— Выпила лишнего? — произношу я, тяжело вздыхая.

— Я не пила, Влад. Мне ж нельзя, — отвечает она, после чего резко замолкает. — В смысле… то есть… я имею в виду…

— Ты беременна? — задаю вопрос, и в ответ слышится молчание, которое может означать только одно.

Вспоминаю вечеринку в честь дня рождения одного из моих друзей. В тот день, что я, что Кристина отрывались, что называется, по полной программе. И, к своему стыду, после очередного стакана янтарной жидкости я слабо помню события той ночи.

— Что было той ночью после дня рождения Андрюхи? — с нажимом спрашиваю супругу.

— Давай обсудим все, но только не по телефону, — отвечает Кристина, чем, по правде сказать, вводит меня в заблуждение. Увиливание от прямого ответа так не похоже на девушку, что я соглашаюсь. Будь-то другой человек, я бы вытребовал признание мгновенно. — Владусь, у меня будет небольшая просьба. Мы можем вернуться в столицу завтра, а не через два дня? Дела все уже завершены, а здесь мне уже порядком надоело.

— Крис, что-то ты темнишь, — я возвращаюсь в подъезд и поднимаюсь на нужный этаж. — Ладно, мне пора. И лучше бы, конечно, чтоб у тебя были ответы на все мои вопросы, когда я вернусь.

— Конечно, Влад, — ласковым голосом произносит она.

Я вхожу в квартиру, из которой вышел буквально десять минут назад позвонить.

— Торопишься? — из раздумий меня выдергивает голос Есении.

— Нет, — пожимаю плечами я. — Где Соня? Я бы хотел погулять с ней, показать красивые места, если ты не против.

— Они с бабушкой смотрят мультик на английском языке, — отвечает девушка. — Мы сегодня хотели еще раз сводить Соню в зоопарк, потому что она все уши прожужжала о нем, но твоя идея мне тоже нравится.

Девушка бросает на меня беглый взгляд, но моментально отводит. Есения до сих пор, как мне кажется, с трудом верит своим глазам, впрочем, как и я. Все же удивительная штука — жизнь. Спустя шесть гребаных лет я могу обнять и поцеловать своего ребенка. И ее мать. Черт возьми! Не о том! Ох, и не о том я рассуждаю.

— Мы возвращаемся завтра. Ты с нами? Или могу купить тебе билет на самолет, и полетишь с мамой и Соней, — интересуюсь я, подходя к Есении опасно близко. Она непроизвольно делает шаг назад.

— Я полечу с ребенком. Спасибо, Влад, деньги у меня есть, — она делает еще шаг и едва не падает, наступая на один из автомобилей, но я успеваю вовремя подхватить девушку.

— Ты все такая же неуклюжая, Есения, — усмехаюсь я, отпуская ее из своих объятий. — Есения, я хочу знать, что ты ответила Соне на вопрос об отце.

Повисает напряженное молчание. На стене висят огромные часы с маленькими с стрелками, ритм которых на фоне оглушающей тишины отдается громкими стуками.

— Я сказала правду, — тихо отвечает она. — Теперь моя Ягодка знает, кто ее настоящий отец.

Сегодняшний день я могу величать поистине идеальным. Столько счастья и радости в глазах своего ребенка еще никогда, наверное, мне не удавалось увидеть. Влад не отходит от нее ни на шаг, то садит Соню к себе на плечи, чем вызывает неописуемый восторг на лице девочки, то играет с ней в догонялки, делая вид, будто не может поймать, а после подхватывает на руки. Словом, я отказываюсь в этой идиллии лишней. Мама так и вовсе ссылается на свои дела, оставляя нас в тесном «семейном» круге.

С Владом мы говорим только на тему ребенка, «опасные» темы в этот раз оказываются нетронутыми. И я смотрю на человека совсем другими глазами. Передо мной взрослый и состоявшийся мужчина, счастливый отец самой потрясающей в мире девочки и, что уж скрывать, человек, чувства к которому много лет скрывались где-то глубоко внутри меня. Притяжение к нему заставляет меня бояться того, что в любой момент может вырваться наружу, но я стараюсь одергивать себя от навязчивых мыслей.

— Есения, — после насыщенного дня мы едем домой. Влад решает нас проводить. — В столице я свяжусь с тобой, нам нужно будет многое утрясти. Я не хочу выяснять отношения или ругаться с тобой, я хочу только одного. И ты прекрасно знаешь чего.

