Между тем банкир, не желая показать, что незаметно для малайца случилось нечто важное, продолжал перелистывать свою записную книжку и наконец, как бы вспомнив, что он не один в кабинете, равнодушно произнес:

– Извини, мой храбрый Саранга, у меня столько разных дел, что и во время разговора с тобой они не дают мне покоя. Итак, о чем, бишь, мы говорили? Да, да, о том, что тебе предстоит отправиться к нашему верховному главе. Даю тебе сегодняшний день для сборов в путь, а завтра на рассвете ты поедешь к нему. Как и всегда, одна из моих яхт к твоим услугам.

Обычный деловой тон банкира ободрил малайца, которым овладели было уже опасения, не сказал ли он в порыве радости чего-нибудь лишнего, – и он весело ответил:

– Хорошо, господин, я буду готов! За Сарангой дело не станет! Но вы, как и в те разы, не забудете, конечно, дать мне пароль для прохода?

– Какой пароль?

– А с которым проходят к Квангу и который он всегда меняет при новом поручении.

Лао Тсин несколько мгновений молчал, не зная, что сказать на это.

– Послушай, Саранга, – проговорил он наконец, – на этот раз не Кванг зовет тебя, а сам я посылаю к нему, потому что не имею сведений о нем вот уже два года» Стало быть, у меня нет для тебя и пароля для прохода.

– В таком случае я не могу отправиться, – возразил малаец, внезапно побледнев от страха.

– Ты боишься гнева предводителя?

– Это бы еще ничего, я рискнул бы на это, так как великий предводитель добр и простил бы меня.

– Так что же тебя удерживает?

– То, что без пароля никто не будет ожидать моего прибытия, никто не явится навстречу мне, чтобы провести меня через подземные гроты Мары, кишащие акулами, и я буду наверняка разорван этими чудовищами.

– Я не понимаю тебя. Что это за подземные гроты?

– Дело в том, господин, что никто не может проникнуть к Квангу, не будучи заблаговременно призван им: подземные гроты Мары никогда еще безнаказанно не пропускали людей, решившихся пробраться без проводников и без оружия, необходимого для борьбы с акулами, которые кишат там в бесчисленных количествах.

– Что ты там мне рассказываешь? – удивился банкир.

– Истину, господин! – подтвердил торжественно малаец. – Мне на своем веку довелось совершить немало этих переходов, и теперь я не могу без трепета вспомнить о них!.. Поймите, господин, – прибавил малаец, понижая голос, – ни один наш переход через эти проклятые гроты не обходился без гибели нескольких человек, утащенных так или иначе чудищами! Стало быть, всякий раз, как великий начальник требует к себе кого-нибудь, предстоит гибель людей! Несмотря на это, я с радостью пошел бы опять к Квангу по его первому требованию, пренебрегая всякими опасностями, будь только у меня пароль для перехода; но без него это значит – идти на верную смерть!

– Итак, о путешествии туда нечего и думать? – спросил разочарованный Лао Тсин.

– Вы сказали истину, господин! – подтвердил Саранга. – Если бы еще было время муссонов, когда гроты бывают свободны от воды в продолжение целых суток, – ну, тогда еще можно было бы сделать попытку пройти их без проводников; но ждать муссонов придется еще более полугода!

– Да, плохо дело! – сказал задумчиво банкир. – Но если мы, за эти новые полгода, опять ничего не узнаем о Кванге, решишься ли ты тогда отправиться к нему?

– Клянусь вам, господин, что я решусь тогда на все, – будь даже гроты полны воды и акул, потому что мне самому страшно хочется видеть нашего великого главу!

– Эти гроты далеко идут под землей?

– На двадцать четыре морских мили, которые приходится плыть на пирогах, ежеминутно сражаясь с акулами… Нередко случается, что какая-нибудь из них вскакивает в пирогу, и тогда приходится отбиваться от нее топорами.

– Это ужасно!. Но разве нельзя миновать эти гроты, пройдя другой дорогой?

– Другой дороги нет, по крайней мере, я ничего не знаю об этом. Все берега острова, – я могу вам сказать, господин, что это остров, и не должен лишь называть его имени и места, где он находится, – все они представляют собой отвесные стены, от двухсот до трехсот метров высотой. Вследствие этого взобраться на них нет возможности, и на остров можно проникнуть лишь сквозь стены, которые в разных направлениях изрыты гротами, наполненными водой и акулами» Вот все, что я могу сказать вам; дальше описывать вам остров я не имею права.

