В старом замке было как всегда пусто и темно. И, как всегда, лишь в одной комнате горел свет.

«Уже скоро», – усмехнулся стоящий у окна мужчина, глядя холодными глазами цвета льда в непроглядную тьму за мутным стеклом.

Простояв там еще несколько минут, он отошел от окна и направился в дальний угол комнаты, куда не доставали отсветы от огня в полуразрушенном камине.

Сделав неуловимый пасс рукой, мужчина выпустил из ладони маленький светящийся шарик, озаривший темный угол.

Силой мысли подвесив его в воздухе, он стал рассматривать портрет, висящий на стене.

На портрете была изображена юная девушка с глазами цвета расплавленного золота. Ее волосы доходили до плеч и были немного растрепаны. В задорной улыбке приоткрывались жемчужные зубки. Казалось, что девушка на портрете еле справляется с собой, чтобы не показать язык в ребяческом жесте. В теплых икрящихся глазах танцевали чертики. Но нельзя было не заметить и необыкновенную нежность, светившуюся в этих двух маленьких солнышках.

Мужчина как заколдованный смотрел на эту картину. С все еще затуманенным взором, поднял руку и осторожно погладил щеку нарисованной девушки.

Он помнил, как рисовал ее тогда. Она постоянно вертелась и не хотела сидеть на одном месте, все порываясь бежать куда–то. А он шутливо жаловался, что с такой беспокойной натурщицей даже на пятой скорости ничего не нарисуешь. Золотоглазая девушка на это лишь ехидно щурилась, но послушно замирала на несколько минут, после чего начинала вертеться с удвоенной силой.

Мужчина почувствовал укол тупой боли – так было всегда, когда он вспоминал о ней. Решительно тряхнув головой, он рассерженно потушил магический светлячок и быстрым шагом пересек комнату обратно к окну и камину.

Нет, он не будет думать о ней! У него сейчас дела поважнее, чем вспоминать старые ошибки.

Скоро – если все пройдет, как надо, а не как в прошлый раз – он сможет уничтожить самого своего опасного противника и получить его Силу.

И тогда, объединив с ней свою, он сможет подчинить себе все расы.

Никто не устоит перед новоприобретенным величием Хаоса!

* * * 

Адиалия. 

Я очнулась, лежа на чем–то мягком. Кровать, догадалась я. До меня доносились приглушенные обрывки чьего–то разговора:

– Что произошло? Почему она так долго не приходит в сознание?! – разъяренно спрашивал красивый мужской голос, сейчас больше похожий на рычание.

– Д–дело в том, г–господин ректор, что здесь навалилось сразу несколько ф–факторов. На лицо сказывается п–переутомление, но в основном – шок, – отвечал ему голос, больше похожий на перепуганный писк.

– Шок? – требовательно переспросил его собеседник.

– Д–да. Что происходило перед тем, к–как она упала? Мне н–нужно узнать причину ш–шока.

– Хм, перемещение. Но оно никак не могло повлиять на ее состояние – я лично проследил, чтобы все прошло безопасно. Затем подбежали магистры доложить о том, что прибывает делегация надвигов… Хаос побери! Неужели в этом все дело?

Воспоминания стали накатывать гигантскими рывками. Делегация, надвиги, Кэссандр… Боги! Я резко села на постели, судорожно хватая воздух.

– О, пациентка очнулась! – ко мне подбежал сухонький старичок, обладатель того самого мышиного писка. Я невидяще посмотрела на него. В голове не переставало эхом отдаваться проклятое имя…

– Оставь нас, – к кровати быстрым шагом приблизился «первый голос». Александрий. Вполне логично – кто еще может запугать собеседника до заикания? Боль накатывала волнами, не давая сосредоточиться.

– Быстро! – рыкнул на старичка вампир, видя, что тот еще мнется около двери.

Когда за старичком захлопнулась дверь, Алекс присел на кровать и осторожно дотронулся до щеки.

– Что случилось?

– Больно, – прохрипела я, не в силах больше терпеть. – Голова просто раскалывается.

Кивнув, он положил свою руку мне на голову и стал тихонько перебирать прядки волос. С каждым его движением боль уходила, а голова очищалась от ненужных мыслей, оставляя взамен ясность.

