Повелительный и злобный нрав Иродиады был для мужа постоянной мукой, а безумная гордость — прямой причиной его разорения. Когда Аристовул был осыпан милостями императора Кая Калигулы, — Иродиада, страдая завистью и недовольством, требовала от Антипы, чтобы он ехал с ней в Рим и просил разделить отличия, которые были даны его брату. Она приставала к мужу, чтобы он добивался титула царя, вместо того чтобы довольствоваться ничтожным званием тетрарха. Напрасно трусливый и любящий спокойствие Антипа представлял ей опасность, которая могла последовать за подобной просьбой. Эта женщина до того отравляла его жизнь постоянными докуками, что он послушал ее, чувствуя, что поступает неразумно. События оправдали его предчувствия. Между бесчисленными дядьями, племянниками и двоюродными братьями путаного семейства Иродова не было никакой взаимной любви. Поэтому из политики или из зависти Агриппа, получивший во время своих бедствий помощь от сестры и дяди, не только расстроил их планы, но тотчас же послал в Рим своего вольноотпущенного Фортуната для обвинения Антипы в изменнических замыслах против императора. Тетрарх, не умевши объясниться против обвинения, в 39 году от P. X. изгнан был в Лугдун в Галлии, неподалеку от испанской границы. Иродиада, по собственному ли желанию, или по необходимости, или с отчаяния, сопутствовала ему в ссылке, и оба умерли там в неизвестности и бесчестии. Саломия-танцовщица, — Лукреция Борджиа дома Иродова, — исчезает из истории бесследно. Предание или легенда говорит, что ее постигла ранняя, жестокая и отвратительная смерть.

ГЛАВА XXIX

Насыщение пяти тысяч народа и хождение по озеру

Насыщение пяти тысяч народа представляет, в период учения Христова, одно из тех чудес, которое рассказано у всех четырех евангелистов[317]. Так как оно помещено в Евангелии от Иоанна следом за безымянным праздником и Пасхой, а у прочих евангелистов непосредственно за возвращением двенадцати апостолов и умерщвлением Крестителя, то мы не ошибемся, если введем его в эту часть нашего рассказа.

Новые путешествия апостолов, движения в фарисейской партии вследствие недавних Его собственных столкновений с нею, куча грозных новостей, только что достигших до Него, постоянная теснота от увеличивавшейся толпы, которая поглощала все время, — требовали, наконец, чтобы Иисус и апостолы успокоились духом, хотя ненадолго, в тишине и уединении. Пойдите вы однщ сказал Он им, — в пустынное место и отдохните немного[318].

На северо-восточном углу озера, невдалеке от того места, где впадает в него Иордан, была вторая Вифсаида (в переводе — рыбачий дом), некогда такая же маленькая деревушка, как и ее западная соименница, а теперь распространенная и украшенная Филиппом, тетрархом Итурии, и названная для отличия Вифсаидой Юлиевой. Придаточное имя дано ей в честь Юлии, красивой лицом, но развратной сердцем дочери императора Августа. Эти полуязыческие Иродианские города, с их подрожательной грекам архитектурой и именами римских развратниц, скорее отталкивали, чем привлекали к себе Спасителя, и хотя многие из Его дел совершены были по соседству с большими городами, но нельзя указать ни на один город, где бы Он проповедовал, исключая Иерусалима. С юга к Вифсаиде Юлиевой примыкала зеленая и неширокая равнина Ель-Батиаг, которая, вместе с окружавшими ее холмами, тогда, точно так же, как и в настоящее время, была необитаема. Туда-то небольшое судно направило свой бег, неся на себе людей утомленных, разбитых сердцем и жаждавших успокоения. Но как ни скрытно было отплытие, однако же не прошло незамеченным, не осталось неведомым. Расстояние по озеру от Тель-Гума (Капернаума) до удаленного и пустого берега, к которому судно стремилось, составляло около девяти верст. Лодка, вероятно, вследствие непопутного ветра, шла тихо в небольшом расстоянии от берега и, хотя доплыла до желаемого места, но не достигла цели, которую имел в виду Иисус. Некоторые из толпы сели тоже на суда и уже находились около места высадки, а когда нос лодки ударился о кремнистый берег толпы пополнились отправлявшимися на Пасху и проходившими в недальнем расстоянии путешественниками, которые были привлечены возврастающей славой неизвестного пророка[319]. Это были овцы без пастыря, и Иисус тронулся их положением. Из слов св. Иоанна можно заключить, что при высадке на берег Иисус и Его ученики взошли на гору и подождали недолго, пока соберется народ. Там Он сказал несколько поучений, проповедуя царство небесное и исцеляя больных.

День был на исходе; солнце склонилось к западным холмам, а народ медлил, восхищенный дивным голосом и святыми словами. Скоро настанет вечер, и, после коротких восточных сумерек, толпа путешественников, которая в своем увлечении забыла о жизненных потребностях, останется в темноте, голодная и вдалеке от всякого человеческого жилья. Учеников тревожила мысль, что день может окончиться какой-нибудь неприятной катастрофой, которая дает новое оружие в руки озлобленных врагов. Но сострадательность Иисуса предусмотрела их благоразумную заботливость и поставила в затруднение ум Филиппа. Сделано было короткое совещание. Купить достаточно пищи для такого множества стоило бы по крайней мере двести динариев (около 55 р). Предположивши, что такая сумма найдется в их общей кассе, не оставалось времени, не представлялось никакой возможности сделать необходимые закупки. Андрей же при этом сказал, что тут есть мальчик, у которого было пять хлебов и две маленькие рыбы, но сказал это в отчаянии, чтобы показать полную безнадежность на какую бы то ни было помощь. Велите людям возлечь, отвечал кротко Иисус.

В удивлении и ожидании, апостолы приказали толпе вовлечь, как для еды, на роскошной зелени, которая в это приятное вешнее время одевала бока холма. Они рассадили народ отделениями по сто и по пятидесяти человек и, когда все сели в порядке на луг, — красный, голубой и желтый цвет их одежд, какие носят самые беднейшие из восточных жителей, напомнил св. Петру множество цветников в каком-нибудь хорошо обработанном саду. Вставши среди своих гостей с чувством сердечной радости, что предполагает совершить дело милосердия, — Иисус возвел глаза к небу, высказал благодарность[320], благословил хлебы[321], искрошил их в куски и начал раздавать ученикам, а эти последние — народу[322]. Разделены были между ними и две рыбы. Это было скромной, но достаточной и даже очень приятной пищей для голодных путешественников. А когда все насытились, Иисус, — для того чтобы показать своим ученикам не только количество и действительность розданного, но и преподать назидательный урок, что расточительность чудесной силы совершенно чужда Божественной экономии, — повелел собрать остатки, чтобы ничто не пропадало. Симметричное распределение народа показало, что насыщено было пять тысяч человек, кроме жен и детей, и при этом наполнено двенадцать корзин собранными остатками.

Чудо произвело глубокое впечатление. Оно совпадало с современным понятием о Мессии, и народ начал толковать между собой, что это должен быть несомненно Тот пророк, который должен явиться на свет, Звезда и Скипетр видения Валаама, — пророк, подобный Моисею, которого они должны слушаться, — может быть, обещанный Илия или Иеремия, которые, согласно их преданию, должны возвратиться на землю, чтобы указать место, где скрывается и кивот, и урим и священный огонь[323]. Иисус заметил нескрываемое удивление и опасность, что подобный энтузиазм разразится насилием и ускорит Его смерть, вследствие открытого восстания против римского управления, при покушении сделать его царем. Он видел, что ученики Его разделяют, по-видимому, общее, опасное возбуждение. Настало время действовать решительно. Пользуясь своим авторитетом, Он понудил учеников сесть в лодку и без Него переплыть озеро, по направлению к Капернауму или к западной Вифсаиде. Невозможно, чтобы они сделали это без непродолжительного, краткого сопротивления, потому что им, вероятно, не хотелось оставлять Его на пустынном берегу среди возбужденной толпы. Они признавали за собой право находиться при Нем, если бы с Ним случилось что-нибудь важное. С другой стороны, Ему удобнее было распустить народ, который увидит отъезд его близких друзей и учеников.