– Спасибо, Саранга, и за это! – заключил беседу банкир. – Когда придет время, я тебе напомню о твоем обещании.

– И я буду верен ему! – сказал малаец, откланиваясь и уходя к себе.

Когда Саранга ушел, к Лао Тсину тихо явился его молодой клерк, Лай Пинг, и сказал, подавая две визитные карточки и листок бумаги:

– Эти три человека ожидают вас уже около получаса. Лао Тсин взглянул сначала на листок шелковой бумаги и вздрогнул от неожиданности: на листке было оттиснуто секретными китайскими знаками, ключ к которым был известен ему:

ЛИ ВАНТ,

ЧЛЕН ВЕРХОВНОГО СОВЕТА ОБЩЕСТВА ДЖОНОК

– Проси! – сказал он и подумал про себя: – Наконец-то… Вот и сведения, которых я так давно жду! Несомненно, случилось нечто чрезвычайно важное, если такое лицо решилось оставить Пекин, где в любой час дня и ночи могут прийти к нему какие-нибудь приказания от Кванга…

– Господин Ли Ванг, – продолжал между тем клерк, – просил передать вам, что он желает быть принятым вместе с двумя европейцами, карточки которых перед вами: это, кажется, важные особы, рекомендованные ему французским посольством в Пекине.

Банкир взглянул на карточки. На одной из них значилось под дворянской короной:

МАРКИЗ ДЕ СЕН-ФЮРСИ,

ЧЛЕН ФРАНЦУЗСКОГО ПОСОЛЬСТВА

В ПЕКИНЕ

Другая заключала на себе скромную надпись:

ГОНТРАН ДЕ ЛАНЖАЛЕ, МОРСКОЙ ОФИЦЕР

– Хорошо, – решил Лао Тсин, – пусть войдут все трое вместе, хотя я в этом союзе трех различных лиц ровно ничего не понимаю!

Нежелательное предисловие. – Нет более Кванта, и правда ли это? – «Не угодно ли открыть карты?» – Честный человек или мешок с деньгами? – Увы, его более нет! – Самоуверенность посетителя. – «До завтра!»

Входя к банкиру, Ли Ванг пропустил вперед двух своих спутников и плотно притворил за собой дверь, как человек, готовящийся к конфиденциальной беседе и не желающий, чтобы его кто-нибудь подслушал. Банкир встретил посетителей обычными приветствиями на английском языке и указал им на места, которые они и заняли.

– Мои товарищи, – начал Ли Ванг на том же языке, – не говорят ни по-английски, ни по-китайски, и я, в случае надобности, могу быть переводчиком для них, так как они намерены сообщить вам интересные сведения и подтвердить то, что я дол. жен сказать вам.

Лао Тсин не привык выслушивать подобные предисловия от лиц, обращающихся к нему по финансовым делам, и эта краткая речь Ли Ванга сразу оттолкнула его от посетителей. Эти люди как он думал, пришли к нему совершить какую-нибудь денежную операцию, но в то же время хотят еще заранее быть уверенными в успехе, для чего стараются расположить его к себе какими-то «интересными» для него сведениями. Однако, несмотря на свою нелюбовь к различным подходам в разговорах, Лао Тсин решил терпеливо выслушать все, что скажут ему посетители, будучи только настороже.

– Я вас слушаю, – сказал он, приветливо улыбаясь и намеренно умалчивая о том, что ему нет надобности в переводчике, так как он сам вполне владеет французским языком. Умолчание это давало ему преимущество перед собеседниками, которые, думая, что он не понимает по-французски, могли не стесняться в замечаниях, высказывая их друг другу.

– Сперва позвольте мне спросить вас, как банкира нашего общества, – продолжал Ли Ванг, – имеете ли вы какие-нибудь известия о нашем верховном главе?

– Я могу предложить вам тот же вопрос, – отвечал Лао Тсин. – Со времени моей последней поездки в Пекин и до сего дня я знаю об этом столько же, сколько и тогда, то есть ровно ничего.