугливые движения, и она, лежа аккурат под ним, прошептала жарко сакраментальную фразу:

— Ударь меня…

Ибо ситуацию надо было хоть как-то оживить, чтобы не заснуть прямо там.

Парниша, и так не быстрый, вообще остановился, потерял нить процесса и крепенько задумался.

Было ясно, что в его голове пазл явно не складывается.

— Ну что же ты, давай, ну ударь же меня, — снова прошептала Юленька.

— Куда? — неуверенно спросил он.

— По лицу, — горячо задышала Юленька, — ну давай же, давай…

— Ты точно уверена? — растерянно спросил он.

— Да, давай же, давай, — входила в экстаз она.

Очнулась Юленька от того, что искры, посыпавшиеся из глаз, грозили прожечь диван насквозь.

Сверху нависал все тот же парниша, без всяких признаков былой эрекции, и страшно испуганно смотрел на нее.

В общем, этот деятель, очевидно, до Юленьки ни с каким горячим сексом никогда не сталкивался, а потому Юленькину просьбу воспринял абсолютно буквально и в меру своего мужского понимания.

Он собрал все силы и со всей своей дури от души зарядил ей в глаз.

Ну да, кулаком, а че?

Дальше был кордебалет.

Юленька матерно металась с заплывающим глазом по комнате, истерично собирая разбросанные вещи; милый мальчик сидел на кровати страшно испуганный и явно не понимающий, что же такого произошло, хватал ее за тонкие ручки и озадаченно вопрошал:

— Ну куда, куда ты уходишь? Я же сделал то, что ты хотела.

Юленька вымелась за дверь быстро и резво, по пути натягивая кофточку и невоспроизводимыми выражениями поминая и самого мальчика, и всю его родню до пятого колена.

В такси, по дороге домой, Юленька долго плакала от обиды на судьбу вообще и на нежных мальчиков с дурной силищей в частности.

Глаз расцветал всеми цветами радуги.

Теперь у Юленьки тайм-аут.

Нежных мальчиков, не знакомых с азами бдсм, она как-то опасается.

Глаз совсем скоро заживет и перестанет радовать окружающих своим нежно-желтым оттенком.

А сама Юленька, как настоящая жертва собственных страстей, долго и пространно клялась мне, что теперь, ежели захочется клубнички, — то только с теми, кто совершенно точно понимает — как.

Бывают у людей в жизни такие личные трагедии, что вот сидишь рядом, слушаешь, смотришь, как он курит-курит-курит, пьет стопку за стопкой, и физически — клянусь — физически ощущаешь, как ему больно. Это где-то в воздухе, в ауре, что ли.

И ничего не можешь даже посоветовать.

Я Олега знаю давно, и он мне не клиент. У меня с ним случился когда-то небольшой роман. Не могу сказать, что была в него влюблена, да и он в меня — тоже нет. Это другое. Такие приятные, теплые отношения двух людей, без всяких претензий с обеих сторон на что-то большее.

Встретились мы с ним тогда раз пять или шесть, а потом как-то все закрутилось, и мы пропали друг у друга из виду.

Я буквально налетела на него на улице, через год после нашего расставания. Он был с миловидной брюнеточкой, катившей коляску с малышом. Она, дав нам, как явно старым знакомым, возможность переброситься парой слов, деликатно отошла рассматривать витрину.

Олег успел влюбиться, жениться и сделать сына. Я была за него рада, очень рада. Он хороший человек, из тех мужчин, которые «для жизни».

Потом мы попрощались, пожелали друг другу удачи и снова разошлись по своим жизням.

Знаете, так бывает, что вдруг как-то особенно остро всплывет в памяти человек, про которого давно не вспоминал, а потом проходит день-два, и этот человек объявляется где-то рядом.

Только утром я почему-то вспомнила Олега. Варила кофе и подумала отчего-то: интересно, как он там?

А вечером встретила его в магазине, недалеко от дома.

— У тебя есть время? — вдруг спросил он после всех приветствий. Я кивнула, а он сказал:

— Пойдем ко мне, составишь компанию. Я сейчас живу один, вон, через дорогу. Идем, Кать.

Я не знаю, как это объяснить, но в этом его «идем ко мне» не было вообще ничего сексуального. У него был такой взгляд, такой потерянный вид, что там без слов было ясно: у него в жизни случилось что-то такое, что его просто раздавило. Он буквально посерел.

Мне не слишком хотелось идти, но… он смотрел очень странным, очень умоляющим взглядом. И я пошла.

Он взял водку.

Мы поднялись в какую-то странную полупустую однушку с жутким ремонтом.

Олег, махнув рукой на стены, как-то слегка стесняясь, сказал:

— Ну, вот моя берлога. Зато дешево.

— Н-да, — усмехнулась я, — что дешево — это видно.

— Я от Аньки ушел, месяц назад, — вдруг выпалил он.

— Я так и поняла, раз ты здесь и меня приглашаешь, — кивнула я.

И мы пошли на кухню. Я помогла ему нарезать колбасу, он разлил водку, выпили за встречу.

Потом был ничего не значащий разговор ни о чем: о погоде, ценах на квартиры, моих делах.

Он как-то слишком быстро напивался.

— Закусывай, Олег, — сказала я и протянула ему бутерброд, — а то ты так быстро нажрешься…

— А я и хочу, — он посмотрел на меня пьяно и зло, — я вообще сдохнуть хочу, понимаешь?

— Сдохнуть всегда успеешь, — усмехнулась я, — молодой еще сдыхать.

И уточнила:

— Что, из-за жены?

И сказала обычную глупость, которую говорят в таких ситуациях:

— Не переживай, люди мирятся, сходятся…

— Сходятся? — зло уточнил он. — Сходятся? Ты ни хрена не знаешь!

— Можешь рассказать, буду знать, — флегматично сказала я.

Он, похоже, только и ждал, пока разговор пойдет в нужную сторону.

А потом я слушала его, и мне хотелось просто сбежать, настолько мне было неуютно от того, что и как он говорил.

Они познакомились, как-то очень быстро поженились, и она родила ему сына. Жили нормально, дружно, как, в общем-то, все молодые семьи. Когда Артему исполнилось несколько месяцев, Аня забеременела снова. Олег был счастлив, он хотел еще дочь. Молодая жена расцвела и была с ним какой-то особенно нежной.

Полгода назад она родила второго ребенка.

Сомнения не появляются на ровном месте.

Сомнения складываются из тревожных взглядов, из слегка изменившихся нервных жестов, из слишком странной нежности жены.

И из того, что второй сын был совсем на него не похож. Совсем.

И дело вовсе не в цвете глаз и не в чертах лица. Это что-то другое. Нюх, чутье, интуитивное что-то.

Он не находил себе места несколько месяцев, гнал мысли, мучался, думал, думал, думал, стоит ли проверять свои подозрения и свою жену.

Да и надо ли было ее проверять? На чем, как не на доверии, держатся счастливые семьи?

В наше время так просто сделать анализ.

И Олег его сделал.

Потом был долгий и тяжелый разговор, жена плакала и клялась, что это и было всего лишь один раз, по глупости, по такой большой страшной глупости.

Она еще кормила Артема и потому-то была уверена, что никаких последствий у этой глупости не будет.

Все просто. Аня случайно встретила свою первую любовь, с которой у нее в свое время так ничего и не сложилось. Игорь был красив, высок и женат. Ну, а потом уютная кафешка, немного воспоминаний, немного романтики, и, в память о первой влюбленности, всего один раз. Не устояла.