В камине тихо потрескивало пламя, цепляясь за сухие поленья и разгоняя своим уютным теплом метель, томно подвывающую за окном, что грозилась через несколько часов превратиться в свирепую бурю. В широком кресле, обитом коричневым бархатом, сидел молодой мужчина, и увлеченно делал записи в дневнике, сверяясь с несколькими книгами, лежащими перед ним. Тусклого вечернего света, едва пробивающегося сквозь витражное окно, уже было недостаточно для чтения, и он зажег стоящую на столе газовую лампу с бордовым абажуром, украшенным витиеватой вышивкой и бахромой. Мужчина поплотнее завернулся в теплый коричневый домашний халат с широкими полами, накинул на плечи клетчатый плед и выбрал очередную книгу для помощи себе в работе.

В углу, в тени, показалось большое существо черного цвета. Медленно приблизившись к свету, льющемуся из камина, оно вытянуло к нему длинные паучьи лапы, и так и замерло, уставившись восемью блестящими глазами-бусинками в мужчину, словно гипнотизируя его затылок и размышляя над тем, в какой момент было бы лучше на него спрыгнуть с потолка и затащить в свою сеть в ледяные глубины огромного замка, возвышающегося на холме над заснеженными серебристыми полями.

Казалось, для этих двоих, находящихся в просторном кабинете, остановилось время, объятое снегом улицы, все сильнее сыплющимся с неба и окутывающим замок со всеми его обитателями. Внезапно паук встрепенулся и начал разворачивать длинные тонкие лапы под потолок, на котором едва заметно поблескивал слой паутины. Коснувшись нескольких нитей, словно проверяя, не попался ли кто, наконец, в искусно расставленную ловушку, паук не спеша спустился по стене из своего угла ближе к мужчине.

— Хозяин… — противным скрипучим голосом позвало существо. Его речь была крайне неразборчивой, и лишь тот, кто взрастил и воспитал его, был в состоянии разобрать слова этого огромного полутораметрового паука. Но мужчина, казалось, не услышал его. Он перевернул страницу книги и увлеченно открыл еще одну, погружаясь все глубже в чтение.

— Кто-то едет, — произнес паук, подбираясь к мужчине ближе. Тот не отреагировал, продолжая делать записи в своем дневнике. — Элжерон, я говорю, кто-то едет! — настойчиво повторило существо и коснулось длинной черной ногой плеча своего владельца. Мужчина вздрогнул и вскинулся, словно приходя в себя.

— Проклятье, Франческа, я просил тебя не подкрадываться ко мне, когда я работаю! — Он протянул руку и рассеянно почесал паучиху под лапами, чем заставил ее довольно заурчать. — О чем ты говорила? Что-то случилось?

— Кто-то едет, — повторила Франческа, вытягивая вперед две ноги, давая Элжерону возможность удобнее ее чесать.

— Как странно… — пробормотал тот, прислушиваясь к погоде на улице. — Начинается сильная метель. Кому я мог понадобиться сейчас из деревень?

— Это не деревенские. Кто-то чужой. По моей паутине протоптались четыре лошади и проехался груженый экипаж. Они только что пересекли главные южные ворота замка, и минут через пять-десять будут здесь.

— Посетители? — изумился Элжерон, поднимаясь с кресла. — Я не получал никаких писем.

Мужчина сосредоточенно поспешил прочь из своего кабинета в коридор и направился в гардеробную, расположенную на этом же этаже. Бросив взгляд на один из отполированных доспехов, украшающих проход, словно неусыпный вечный страж, он вновь обратился к паучихе: — А ты в последнее время не зажевывала никакие бумаги?

— Нет, хозяин, конечно, нет! — возмутилась Франческа с потолка. Она перемещалась совершенно неслышно, но Элжерон всегда знал, где она находилась, и мог призвать ее к себе из любой точки замка.

— Точно? — он вскинул голову и рассерженно нахмурился. — Подумай хорошенько, Франческа! Не припоминаешь вкус чернил за последние пару-тройку дней?

Он дошел до гардеробной и дернул на себя дверь, на ходу зажигая газовые лампы. Элжерон сбросил с себя халат на цветастую ширму и углубился в шкаф, начав надевать строгий темно-серый костюм-тройку с белоснежной накрахмаленной рубашкой.

— Я точно не ела никакие бумаги, — пробухтела Франческа, забираясь в гардеробную через один из проходов в стенах и под потолком, которые знала только она.

