– Что ж, раз у вас возникли подобные проблемы с магистром Гайдом, то, думаю, будет неразумным заставлять его дополнительно с вами заниматься – просто впустую потратите время. Так что этим займусь я.

– Вы что, простите? – опешила от такого поворота событий я.

– Я буду с вами заниматься. Историей магии, – по слогам, как душевнобольной, повторил ректор. – Впрочем, если вам некомфортно рядом со мной находиться, то я придумаю что–то другое.

– А почему мне должно быть «некомфортно» рядом с вами? – удивилась я.

– Страх, – коротко ответил он, глядя в сторону. – Обычно рядом со мной все испытывают страх.

А мне вдруг стало чертовски его жаль: это, наверное, очень тяжело – видеть, как рядом с тобой глаза любого наполняются ужасом.

«Как он, должно быть, одинок», – подумалось мне.

– Нет, мне вполне комфортно рядом с вами. Ну, не считая приступов раздражения.

– Приступов раздражения? – заинтересованно повторил ректор. А я запоздало прикусила язык, сообразив, что последнее предложение явно было лишним.

– Я не это хотела сказать!

– Да ладно, чего уж там, – неожиданно улыбнулся он. Улыбка его невероятным образом преобразила – исчезли горькие складки возле губ, разгладилась суровая морщинка на лбу.

А я во второй раз заметила, как он красив: угольно–черные волосы свободно падают на плечи, глаза цвета расплавленного серебра завораживают, очень высокий рост, великолепная фигура, идеальные черты лица – я не могла понять, как при такой внешности, в него не повлюблялись все студентки.

Но нет, они говорили о нем только с благовейным ужасом.

Интересно почему? Я не нахожу его таким уж страшным.

Странно дрогнувший голос ректора отвлек меня от размышлений:

– В таком случае, я жду вас здесь после занятий.

– Как скажете, господин ректор.

– Александрий. Меня зовут Александрий, – мягко произнес он.

– Хорошо, господин ре… Александрий, – неожиданно даже для себя я улыбнулась ему.  

* * *  

«Что со мной творится? – подумал Александрий, как только за Адиалией закрылась дверь. – Разулыбался, как идиот».

Впрочем, он знал ответ. Эта девочка – первая, кто так отнеслась к нему, первая, кому не было неприятно находиться рядом с ним…

И эта мысль невероятным образом согревала его заледеневшее сердце.

Он вдруг понял, насколько устал от этого вечного одиночества. Сколько себя помнил, он всегда был один. Даже в детстве слуги с ужасом бросались вон из комнаты, стоило ему взглянуть им в глаза.

Адиалия первая, кто отнесся к нему так… по–человечески. Он почувствовал ее сострадание и понимание, когда говорил о страхе перед собой…

И он был очень рад, что теперь ежедневно будет видеть ее – ему хотелось вновь ощутить такое… нормальное к себе отношение, вновь почувствовать искренность ее чувств, но самое главное… вновь ощутить ее понимание.

Как разительно нас могут менять, казалось бы, незначительные мелочи, вроде улыбки или просто молчаливого сочувствия.  

Адиалия. 

Выйдя из кабинета, я почти бегом отправилась на свою квартиру, нужно было переодеться – после обеда у нас физкультура.

Вот, блин! И что со мной творится? Стояла, понимаешь ли, как дура и улыбочки ему раздаривала! Хотя, конечно, красив, мерзавец… Тьфу, о чем я думаю?!

А мне теперь ведь его каждый день видеть… Стоп! Так вот что имел в виду мир, когда говорил «действуй по обстоятельствам»!

Впрочем, надо признать, все прошло просто превосходно – теперь я могу на полных основаниях находиться рядом с подопечным, а значит укреплять нашу связь[4]!

Уже с повышенным настроением я вошла в квартиру.

Иля преспокойно дрыхла у меня на кровати, смешно задрав лапки к верху. Решив ее не будить, я тихо переоделась в черный тренировочный костюм, после чего отправилась на обед.

В столовой Рон и Даниэль уже ждали меня за столиком у окна, и при моем появлении помахали мне рукой, привлекая внимание.

