- Подожди, - еле двигаю пересохшими губами. – Я не представляла… это. Я не видела рядом определенного парня, потому что так и не встретила свою любовь. Но иногда я мечтала об отношениях. Воображала, как мы с моим любимым вместе гуляем по парку, кормим уток в озере, обнимаем друг друга и держимся за руки, едим сладкую вату, усаживаемся на качели и смеемся. Пускай я не видела лица этого парня, но на душе сразу становилось тепло.

- Ну и гейство, - кривится Захар

- Тебе не понять, - бросаю с досадой.

Дура. Лучше бы промолчала. На секунду мне показалось важным высказаться, поделиться личным, установить между нами хотя бы некое подобие связи.

- Почему это? Гребаный детский сад, – издевательски хмыкает. – Тебе нравятся девчонки. Ну или пацаны, которые похожи на девчонок. Ничего нового я не услышал.

- Мне нравятся добрые и понимающие парни, - заявляю я. – Конечно, психопату трудно такое переварить. Ты привык бросаться и рвать добычу на куски.

- Круто, - присвистывает и вдруг вбивает меня в стену настолько резко, что я невольно ударяюсь затылком. – Так я тебя рвал?

- П-пусти.

- Рвал? – из его горла вырывается рычание. – Отвечай, сучка.

- Отвали от меня, - стараюсь звучать твердо, но голос предательски срывается, а подбородок подрагивает.

- Пора дать тебе реальную причину для страха, - хрипло произносит Захар.

Глаза у него безумные. Абсолютно больные. Взгляд похлеще чем у всех маньяков и монстров из кино вместе взятых. Хотя разве стоит удивляться? То были фильмы, изощренные выдумки режиссеров. А этот… этот настоящий псих. Без тормозов.

Он прижимается губами к моему горлу так яростно, будто бьет. Сначала мне чудится, точно парень вгрызается в шею зубами, перекусывает по живому, впивается в мою глотку. Но нет, я не чувствую его клыки, лишь требовательный рот настойчиво проходится от судорожно сжатых челюстей до ключиц, помечает сантиметр за сантиметром, клеймит каждую клетку.

Просто эти поцелуи ощущаются странно. Дико. Будто укусы. Мою кожу терзают, алчно втягивают, словно пробуют содрать. А руки жадно движутся по телу, одержимо исследуют.

Ураган. Шторм. Цунами.

Нет. Все это слишком слабо и бледно. Невозможно сравнить. Бешеная стихия завладевает моим телом, сокрушает и разламывает на части. Ласка становится адской пыткой, лишает всякого контроля, сталкивает в кипучую бездну.

Захар держит меня легко и уверенно, как будто совсем ничего не вешу. В его железных руках чувствую себя пушинкой. Маленькой. Хрупкой. Трепещу под яростными прикосновениями.

Он покрывает поцелуями мою грудь. Накрывает ртом сосок, обводит языком и всасывает, чуть прикусывает, играется и дразнит. Вырывает стон из моего вмиг напрягшегося горла. Сперва тихий, едва уловимый, несмелый. Потом хриплый, надсадный, такой греховный и порочный, что я сама не осознаю откуда исходит звук.

Внутри разбивается стекло. Но осколки меня не ранят, не причиняют боли. Будоражат, щекочут, вызывают волны обжигающих мурашек.

- Захар, - шепчу сбивчиво. – Захар.

И сама не понимаю, чего хочу сейчас. Чтобы он остановился? Чтобы продолжал? Наплевать, не важно. Только черт возьми, я погибну прямо здесь, если парень перестанет меня касаться.

Безумие. Бред. Я простудилась. У меня лихорадка. Горячка.

Ледяные струи воды не отрезвляют. Наоборот. Моя кожа слишком сильно пылает, огонь струится по венам. Когда прохладные капли срываются вниз и соприкасаются с телом, раздается шипение. Пара вокруг все больше и больше.

Или это дымятся остатки моего разума?

Захар выгибает мое тело. Прогибает в пояснице, чтобы стало удобнее ласкать, изучать. Удерживает навесу и терзает, помечает поцелуями. Он выбивает на мне узоры. Губами. Языком. Вырезает.

Я повторяю его имя как заклинание. И безотчетно хочу услышать свое. От него. Не какие-то оскорбительные клички, не гадости и не ругательства. Мне хочется, чтобы парень обратился ко мне нормально.