— Похоже, что-то ты таки съела, и попросту не хочешь мне признаваться. Да, Фру-Фру? — Элжерон повернулся к паучихе, испуганно замершей перед ним и подобравшей под себя все ноги.

— Я съела голубя, — тоненько скрипнула она. — Птица попала в мою сеть! Что мне оставалось?

— Фру-Фру, ну что с тобой делать… — утомленно вздохнул мужчина, застегивая пуговицы на манжетах и набрасывая на себя жилет. — Зачем ты расставляешь сети на окнах? Тебя что, не кормят?

— Кормят, — буркнула паучиха, виновато шевеля хелицерами.

— Или, может, в лесах вокруг замка кончилась дичь, и тебе не на кого охотиться?

— На улице очень холодно!

— Ох, Франческа… — Мужчина надел пиджак и задумчиво осмотрел огромный выбор шейных платков и галстуков, размышляя, требует ли этикет надеть этот элемент одежды для встречи неожиданных гостей, или это не обязательно. — Пожалуй, я готов спуститься, — кивнул он себе, так ничего и не выбрав.

Элжерон бросил на себя в зеркало последний взгляд, пригладив чуть растрепавшиеся медные волосы, уложенные на боковой пробор, и вышел из гардеробной. Он быстрым шагом направился к центральной винтовой лестнице, что привела бы его на первый этаж к главному входу.

— Конюх Томас уже занимается лошадьми, — доложила следующая за ним Франческа.

— Хорошо, — кивнул Элжерон. Прислуга всегда действовала так же быстро, как и его питомец, словно у них тоже была своя собственная паутина, натянутая по всем уголкам замка, и едва кто-то ее касался, как люди были готовы броситься на исполнение работы на опережение.

— Горничные Алиса и Нора тоже внизу, — добавила паучиха.

— Прекрасно… — вздохнул мужчина. Для полноты картины не хватало лишь его самого, хозяина замка.

Дойдя до лестницы, Элжерон сел на ее идеально отполированные до блеска деревянные перила, и быстро съехал по спирали на два этажа под тихий шорох лап Франчески, преданно следующей за ним по ступеням, и спрыгнул, не доехав лишь немного до конца лестницы, чтобы предстать перед гостями в наиболее благочестивом виде. Одернув полы пиджака и поправив напоследок воротник рубашки, он повернулся к паучихе:

— Франческа, прогуляйся, на всякий случай, по потолку, чтобы сразу же не пугать гостей.

— Хорошо, — обиженно проскрипело существо, тут же перебираясь по стене на потолок и убегая по нему дальше в просторный и высокий холл. Вздохнув, успокаивая внезапно заволновавшееся сердце, Элжерон ступил на последний прямой пролет лестницы, ведущий к главной двери замка.

Внизу царила суета. Мужчина сразу же расслышал несколько женских голосов и знакомый тяжелый кашель конюха. Видимо, он отдал работу с лошадьми своему ученику, сам же решив помочь горничным.

— Где же ваш хозяин?! — донесся до Элжерона визгливый женский голос, и мужчина поспешил спуститься в холл. Нора и Алиса, заслышав его шаги, тут же оглянулись, и на их лицах отразилось облегчение.

— Я хозяин, чем могу помочь? — зычно произнес он, переключая внимание двух гостей на себя.

— Фух, ну и погодка на улице, скажу я Вам, — фыркнула полноватая женщина в годах, стряхивая с себя снег на каменную плитку прихожей холла. Нора, девушка с непримечательной деревенской внешностью, одетая в бежевое платье, как и вся женская половина прислуги, тут же помогла ей снять с себя тяжелую черную шубу до пола, и Элжерон увидел, что на той было дорожное платье темно-красного цвета с невероятным количеством рюшей как на рукавах, так и на самой юбке. Женщина вскинула на него глаза и наспех несколько раз скользнула по нему оценочным взглядом, после чего заговорила пренебрежительным тоном: — Так это значит и есть тот самый шаман-шарлатан, про которого Маргарет уже все уши мне прожужжала?

Хозяин замка на мгновение опешил. Сколько бы люди ни выказывали неверие в его силы и способности, он каждый раз злился, не в состоянии принять ограниченность многих по сравнению с его собственным открытым разумом, но он тут же взял себя в руки и ответил настолько почтительно, насколько позволял внезапно пробудившийся гнев: