- Пошел ты к черту!

- О нет, - присвистывает. – Я лучше схожу в твою тугую попку. Засажу между булочками. Пустимся вскачь. Этой ночью у нас будет горячее свидание.

Он начинает делать всякие неприличные движения, красочно изображает жестами, что именно намерен со мной вытворять, продолжает сыпать гадостями.

- Что за бред? - выпаливаю, дрожа от омерзения. – Я пожалуюсь куратору.

Смешки и непристойные шутки резко обрываются. Парень бледнеет, а после вдруг подскакивает и перепрыгивает обратно через лавку, отступает назад.

Ничего себе. Я не ожидала, что он так сильно испугается куратора, бросила это наугад.

- Тебя накажут! – нервно бросает парень и почему-то смотрит мимо меня, рот его странно дергается. – Ты не сможешь ничего мне сделать. Не сможешь… это вообще запрещено!

Накажут? За что? Это он ведет себя как чертов маньяк.

Огромная тень проносится мимо на бешеной скорости. Заставляет меня вздрогнуть всем телом. А дальше раздается мерзкий хруст. Парень отлетает в сторону. Дико орет от боли.

Захар разминает кулаки.

Все происходит так быстро, что я ничего не успеваю сообразить. Еще недавно Захар мило общался с девушками, а теперь врезает в грудь моему обидчику. Он движется неумолимо и стремительно, как настоящий хищник. Подлетает сюда так быстро, будто мчится на мотоцикле. Действует без тени жалости.

- За нее? – скулит парень, отползая назад по траве. – За эту мышь? Ты… ты чего? Так нельзя. Она общая. Все… все они общие. Ты… ты совсем охренел!

Захар настигает его за секунду. Берет за руку и дергает так, что даже мне становится больно. Липкий ком забивается в горле от чудовищного треска.

Я зажимаю рот ладонью. Хочу закрыть глаза и не могу. Понимаю, что еще минута и меня точно вывернет наизнанку прямо тут.

Парень истошно вопит.

- Она – моя, - холодно выдает Захар. – Только я могу называть ее «мышь». Только я могу ее трогать.

Опять слышится хруст. Разлетаются брызги крови. От жуткой картины стынут внутренности. Ужас пробирает до самого нутра. Ледяной трепет сковывает тело.

Боже. Захар ломает руку этого парня. Легко. Механически. Без чувств. Как будто проворачивал подобное прежде миллион раз. Четкие движения доведены до автоматизма.

- Тебя накажут, - парень то вопит, то стонет. – Накажут!

Он бормочет много всего, но я различаю лишь два слова: «карцер» и «кодекс». Меня потряхивает от ужаса. Разум приказывает бежать прочь отсюда, а тело не двигается с места.

- Накажут, - заявляет Захар с усмешкой. – Так пусть будет реальный повод.

В моей школе ребята дрались. Иногда даже девочки выясняли, кто круче, таскали друг друга за волосы, ломали ногти. Некоторые из тех стычек казались жестокими, но теперь я понимаю, как сильно ошибалась.

Я не видела настоящей жестокости.

Тут не драка и не избиение. Убийство. Причем не в полутемной подворотне, а на залитой солнцем площадке университета. Вокруг ходят студенты, но никто не вмешивается. Отворачиваются, прячут глаза, кто-то вообще посмеивается.

Видимо, этого парня не особо здесь любили. И да, он явно не был приятным человеком. Но черт, где охрана? Где преподаватели? Это же ненормально.

Я никогда не видела столько крови. Я вообще не представляла, что столько крови бывает. А хуже всего – всем вокруг наплевать.

- Захар, - бросаюсь вперед, хватаю его за руку, стараюсь придержать и повисаю на мускулистом предплечье. – Захар!

Он останавливается, смотрит на меня в упор и склоняется.

- Что? – выдает мрачно. – Понравилось, как лапал? Как обещал трахнуть? Ты жалеешь его?

- Нет, но так нельзя, - нервно мотаю головой. – Ты сам назвал меня «мышь», он просто за тобой повторил.

- Ты ни черта не соображаешь, - отрезает Захар.

Но больше не трогает парня, присаживается на лавку, вальяжно располагается там и достаёт пачку сигарет. Закуривает, откидывается на спинку, прикрыв глаза. Сейчас он кажется таким спокойным, что нельзя сказать, будто пару секунд назад почти забил человека до смерти. Вот только окровавленные пальцы выдают правду. А ещё его белоснежная футболка заляпана багровыми пятнами.