Я давно не чувствую стену. Ледяная вода тоже перестает существовать. Есть только горячие мускулистые руки, обвивающие меня, сгребающие в удушающих объятиях.

- Захар, - всхлипываю от того, что совершенно незнакомые чувства раздирают на части и выкручивают изнутри. – Прекрати это.

- Хорошо, но сначала ты, - криво усмехается.

- Что?

- Перестань быть такой вкусной.

Он толкается вперед. Грубо. Порывисто. Размашисто. Двигает бедрами так, что меня моментально подбрасывает.

- Что ты… что…

Я вскрикиваю, осознав: парень входит в меня единственным ударом. Заполняет до предела. Растягивает мое лоно огромным пульсирующим членом.

- З-захар, - зубы стучат. – Б-больно.

- Лжешь, ты вся мокрая.

- Нет, - отчаянно мотаю головой. – Не там.

- Где?

Я не знаю, как объяснить то, чего я сама толком не понимаю. Мои глаза наполняются слезами. Я вся горю. Полыхаю. Пламя лижет пятки, поднимается выше и выше, по икрам, по бедрам. Охватывает грудь и живот. Огонь пожирает изнутри.

- Это неправильно, - бормочу. – Все, что мы сейчас делаем. Неправильно. Без любви. Без чувств. Так же нельзя. Нельзя, понимаешь?

Захар закрывает мой рот. Запечатывает поцелуем наглухо. Толчок за толчком показывает самое страшное, что есть на свете.

Неправильные вещи бывают чертовски приятными.

Горячие пальцы сминают мои ягодицы, сдавливают, сильнее насаживая на длинный и толстый член, заставляют острее и четче прочувствовать бешеное биение вен, что обвивают громадный орган мощными жгутами, бугрятся и вздуваются под тонкой кожей.

Я обнимаю парня ногами. Против воли. Скрещиваю лодыжки за его спиной, теснее прижимаюсь к телу, которое точно выковано из крепчайшей стали, обхватываю рельефный торс бедрами.

Это рефлекс. Просто рефлекс.

Я не могу. Не могу побороть или…

Не хочу. Дьявол. Я не хочу. Не хочу отодвигаться, отстраняться, отлипать. Не хочу разрывать наш до одури жаркий контакт.

Моя кожа плавится. Тело становится мягче воска. И чем сильнее я расплываюсь, тем тверже становится Захар, тем одержимее и быстрее его грубые рывки, ритмичные движения бедер, вбивающие в меня разгоряченный член.

Я кричу. Очень громко. Но никто этого не услышит, ведь мой рот заткнут поцелуем. Все вопли льются в горло Захара. Отдаются вибрацией в его широченной груди.

Мои мышцы сокращаются. Дергаются болезненно и сладко. Мышцы, о которых я даже не подозревала. Не просто низ живота сокращается. Что-то глубже, гораздо глубже.

Ноги сводит судорога. Спину выгибает разряд электрического тока. Внутри закручивается воронка колючих импульсов.

Я сотрясаюсь от ядовитых спазмов и практически отключаюсь, не в силах разгадать чувства, которые обрушиваются лавиной на дрожащие плечи.

Член Захара раздувается внутри меня. Опаляет. Вены разбухают настолько, что кажется пропечатываются на стенках моего лона.

Парень отпускает мое тело в последний момент. Лишь только обмякаю, цепенею от буйства эмоций и ощущений. Он сдергивает меня со своего жилистого органа, дает встать на ноги, как будто отпускает.

А бы упала, я бы просто свалилась вниз, рухнула как подкошенная.

Но Захар удерживает меня за плечо одной рукой, вжимает в каменную кладку, не разрешая соскользнуть на пол.

Я облизываю губы. Потрясенно наблюдаю за тем, как парень обхватывает свой член у самого основания, сдавливает и кончает на мой живот. Мощно, обильно. Мутные брызги попадают на мою грудь, стекают по бедрам. Мужское семя въедается в кожу.

Захар подступает вплотную, водит своим гигантским органом по моему телу, размазывая сперму.

Это так грязно. По-животному. Это почти отрезвляет меня.

- Я хочу кончить в тебя, - говорит Захар.

- Нет, - бросаю глухо. – Я не готова рожать ребенка на первом курсе университета. И вообще, мы с тобой не можем…

Он отпускает мое плечо, перемещает огромную ладонь на горло, чуть сдавливает, а потом проводит большим пальцем по моим распухшим от поцелуев губам.