Затем, точно так же, как и прежде, Он обратился к их собственным обыденным действиям. Если у кого из вас осел или вол упадет в колодезь, — не тотчас ли вытащит его в субботу? Они знали, что как только допустят возможность совершить подобное дело, то доказательство будет неопровержимо; потому что человек лучше скота, и вытаскивание этого последнего из колодца представляет более тяжкий труд, нежели исцеление человека. Таким образом, их низкий, мелочный замысел окончился полным опровержением, признаться в котором у них недостало великодушия.
Каждый из простых сердцем слушателей считал этот вопрос окончательно решенным, а потому Иисус не удостоил его дальнейших рассуждений и обратил мысли собеседников на другие предметы. Водянка их надутого самодовольства была затруднительнее для излечения, нежели болезнь страдальца, которой они хотели Его уловить. Как только угощение было готово, среди высокопоставленных лиц возник один из тех неприличных споров за первенство, который указывал на слабую и наиболее презренную сторону стремлений человеческой природы. Ничто так явственно не обличало лицемерие фарисейских мнений, как их необузданная гордость и кичливость. Удовольствуемся одним анекдотом. По какому-то случаю царь Янней пригласил разных персидских сатрапов и вместе с ними раввина Симеона Бен Сетага, который, вошедши, сел за столом между царем и царицей. На вопрос о причине такого странного поступка он отвечал, что в книге Иисуса сына Сирахова написано: превозноси мудрость и она превознесет тебя и поставит тебя между властелинами[479].
Евреи в этом периоде заняли у греков и римлян, в отношении обедов, систему триклиний[480], причем главным местом считалась середина центрального места для возлежания. Замечая, что между гостями выходили споры о местничестве[481], Спаситель предложил более мудрое и лучшее правило общественной вежливости, которое заключалось в глубочайшем духовном смирении. Потому что, как в земном обществе надутый, требовательный и высокомерный человек должен приготовиться к множеству грубых столкновений и нередко бывает вынужден уступать место скромной заслуге, — так и в царстве Божием всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится. Гордость, исключительность, самохвальство не имеют места в небесном царстве. Смирение предоставляет единственное средство, которым оно добывается.
Затем Иисус преподал поучение[482], относящееся прямо к слабой стороне характера хозяина. Не роскошь, чванство и угощение с надеждой, что оно будет оплачено тем же, составляют истинные принципы гостеприимства: лучшая награда ожидает милосердие, оказанное бедному, нежели льстивое угощение друзьям и богачам. При приеме друзей я близких нельзя забывать беспомощных и обиженных[483]. Благодеяние из выгоды есть не что иное, как себялюбие, закрытое маской приличия. Может быть, ты получил бы высшее благословение, если бы пригласил остаться человека, одержимого водяной болезнью или если бы все это множество бедных зрителей было в числе твоих гостей.
Вдруг в середине речи Спасителя[484] один из гостей, — вероятно считая Его слова жесткими и неуместными, — вставил свое замечание, которое, при таких обстоятельствах, походило на выдохнувшееся пустословие, с целью рассеять тяжелые впечатления[485]. Вместо того чтобы воспользоваться божественным уроком, он, по-видимому, остался бы вполне довольным, если б этот предмет отложен был на будущее время, как будто ему в совершенстве известно было блаженство вкушения хлеба в царствии Пожнем, тогда как имел о нем самое жалкое и чувственное понятие. Но и это пустое замечание Спаситель умел обратить в новый удобный случай для превосходного поучения, — для доказательства, что «вкушение хлеба в царстве небесном» зависит не только от веры в несомненность его существования, но и от силы желания принять приглашение. Один царь, — сказал Он, — послал множество приглашении на большое пиршество. Но, когда наступило время торжества, все гости отказались. Одному понадобилось заняться хозяйством по имению и осмотреть новое приобретение. Другой затянулся в продажи и покупки, так что не находил свободного времени для явки на пир. Третий начал тяжбу за собственность и о приходе его не могло быть слова. Тогда, разгневавшись на непочтительных и изменивших ему гостей, — царь приказал своим рабам идти по улицам и переулкам, сзывать бедных, немых, хромых и слепых. Когда это было исполнено и все ещё оставались места, тогда послал он рабов по дорогам и проселкам, чтобы убеждали зайти к нему бездомных путников. Применение притчи к настоящим обстоятельствам было незатруднительно. Преданные миру сердца, — поглощенные или заботами о хозяйстве, или собиранием богатств, или спором за жизненные удобства, — равнодушны к истинному пиршеству в царстве небесном Язычники и парии, свободные женщины и мытари, странники на больших дорогах и нищие в городах скорее соберутся туда в большом количестве, нежели книжники с их надутой ученостью или фарисеи с их широкими филактериями. Ибо скалываю вам, что никто из тех званных не вкусит Моего ужина. Таково было Его учение, на которое Он часто ссылался. Иное дело быть приглашенным, иное дело принять приглашение. Ибо много званных, но мало избранных.
Подобные этим проповеди сходили с уст Спасителя в течение всего периода Его учения. Только что рассказанная нами притча, в ее отдаленном и более обширном значении, была укором фарисеям не только за их упорную исключительность, но и за привязанность их ко всему мирскому и за их жадность.
При другом случае[486], Христос, поучая учеников, для доказательства, как велики должны быть заботливость, вера, сообразительность и мудрость, чтобы, — распоряжаясь земными делами, выгодами и имуществом, — не потерять при этом прав на наследство в богатствах небесных, рассказал им притчу о неправедном управителе. После глупого и недостойного толкования Юлиана, что будто бы тут поощряется и повелевается обман, притча эта ставила в тупик многих комментаторов. Но что может быть яснее простых из нее выводов? Управляющий, будучи дурным слугой своему господину, высказывает прилежание, твердую решимость и очевидное благоразумие в своих нечестивых планах, для того чтобы избавиться от последствия прошлого: следовательно, будьте верными управителями и приложите то же самое прилежание, решимость и благоразумие к подчинению себе настоящего и временного для отыскивания вечного и будущего. Как управляющий сделал себе друзей из арендаторов, которые, когда ему господин отказал от места, приняли его к себе в дом, точно так же и вы употребляйте ваше богатство (т. е. время, случай, знание) на добрые дела вашим братьям — людям. При расставанье вашем с землей в скудости и наготе от добрых дел эти братья могут наделить вас сокровищами нетленными. Таков, по-видимому, смысл девятого стиха, который составляет все затруднение. Невозможно быть вместе духовным и чувственным; нельзя быть рабом двух господ, служить Богу и маммоне: таково последнее слово Его речи. Примером предусмотрительности в столь близком к ним преступном проворстве Он побуждает их быть предусмотрительными в духовной мудрости.
Хотя проповедь Иисуса была обращена прямо к апостолам, но при этом были и слышали се некоторые из фарисеев. Чрезвычайно характеристично то, что это учение возбудило в них непритворный смех[487]. Они стали открыто и дерзко выражать Ему свое презрение. А почему? Потому что они были фарисеи и закваской их были деньги. Разве они в собственных своих личностях не разрешили удачно задачу: угодить тому и другому миру? Разве кто-нибудь может сомневаться в их будущем спасении, в достоверности того, что им предоставлены будут «главные седалища», лучшие и видные места в будущем мире? Разве они не живые свидетели несостоятельности того учения, что любовь к Богу не совместима с любовью к деньгам?