- Почему врач не подходит? – спрашиваю, пораженно наблюдая за медицинским центром. – Она вышла на крыльцо, посмотрела и зашла обратно.

- Тебе пора на занятия, - холодно замечает Захар.

- Не понимаю, - бормочу. – Почему никто не оказывает помощь? Решили вызвать бригаду из города?

Захар молчит, поэтому я подхожу к нему.

- Что здесь происходит? – вцепляюсь в его плечи. – Почему никто не помогает? Они ждут твоего разрешения или как? Ну так скажи им. Скажи наконец!

Я не замечаю, как в попытках достучаться до него, занимаю опасное положение, оказываюсь между широко расставленными ногами.

Захар резко сводит бедра, зажимает меня в капкан, заставляя потерять равновесие, завалиться вперед, распластаться на горячем и мощном теле.

Мое сердце одержимо бьется о рёбра, будто жаждет вырваться на волю. Меня бросает то в жар, то в холод, и создаётся полное ощущение того, что ещё немного и я просто упаду в обморок.

Мы не должны быть настолько близко. Не должны.

Черт. Почему у него такие глаза? Почему я не могу перестать смотреть в эти проклятые зелёные омуты?

- Помоги, - выдыхаю. – Прошу, помоги ему.

- А он бы тебе помог?

- Нет, - сглатываю. – Но это ничего не меняет. Нельзя вот так избивать людей посреди бела дня.

- А ночью можно? – издевательски выгибает бровь.

- И ночью нельзя, - отрицательно качаю головой. – Вообще нельзя. Я не понимаю, как такое разрешается в университете.

- А это – не университет, - хрипло заявляет Захар. – Клетка. И чем быстрее до тебя дойдет, тем проще станет жить.

«Клетка».

Да, мне известно, что именно так студенты называют это учебное заведение, ведь оно очень закрытое и окружено множеством легенд. Сюда трудно попасть. В сети невозможно найти фотографии или видео университета. При поступлении мы обязаны подписывать бумаги о неразглашении. Там очень строгие правила и бешеные штрафы за любое нарушение конфиденциальности.

Я сразу понимала, место непростое. Везде есть свои особенности. Здесь обучаются дети из очень состоятельных семей. Я ждала насмешек со стороны мажоров, но и близко не представляла реальной картины. Конфликты тут не должны были оказаться настолько безумными и кровавыми.

- Захар, я…

- Двигай отсюда.

Парень шлепает меня по попе и грубо отталкивает.

Я пропускаю все оставшиеся пары. Сначала собираюсь пойти на лекцию, но на пороге корпуса застываю и смотрю на свои окровавленные ладони.

Моя одежда тоже перепачкана красным. Запах металла забивается в ноздри, горло болезненно саднит.

Я же хватала Захара за руку, а потом оказалась на парне сверху. Сама не заметила, как пропиталась чужой кровью.

Боже. Куда я попала? Это психушка? Тюрьма? Или просто место, где ребята из элиты могут развлекаться как захотят?

Я старательно вытираю ладони о брюки. Лихорадочно тру до тех пор, пока кожу не начинает жечь от соприкосновения с тканью.

Нет. Никаких лекций сегодня. Никакой учебы. И плевать мне на наказания.

Я на негнущихся ногах добираюсь до своей комнаты, стягиваю одежду и запираюсь в душевой кабине. Хватаю мочалку, ожесточённо натираюсь, выливаю на себя целый тюбик геля для душа.

Тело пробивают нервные судороги. Перед глазами постоянно вспыхивают кадры жуткой расправы над тем парнем. Его крики и стоны чётко звучат в ушах, даже оглушительный бой моего пульса их не заглушает.

Я прикрываю глаза, обнимаю себя руками и теряю счёт времени. Упираюсь в прохладную стеклянную стенку душевой кабины. Постепенно успокаиваюсь, убеждаю себя в том, что обязательно во всем разберусь.

Я вытираюсь и набрасываю халат, падаю на кровать, даже не высушив волосы феном. Чувствую дикое опустошение. Я отключаюсь практически сразу, как вытягиваюсь на матрасе, забываюсь тревожным сном, обнимаю подушку в безотчетном поиске защиты.