– Спасибо, – прошептала я, когда боль ушла окончательно. Впрочем, руку вампир убирать не спешил, продолжая задумчиво перебирать мои волосы.

– Ты должна рассказать мне. Я ведь понял, что–то произошло, – серьезно посмотрел он мне в глаза. – Я не могу защитить тебя от сам не знаю чего.

Защита… Да, она мне как никогда нужна … Нужна смелость посмотреть Кэссандру в глаза, зная, что есть, кому меня от него защитить.

Алекс… он поймет. И он даст мне эту защиту, я уверенна. И поэтому…

И поэтому я все рассказала. Историю всей своей прошлой жизни без утайки. Про братьев, про Толенгро, про Повелительницу… как училась в академии, как повстречала Кэссандра… как любила его, а затем ненавидела. Как отдала свою жизнь, ненавидя…

Да, я знаю, что опрометчиво доверять все свои тайны вампиру, историями о котором пугают непослушных детей. Но как не доверять тому, кто, рискуя собственной шкурой, вытащил тебя с того света?

Алекс ничего не говорил, он просто слушал… но самое главное – он слышал…

Когда я закончила рассказывать, вампир мягко привлек меня к себе и зарылся лицом в мои волосы, хрипло прошептав:

– Ничего больше не бойся. Никогда. Я всегда смогу защитить тебя. Обещаю. Ты мне веришь? – он немного отклонился и внимательно посмотрел мне в глаза.

В ответ я улыбнулась:

– Всегда и везде.

* * * 

Я еще не раз потом вспомню этот разговор. Ведь с этого момента по иронии судьбы мой подопечный стал моим хранителем. Хранитель своего хранителя – мда, тот еще каламбур.

Ангел, оберегающий демона, и демон, оберегающий ангела, – как потом будет шутить мой Алекс.

А пока у меня впереди битва. Битва с самой собой, с призраками моего прошлого. Точнее с призраком. Довольно живым, хочу заметить.

Но теперь я точно знаю, что выиграю. Ведь я больше не одна.

« И даже смерть не разлучит нас», – сами собой пришли на ум откуда–то странные слова. И я почему–то знала, что это правда.  

* * *  

– Интересно, что из этого всего выйдет, – задумчиво протянула Судьба, касаясь ладонью поверхности колодца миров.

– Да, это будет более, чем забавно, – усмехнулся Змей. – Надвиг может стать серьезным соперником для Александрия. Все–таки он любил девочку. По–своему, конечно, но любил.

– Вряд ли его чувства продержались пять тысячелетий, – нахмурилась Судьба. – После принятия короны Хаоса он ее почти возненавидел. Сам видел.

– А кто сказал, что нельзя одновременно и любить, и ненавидеть? – хитро посмотрел Змей на свою собеседницу. – Но главный вопрос в том, кого выберет сама Адиалия?

– Она никогда не выберет этого надвига! – вскинулась Судьба. – Она горда, а гордость не позволит ей этого! После всего того, что он с ней сделал!

– Посмотрим… – загадочно прищурил алые глазища Змей.

* * * 

Александрий. 

Выйдя из магпункта Академии, где осталась отлеживаться по настоянию медика моя Диали (а что, друзьям так ее называть можно, а мне нет?!), я задумчиво побрел в свой кабинет. Студентов в коридорах почти не было – обед для них святое, а те редкие, кого я встречал, старались как можно быстрее убраться подальше.

А мучила меня история моей девочки.

Когда я услышал, ЧТО сделал с ней Илиодорский, я едва сумел сдержать порыв немедленно отыскать проклятого надвига и свернуть ему шею.

«Впрочем, у меня еще будет такая возможность», – при этой мысли у меня на лице непроизвольно нарисовалась зловещая предвкушающая улыбка (а на самом деле оскал).

Какой–то громила–студент, которому как раз не повезло проходить мимо меня, увидев ее, с полузадушенным писком шарахнулся в сторону. Но ему опять изменила удача – там был декоративный балкончик с низкими перилами, через которые громила успешно навернулся. Равнодушно проследив за его полетом, я пожал плечами – это четвертый этаж, до земли расстояние порядочное, а значит за время «летания», если мозгов хватит, о магии успеет вспомнить. Ну а если не хватит… место для новой могилки всегда найдется.