Идя к столику, я замечала косые и недовольные взгляды темных эльфов, которые те бросали на своего принца – они не могли понять, что ему делать в компании оборотня и человечки.

– Похоже, твои друзья не слишком рады твоему общению со мной, – сказала я эльфу, плюхаясь за столик.

– Мне плевать, что они подумают, – равнодушно ответил мне Дан (ну не могу я без сокращения имен!) и, поморщившись, добавил, – тем более они мне не друзья, чтобы меня волновало их мнение.

– Похоже, у меня сложилось о тебе неправильное мнение, – увидев его недоумение, простодушно пояснила, – Я думала, что ты обычный тщеславный сноб, раздувающийся от своего самомнения.

Полюбовавшись на вытягивающееся от такой «лестной» характеристики лицо эльфа, я поспешно добавила:

– Но сейчас то я уже поняла, что ошибалась. Ты ведь не обижаешься, правда? – сделала я «олений» взгляд.

– Ну как можно сердиться на тебя, когда ты делаешь такие глаза? – мигом повеселев, улыбнулся Дан.

– Кстати, у нас сегодня вечером запланирована вылазка в город, – решил напомнить нам о своем существовании Рон.

– Пойдешь? – спросил он меня.

– Простите, ребят, не могу, – виновато улыбнулась я. – После занятий я должна быть у ректора – он теперь будет заниматься со мной историей магии, раз магистр Гайд (так и хочется ляпнуть Гад) не хочет сам восполнить мои знания.

Зависла нехорошая пауза.

Помахав перед ошалевшими друзьями рукой, я удивленно спросила:

– Эй, вы чего?

Первым очнулся Рон:

– И ты согласилась?!

– Ну да, а что? – увидев в глазах оборотня суеверный ужас, я, не вытерпев, раздраженно добавила, – Ну не съест же он меня?!

– А кто его знает, – тихо пробурчал друг, думая, что я не услышу.

Я, конечно, услышала, но решила ничего не говорить. Вместо этого, уводя разговор от скользкой темы, заговорила о всяких пустяках. 

* * *  

После пытки, которую почему–то назвали физкультурой, на которой нас заставили бегать десять кругов, каждый из которых длиной в километр, и проходить полосу испытаний, я полуживая ввалилась в квартиру.

Сняв с себя грязную одежду, прямиком отправилась в ванную.

Позже, лежа в горячей ароматной воде, я восстанавливала силы, бессовестно качая их у Златого через свой канал стража.

Наконец, полностью восстановившись, я с неохотой вылезла из воды и отправилась одеваться.

Войдя в спальню, я увидела, что Иля уже проснулась и теперь с азартом ковыряется в притащенной с кухни еде. На моей постели.

– Иля! – возмутилась я. – Ты что, не могла хотя бы сложить еду в тарелку?!

Усилием мысли подняв смущенную ворону, застигнутую на месте преступления, вместе с едой над кроватью, я заставила простыни очиститься и принять свой первозданный цвет.

– Ну что? – выжидательно посмотрела я на все еще висящую ворону.

– Я больше не буду, – пискнула та.

Ладно, сделаю вид, что поверила.

Я пошла на кухню, таща за собой по воздуху ворону, как воздушный шарик.

Там я опустила птичку вместе с едой на стол.

– Только здесь, – строго сказала я ей.

Та покивала головой, мол, все осознала, больше не буду.

Вздохнув, я начала заваривать себе чай.

– Ты сегодня больше никуда не собираешься? – полюбопытствовала птичка.

– Мне сейчас еще к ректору идти, – увидев непонимающую мордочку птички, я пояснила. – У нас с магистром истории магии возникли… мм… некоторые разногласия из–за моего незнания предмета, и поэтому ректор теперь будет помогать мне наверстывать, так как сам магистр отказался.

– Странный он какой–то, – удивленно сказала Иля. – Можно подумать, остальные студенты в совершенстве знают эту историю.

– Да ладно, тем более мне это оказалось на руку, – отмахнулась я.