Мужчина многозначительно смотрит на меня, и я нервно сглатываю. Разумеется, мне понятно, что Беркут имеет в виду, вот только сердце хочет слышать больше, чем «я отец своего ребенка». С каждым днем становится все труднее бороться с чувствами, которые вновь накатывают лавиной, но и избегать этого становится сложнее. Особенно когда он рядом, и пожирает меня своими темными омутами, глядя в которые я будто падаю в бездну. И имя ей Владислав Беркутов.

— Я отнесу Сонечку наверх, — тихо говорит отец моего ребенка, поглаживая спящего ребенка по голове. — Мой маленький ангелочек.

Сердце сжимается от умиления и нежности. Мне не знаком такой Влад. Добрый, отзывчивый, открытый. Но я очень хочу узнать его. Господи! Как же наивно думать, что нас может связывать что-либо кроме маленького человечка.

Беркут не отпускает такси. Он проходит в дом на руках с Соней и осторожно кладет ее в кровать, целует в щеку, желая спокойной ночи. Я покусываю губу, зная, что следующая наша встреча состоится только в столице. И мне не хочется отпускать этого мужчину.

Влад выходит из комнаты первым, а я подхожу к моей доченьке и целую ее в маленькую щечку, после чего иду следом. Беркутова нигде не видно, и я тяжело вздыхаю.

— Мог бы и попрощаться, — раздраженно произношу я.

— Я не настолько не вежлив, чтобы уйти, не прощаясь, — раздается откуда-то со спины глубокий бархатный тембр.

Я резко оборачиваюсь, встречаясь с насмешливыми взглядом карих глаз. Он движется на меня словно в замедленной съемке, а я не делаю ни единого шага в предвкушении его дальнейших действий. Влад останавливается совсем близко от меня, и я замечаю, как его дыхание сбивается.

— Тебе пора, — тихо говорю я, но мужчина игнорирует мою фразу и делает еще один шаг навстречу.

— Я не могу так просто уйти, Мышонок. Ты как чертов магнит! — произносит Влад, заставляя сгорать от чувств, выставленных им же напоказ.

Ручка двери медленно поворачивается, и в квартиру входит мама, после чего интимный момент рассеивается. Влад молча кивает головой моей маме и пулей вылетает на лестничную площадку. Отчего-то сжимается сердце, будто в эту секунду должно было произойти нечто важное.

На следующий день мы с Соней идем за сувенирами и намереваемся сделать классные фотографии. Девочка позирует так, будто она только что сошла с модного глянца. Моя маленькая прирожденная модель. Все же моя работа не может не оставить след в еще крохотной пятилетней головке.

— Ты моя самая любимая моделька, доченька, — произношу я, делая еще один удачный кадр.

— Мама, я когда вырасту, стану моделью, — деловито заявляет дочь, переставляя правую ножку. — Ну ладно, все, думаю, хватит.

Я весело ухмыляюсь, убирая фотоаппарат в чехол. Много раз Соня бывала со мной на съемках и, конечно же, следила за всем рабочим процессом. Некоторые фразочки и отложились в голове моей девочки.

— А фотографом тебе бы не хотелось работать? — спрашиваю я, предлагая дочери руку.

— Нет, не хотелось бы, — она вкладывает свою крохотную ручонку в мою и, покачивая головой, совершенно серьезно добавляет, — скучная у тебя работа, мамочка.

— Ну хорошо, тогда будешь в кадре, — не могу скрыть улыбку, которая натягивается на губах до самых ушей. — Соня, хотела поговорить с тобой. Помнишь, вчера ты меня спросила по поводу Влада?

— Мамочка, ну, конечно, помню, — сердито дует губки моя дочь. — Ты говоришь со мной как с маленькой.

— Малыш, я просто напомнила тебе, — говорю я. — Так вот, с чего вдруг ты задала мне такой вопрос?

— Я слышала, как баба говорила по телефону, что у меня другой папа, что Дима мне не папа, — отвечает Соня.

— Тебе грустно из-за этого? — осторожно спрашиваю я.

— Нет, мне понравился Влад. Он классный, — улыбаясь, произносит девочка. — И добрый. Мы теперь будем жить с ним?

— Сонечка, — я останавливаюсь прямо посреди дороги и присаживаюсь на корточки перед ребенком. Мне требуется время, чтобы ответить. В этом возрасте дети могут трактовать все иначе, не так, как ты им преподносишь. — Ты будешь жить со мной. У Влада есть свое жилье, но он будет приходить к нам в гости.